Волосы Хуаниты, данные мне на память.

Это была драгоценная находка, и Мег поспешила завладеть ею. Спрятав все за пазуху, чтобы рассмотреть на досуге, она предусмотрительно сделала из разных бумажек пакетик наподобие взятого, который положила в ящик, прежде чем запереть его.

Устроив все по своему желанию, Мег вышла на крыльцо, где проболтала с часовым, и снова вернулась в кабинет в ту самую минуту, когда через противоположную дверь туда входил Монтальво.

– Ну, любезнейшая, – обратился он к Мег, – достала доказательства?

– Кое-что добыла, ваше сиятельство, – отвечала она. – Я была в доме во время обеда, который вам давали, хотя никто не видел меня, и оставалась еще после вас.

– В самом деле? Мне показалось, что ты проскользнула мимо, и я похвалил тебя за догадливость: ты прекрасно придумала пробраться туда, пока народ двигался взад и вперед. Отправляясь домой, я, кажется, узнал также одного человека, которого ты почтила своей дружбой, – лысого низенького толстяка, в Гааге его, кажется, звали Мясником. Ну, не гримасничай, меня не волнуют женские тайны, но мое положение здесь обязывает меня знать некоторые вещи. Что же ты видела?

– Ваше сиятельство, я видела, как молодой человек, за которым я должна была наблюдать, и Хендрик Брант, сын богатого гаагского золотых дел мастера, стоя на коленях, молились.

– Это дурно, – сказал Монтальво, покачивая головой, – но…

– Я видела, – продолжала она своим хриплым голосом, – как они вместе читали Библию.

– Возмутительно! – произнес Монтальво с притворным содроганием. – На самом деле возмутительно, если только я могу верить тебе, моей набожной приятельнице, что два человека, считавшихся до сих пор почтенными людьми, попались в том, что читали книгу, на которой основывается наша вера. Действительно, люди, способные углубляться в такую скуку, «недостойны жизни», говоря словами эдикта[22]. Ну а доказательства есть? Книга, конечно, у тебя?

Тут Черная Мег рассказала все по порядку: как она подсматривала и увидела кое-что, как подслушивала, но слышала мало, как открыла потайной шкафчик, нагнувшись над спящим, и не нашла ничего.

– Плохой же ты шпион, тетушка, – заметил капитан, когда она замолкла, – и, клянусь, я не думаю, чтобы папский инквизитор мог повесить молодого человека, основываясь только на твоем свидетельстве. Вернись и добывай новые доказательства.

– Нет, – решительно заявила Мег, – если хотите добывать улики, добывайте их сами. Так как я намереваюсь продолжать жить здесь, то не хочу впутываться в такие дела. Я доказала вам, что этот молодой человек еретик. Давайте же следуемое мне вознаграждение.

– Твое вознаграждение?.. За что? Вознаграждение дается за услугу, а я не вижу таковой с твоей стороны.

Черная Мег вышла из себя.

– Молчи, – сказал Монтальво, оставляя шутливый тон. – Я стану говорить с тобой откровенно. Я не желаю жечь кого бы то ни было. Мне надоела вся эта бессмыслица из-за религии, и, по-моему, пусть себе лейденцы читают Библию до одурения. Я хочу жениться на ювфроу Лизбете ван Хаут и для этого должен доказать, что человек, которого она любит, Дирк ван Гоорль, еретик. Того, что ты сказала мне, может быть достаточно или недостаточно для моих целей. Если окажется достаточно, я тебе щедро заплачу после свадьбы, если нет, так с тебя будет довольно того, что ты уже получила.

Сказав это, Монтальво позвонил в колокольчик, стоявший на столе, и, прежде чем Мег собралась ответить, в дверях показался солдат.

– Проводите эту женщину, – приказал капитан и затем прибавил: – Я постараюсь передать вашу просьбу куда следует, а пока возьмите от меня, – он сунул Мег в руку флорин. – А теперь скорей веди сюда арестованных: не будем терять времени… – приказал капитан солдату. – Да гляди, чтобы мне не мешали всякие нищие, а не то смотри у меня…

В этот день после обеда Дирк, одетый в свое лучшее платье, отправился в дом Лизбеты, где дверь ему опять отворила Грета и в ожидании смотрела на него.

