*** Отсылка к рассказу “Птицы” Дафны Дюморье.

========== Эпилог ==========

Худой, жилистый мужчина лет сорока вытянулся на гостиничной постели и лениво пялится в экран телевизора. Он не одет, и от него легко пахнет потом, а простыня и одеяло под ним сбиты, но никак исправлять это положение он явно не собирается. По крайней мере, в этот момент. И даже когда требовательно звонит телефон на прикроватном столике, он, не отрываясь от музыкальной программы, берет трубку на ощупь.

– Месье Симон? Звонок от мадемуазель Мишель, вы примете?

– Разумеется, – он устраивается в подушках удобнее.

– Мой дорогой, это ты? – звонкий девичий голос, так хорошо ему знакомый, раздается после щелчка.

– Конечно, я, кто же еще, – он не выдерживает и улыбается.

– А мы уже в аэропорту! Господи, я так соскучилась, ты не представляешь! Это был ужасно долгий месяц!

– Я знаю, милая. Я тоже очень скучал.

– А я скучала больше! И не спорь, – она смеется громко. – Но ладно, хватит тратить время, мы сейчас же возьмем машину до Венеции и будем у вас вечером. Надеюсь, не случится дождя.

– Хорошо, милая. Мы пока начнем готовиться. До встречи.

– Я люблю тебя, – она кладет трубку, и он тоже. И возвращается к программе, еще улыбаясь недолго.

Дверь находится за его спиной, и он не поворачивается, когда та открывается и закрывается, щелкнув.

– Ты до сих пор валяешься в постели? – голос немного капризный, как и всегда. – Цицеро же просил тебя заказать чего-нибудь сладкого! Он ужасно голоден после всех этих примирений, – Цицеро лениво обходит постель и потягивается. Его свободный золотой халат в пол и мокрые волосы блестят в широких лучах солнца, заливающих номер через огромное окно.

– Я заказал нормальный обед, придется подождать немного, – Тиерсен чуть щурится, глядя на Цицеро. – А пока почему бы не поваляться? – он наклоняет голову, услышав из телевизора знакомую Марсельезу, которую почти сразу сменяет романтический мотив. – О, это же та песня! Я тебе говорил, ее крутят сейчас везде… сделай погромче и иди сюда.

– День, когда битломанию официально признают болезнью, определенно стоит отметить в календаре, – Цицеро скептично смотрит на экран, но пояс развязывает и сбрасывает халат на пол. Его фигура, как ни странно, определенно стала лучше за последние годы: Тиерсен ответственно озаботился правильным питанием и хорошо так увеличил количество физических упражнений для них обоих. И хотя Цицеро еще когда-то пытался сопротивляться, после того, как Тиерсен жестко сказал, что ни за что не отдаст его старости и сопутствующей ей дряхлости просто так, выбор был очевиден. И сейчас Тиерсен может с удовольствием обводить заметные контуры мышц на плоском животе, отмечая, как уже поблескивают светлым волосы и на нем, и на груди и лобке.

Цицеро опускается над Тиерсеном на коленях, и тот заваливает его на постель. От волос Цицеро слабо пахнет хной – проседи его совсем не устраивают, и он периодически приводит темно-рыжие пряди в первозданный вид. И Тиерсен не знает, делал бы тот так, если бы был один – когда они только что сбивали простыни под шумные крики, он заметил отросшие светлые корни, но Цицеро быстро исправил это после. Хотя все это совсем не важно. Ничего из этого, ни седина, ни морщины, ни легкая усталость иногда.

– Ты вообще помнишь, из-за чего мы поссорились? – Тиерсен тянет к губам руку Цицеро, целуя пигментные пятнышки между пальцев.

– О да, Цицеро отлично помнит!.. – но Тиерсен смеется и зажимает ему рот:

– Ты должен был сказать, что уже не помнишь и помнить не хочешь!

– Но Цицеро помнит! – маленький итальянец выворачивается из-под руки Тиерсена и тоже смеется.

– Неважно, – строго говорит Тиерсен, и в глазах у него блестят веселые искры. – Хотя мне даже понравилось немного. Особенно та часть… между “Я тебя убью!” и тем, как мы оказались в этой постели. Я не слишком хорошо ее помню, но в ней определенно что-то такое было.

