Ну, порычал он чуть-чуть. Уж если на то пошло, отчего бы ему не порычать? В конце концов, кто из нас двоих собака?
Ой, да ладно, ну, ударил я лапой по прутьям, так что с того? Никто бы и не заметил даже, если, конечно, специально не приглядываться.
Откуда мне было знать, что он плохо себя чувствует? Не все, кто сидит в очереди к ветеринару, больны. Я, например, не болен. Я вообще ни разу в жизни не болел. Даже не знаю, каково это. Но, наверное, если бы я лежал при смерти и на меня чуточку пошипело маленькое пушистое создание, находящееся к тому же за решеткой, я бы не стал скулить, дрожать и, стуча когтями, лезть под стул, чтобы спрятаться в ногах у хозяйки.
Это к лицу скорее цыпленку, чем скотч-терьеру, если хотите знать мое мнение.
– Следите за вашим несносным котом! – сварливо сказала миссис Фишер.
Элли за меня заступилась:
– Он в клетке!
– Тем не менее он до смерти напугал половину животных. Накройте его чем-нибудь, что ли.
Элли явно собиралась спорить дальше. Но ее папа, не отрывая глаз от брошюры про глистов, бросил на перевозку свой плащ, словно я какой-то старый глупый попугай.
И мир поглотила тьма.
Неудивительно, что, когда ко мне подошла докторша с длинной, отвратительной иглой, я был немного не в духе. Хотя и не имел намерения сильно ее царапать.
Как и разбивать все эти стеклянные пузырьки.
Как и скидывать со стола дорогие новые весы.
Как и разливать жидкость для дезинфекции.
Но мое направление на прививку на мелкие клочки порвал не я. Это уже сделала она, ветеринарша.
Когда мы вышли, Элли опять плакала. Она крепко прижимала к груди мою клетку.
– О, Таффи! Постарайся не попасть под колеса, пока мы не найдем нового ветеринара, который согласится тебя привить.
– Ищи дурака! – буркнул папочка.
Я испепелял его взглядом сквозь прутья решетки, и тут он заметил маму Элли, стоящую у дверей супермаркета. Ее окружало море пакетов, волны плескались у колен.
– Вы ужасно опоздали! – возмутилась она. – Что-то случилось в клинике?
Элли ударилась в слезы. До чего же мягкотелая особа. Но папа ее был кремень. Он набрал полную грудь воздуха, чтобы излить накопившиеся чувства, но внезапно снова выпустил его. Краем глаза он приметил проблему иного рода.
– Быстро! – шепнул он. – Там, у кассы, наша соседка!
Он подхватил половину пакетов. Мама Элли сгребла остальные. Но мы не успели улизнуть – из стеклянных дверей супермаркета вышла соседка.
Все заговорили одновременно.
– Доброе утро, – сказал папа Элли.
– Доброе утро, – сказала соседка.
– Славный денек, – сказал папа Элли.
– Прелестный, – согласилась соседка.
– Лучше, чем вчера, – сказала мама Элли.
– О да, – сказала соседка. – Вчера был ужасный день.
Она, может, имела в виду погоду. Но Элли уже моргала часто-часто. Не пойму, за что она так любила Шлепа. Вроде бы это я ее домашний любимец, а не он. И поскольку от слез она уже не различала, куда идет, то врезалась в маму, та уронила пакет, и консервы с кошачьим кормом покатились по улице.
Элли поставила мою клетку и бросилась за ними. Но вот читать надпись на банке ей не стоило.
– О, нет! – заревела она. – «Кролик – сочные кусочки»!
До чего чувствительный ребенок. Она бы не выжила в нашей банде. Недели бы не протянула.
– Кстати, о кроликах, – сказала соседка. – С нами приключилась невероятнейшая история.
– Правда? – сказал отец Элли, взглянув на меня.
– Вот как? – сказала мама Элли, взглянув на меня.
– Да, – сказала соседка. – В понедельник бедняжка Шлеп приболел, и мы забрали его в дом. Во вторник ему стало хуже. А в среду он умер. Он был ужасно старый и прожил хорошую жизнь, и это послужило нам утешением. Мы похоронили его в глубине сада в коробке из-под обуви.