– Дома барышня? – запинаясь спросил он. – Мне надо видеть ее.

– Какое несчастье, менеер, – отвечала девушка, – вы опять опоздали. Барышня и фроу Клара уехали на неделю или дней на десять: здоровье фроу Клары требовало перемены климата.

– В самом деле? – спросил совершенно растерявшийся Дирк. – Куда же они уехали?

– Не знаю, менеер, они не сказали мне.

Больше ничего Дирк не мог добиться от служанки. Так он и ушел совершенно сконфуженный и не зная, что думать.

Час спустя явился с визитом Монтальво и, как ни удивительно, оказался счастливее.

Он добился того, что узнал адрес хозяек, уехавших в приморское селение на расстоянии одного переезда. По странной случайности в тот же самый вечер Монтальво, также ища покоя и перемены климата, появился в гостинице этого селения, где заявил, что намеревается прожить некоторое время.

Гуляя на следующее утро по взморью, он встретил фроу Клару ван Зиль, и никогда еще почтенной даме не приходилось проводить более приятного утра. Так, по крайней мере, она заявила Лизбете, вернувшись со своим кавалером к обеду.

Читатель может догадаться об остальном. Монтальво сделал предложение и получил отказ. Он перенес удар с покорностью судьбе.

– Сознайтесь, – сказал он вкрадчиво, – что есть другой, кто счастливей меня.

Лизбета не созналась, но и не отрицала.

– Если он даст вам счастье, я буду рад, – проговорил граф, – но, при моей любви к вам, я не желал бы видеть вас замужем за еретиком.

– Что вы хотите сказать этим, сеньор? – спросила Лизбета, вспыхнув.

– Я хочу сказать, что, к несчастью, опасаюсь, как бы почтенный хеер Дирк ван Гоорль, один из моих друзей, которого я очень уважаю, хотя он и одержал победу надо мной в ваших глазах, не попал в эти злые сети.

– Подобное обвинение нельзя взводить на человека, пока оно не доказано, – серьезно сказала Лизбета. – Даже и тогда… – она запнулась.

– Я буду наводить дальнейшие справки, – отвечал капитан. – Сейчас же, пока мне не удастся приобрести ваше расположение, я покоряюсь своей участи. А до тех пор прошу вас смотреть на меня как на друга, на преданного друга, готового пожертвовать жизнью, чтобы услужить вам.

С тяжелым вздохом Монтальво сел на своего вороного и вернулся в Лейден, но перед тем он имел маленький разговор наедине с фроу Кларой.

– Вот если б дело шло о старушке, то нетрудно было бы все устроить, – рассуждал он во время обратного пути, – а для меня, клянусь всеми святыми, было бы все одно. Но, к несчастью, все деньги у этой упорной свиньи – голландки. Чего только не заставляет делать необходимость поддержать свое достоинство и положение человека, по своим наклонностям расположенного только к покою и миру! Ну, мой новый друг Лизбета, не пройдет и двух месяцев, как ты мне заплатишь за все мои беспокойства, или я не буду Хуан де Монтальво.

Три дня спустя тетка и племянница вернулись в Лейден. Через час после их приезда явился граф и был принят.

– Останьтесь со мной, – обратилась Лизбета к тетушке Кларе, когда доложили о посетителе. И тетка некоторое время пробыла с ними, но затем под каким-то предлогом исчезла, и Лизбета осталась с глазу на глаз со своим мучителем.

– Зачем вы пришли сюда? – спросила она. – Я ведь уже ответила вам.

– Я пришел в ваших собственных интересах, – отвечал Монтальво, – и этим объясняется мое поведение, которое вы находите странным. Вы помните наш разговор?..

– Отлично, – прервала его Лизбета.

– Мне кажется, вы слегка ошибаетесь, ювфроу Лизбета, я говорю о разговоре, касавшемся одного из ваших друзей, которым вы, кажется, интересуетесь в религиозном отношении…

– И что же, сеньор?

– Я навел справки, и…

Лизбета подняла глаза, не будучи в состоянии скрыть своего беспокойства.

– О, ювфроу, позвольте мне посоветовать вам научиться несколько больше владеть собой: открытое детское выражение лица так опасно в наши дни.