– О да, бедный Цицеро сбился считать раскрытые рты, когда Тиер нес его сюда из такси, – маленький итальянец смеется и проводит ладонью по потному бедру Тиерсена.

– Мы планируем помириться еще раз? – Тиерсен все еще быстро заводится от мелочей, а Цицеро прикусывает губу, как будто оценивая свои возможности сейчас.

– Только если Тиер будет сверху теперь, – наконец говорит он, вытягиваясь и похрустывая позвонками. – Но сначала Цицеро хочет задать ему один вопрос.

– Только один? – Тиерсен улыбается.

– Для Цицеро… еще найдется местечко в этом деле? – маленький итальянец говорит походя, как будто если не найдется – то это его вовсе не расстроит.

– У тебя было в нем место, и оно никуда не делось, – спокойно говорит Тиерсен.

– Но… Цицеро не было две недели…

– И что? Я составил план и не менял его. Вне зависимости от наших ссор.

– То есть… – Цицеро даже переворачивается на живот, смотря на Тиерсена возмущенно. – Тупой Тиер даже не придумал плана на случай, если Цицеро не вернется?!

– А ты бы не вернулся? – Тиерсен поднимает бровь, и Цицеро закатывает глаза, но не отвечает. – Я начал планировать это дело еще в мае, ты помнишь, для меня, тебя, Альвдис и Лиз. И если бы ты не вернулся…

– Если бы… – фыркает Цицеро.

– …то все бы это пошло к черту, – Тиерсен закидывает руки за голову. – А, нет. Подожди. Я бы позвонил моему новому другу Раффаэле, и тебя бы доставили сюда к шести. Он мне еще должен, а дело, которое я планировал несколько месяцев, стоило бы этого долга. Так что… твой костюм ждет в пакете, – он кивает в сторону стола, у которого действительно стоят бумажный пакет и вытянутая коробка. – И небольшой подарок. Ты сегодня должен выглядеть великолепно.

Цицеро недолго сопротивляется искушению, быстро снова поднимаясь и подходя к столу. Пакет его не интересует – вкус Тиерсена в одежде был хорошо воспитан родителями, и Цицеро в нем не сомневается. Но вот ленту с коробки он снимает быстро, как и крышку.

– И что это? – он с сомнением достает из мягкой бумаги длинную золоченую трость с искусно сделанным набалдашником в виде шутовского колпака. – По-твоему, что, Цицеро уже такой старый, что сам ходить не может?

– Открой, – Тиерсен смеется.

– Клинок? – Цицеро поднимает бровь, наскоро откручивая рукоять. Но, сделав это, приходит в восторг: – Пистолет!

– Я долго думал о рисках и все-таки решил, что это самый безопасный для нас вариант. Сделал на заказ у одного мастера… – Тиерсен рассуждает серьезно, пока Цицеро быстро собирает трость обратно и запрыгивает на постель, упирая металлический наконечник ему в грудь.

– Блистательная и безоговорочная победа! – он смеется, поддевая подбородок Тиерсена.

– Да, тебе осталось сделать то же самое сегодня вечером, – Тиерсен безобидно поднимает руки. – Но, надеюсь, все-таки в другой обстановке, – он ловко бьет Цицеро ногой под колени, изогнувшись, и через две секунды уже прижимает его к постели за плечи. – И с менее плачевным поражением, – он смеется. – Хотя… Это как посмотреть… – смотрит в золотые глаза, искры в которых никуда не делись с годами, и не может перестать улыбаться.

Золото заливает номер, золото горит в глазах, золотом блестит прошедшаяся ласково по спине трость, золотом отливают колонны венецианского казино, и золото сверкнет там в мгновенном полете пули перед тем, как та пробьет ткань и кожу. Перед тем, как выступит густая кровь. И еще раз. И еще, и еще.

С экрана телевизора негромко поет новую песню молодой, но уже известный всему миру – как он и хотел – Джон Леннон. В глазах друг друга видят блеск крови и смерти двое не слишком молодых и не известных никому – как они и хотели – убийц. И все, что им нужно – это…