Я созерцал проплывающие над нами облака.
– А в четверг он пропал.
– Пропал?
– Пропал?
– Да, пропал. Осталась только яма в земле да пустая коробка.
– Правда?
– Боже милостивый!
Папа Элли смотрел на меня с недоверием.
– А вчера, – продолжала соседка, – случилось самое странное. Шлеп вернулся. Снова лежал в своей клетке, такой чистенький, пушистый.
– В клетке, говорите?
– Пушистый? Не может быть!
Надо отдать им должное, играли они на славу. Держались до самого дома.
– Какая удивительная история!
– Как это могло произойти?
– Поразительно!
– Надо же!
Так продолжалось, пока за нами не закрылась дверь. И тогда эти двое повернулись ко мне.
– Ах ты обманщик!
– Заставил нас думать, что это ты его убил!
– Столько времени притворялся!
– Я знала, что он не мог этого сделать. Кролик был толще его!
Можно подумать, они жалели, что это не я убил кролика.
Все, кроме Элли. Она была сама доброта.
– Не смейте ругать Таффи! – сказала она. – Оставьте его в покое! Спорим, он даже не выкапывал беднягу Шлепа. Спорим, это сделал мерзкий, злобный терьер Фишеров. А Таффи просто принес его нам, чтобы мы его похоронили как подобает. Он герой. Добрый, умный герой.
И она обняла меня – крепко и нежно.
– Правда, Таффи?
Что я мог сказать? Ничего. Я же кот. Так что я просто сидел и смотрел, как они вытаскивают гвозди из кошачьей дверцы.
Возвращение кота-убийцы
Как это начиналось
Ой, ладно, я вас умоляю! Ну, побейте меня по пушистым лапкам-царапкам. Я все испортил.
Зато какое было шоу!
Так и быть! Отдерите меня за хвост! Я же самый настоящий преступник. И что вы будете со мной делать по этому поводу? Конфискуете мою миску и скажете: «Ай-яй-яй, гадкий, гадкий кот!»?
От нас, от котов, вроде и не требуется четко выполнять команду «рядом!», делать только то, что велено, и преданно заглядывать вам в глаза: мол, не принести ли тапочек или еще чего-нибудь?
У нас, котов, своя жизнь. Мне нравится управлять своей жизнью. И меня отнюдь не тяготит одиночество, когда все семейство уезжает в отпуск.
– О, Таффи! – волновалась Элли, сжимая меня в объятиях на прощание. Мой холодный взгляд весьма ясно выражал мысль: «Осторожно, Элл! Не увлекайся, а то поцарапаю». – О, Таффи! Нас целую неделю не будет!
Целую неделю? Волшебные слова! Целую неделю млеть на солнышке среди цветов, не вздрагивая от воплей мамы Элли: «Таффи! Брысь оттуда! Все грядки мне помял!»
Целую неделю валяться на телевизоре, не выслушивая ворчание папы Элли: «Таффи! Хвост убери! Ворота загородил!»
И главное – целую неделю меня не будут пеленать и заталкивать в старую соломенную корзину, которую Элли и ее соседка-плакса по имени Мелани приспособили под колыбельку, чтобы баюкать и тискать меня.
– Ох, Элли, как же тебе повезло! Вот бы и у меня был кто-нибудь вроде Таффи! Он такой мягкий и пушистый!
Конечно, я мягкий и пушистый. Я же кот.
Притом кот неглупый. Я достаточно умен, чтобы понять, что сидеть со мной в этот раз приглашена не миссис Тэннер, как бывало раньше…
«…Нет, ей пришлось внезапно уехать к дочери в Дорсет… Нет ли у вас на примете человека, который мог бы нам помочь… Всего на шесть дней… А вы уверены, что вас это не затруднит, преподобный? Ах вот как. Вы любите котов, и он вам не помешает…»
Помешаю ли я проповеднику? Пф! Важнее, не помешает ли он мне.
«Дом, милый дом!» Милый ли?
А-га! Мистер Домовитая Хозяюшка!