Советник встал, вышел к краю болот и остановился, задумчиво глядя в их глубину. Рядом остановился скандинав.

– Ты изменился после встречи с ней, я чувствую это.

– Откуда ты можешь знать это? – печально улыбнулся Орагур.

– Не забывай, во мне северной крови течет больше, чем цивилизованной. Она изменила тебя. Вот только насколько и зачем?

– Перед окончательным уходом в чертоги Нин-Нгирсу она подарила мне прощальный поцелуй. Тебе я могу сказать об этом.

– Я знал магрибских колдунов. Не самые приятные люди. От них и услышал как-то про ведьмин поцелуй. Говорили, что отмеченный им в скором времени отрекается от всего земного и сам получает необычные способности, не присущие людям, скорее, оборотням. Ты не чувствуешь ничего такого?

– Возможно, ты прав. Я пока и сам не знаю, – признался советник, – но почему-то уверен, что она не сделала бы ничего плохого в отношении меня.

– Она была действительно такая, как в легенде?

– На всей земле не было никого, прекраснее ее. Если бы она появилась сейчас, весь мир бы кипел в яростных схватках за обладание ею.

– Похоже, и тебе она сожгла сердце?

– Нет, – не отводя взгляд от болот, тихо произнес Орагур, – она знала эту сторону своей силы, и, видимо, предприняла свои меры к тому, чтобы я, уйдя от нее, не сошел с ума. Есть только грусть, тихая грусть об ушедшем прекрасном цветке. И, пожалуйста, никому не говори об этом. Кто знает, как это отразится в будущем.

Скандинав молча кивнул и ушел обратно к костру.

Наутро отправившийся в центр острова Над не обнаружил никаких следов от развалин дворца.

– Как корова языком слизала, ровнехонькая трава, даже кусты кое-где растут. Куда все подевалось? – недоумевал он.

В этот же день состоялась погребальная церемония по обычаю лигурийцев. Около двух десятков их погибло в результате нападений бессмертного отряда призрачного войска. Был еще с десяток легкораненых из их числа. Из людей практически не пострадал никто. Несколько синяков и царапин были не в счет.

За ночь из болотной травы были сплетены круглые короба. Каждого погибшего положили в свой короб, подняли на плечи и понесли.

– Куда их несут? – подозвав Пирта, тихонько спросила Олиона.

– Аватурана говорил, что болото само покажет то место, куда они должны вернуться. Из болота вышли они, туда и возвратятся.

Вскоре взорам открылось целое озерцо черной воды, не заросшее травой. Из его глубин поднялся и лопнул на поверхности большой пузырь болотного газа.

Лигурийцы аккуратно в ряд сложили на краю озерца свою скорбную ношу и расположились за ней. Люди разместились немного в стороне, наблюдая за ними.

Вперед вышел молодой воин. Он запел песню, которую в некоторых местах подхватывали все присутствующие. Затем его сменил зрелый воин, продолживший песню. Далее его сменил воин с сединой в волосах, и, наконец, его сменил снова молодой воин.

– Они поют об их жизненном пути, – уловив смысл песен, сказал Пирт, – молодой пел об их детских и юношеских годах, зрелый о том, какими сильными и мужественными они стали, пожилой о том, какими умудренными опытом были бы они с годами, и снова молодой о том, что они оставили после себя наследников, которые будут такими же храбрыми, какими были они.

Когда песня кончилась, лигурийцы аккуратно спустили на воду плетеные короба, которые без всплеска ушли на дно.

Затем лигурийцы, построившись в несколько шеренг, лицом к братской могиле, потрясая копьями, сделали несколько шагов назад, несколько вперед, нестройно выкрикивая что-то, после чего отошли в сторону, разбившись на кучки и разговаривая между собой.

– Они отдали последние почести ушедшим и обещали рассказать дома об их подвигах.

К людям подошел Аватурана.

– Нам всем очень жаль, что погибли ваши люди, – проговорил Альрик.

– Они с честью ушли в иной мир, – перевел Пирт уверенный ответ военного вождя лигурийцев, – а что может быть лучше для воина, чем с честью погибнуть на поле брани? Тем более, что пройдут сотни, может быть, тысячи зим, а в нашем народе будут жить легенды о сражении, в котором десяток странников по болотам с помощью небольшого отряда лигурийцев победил князя смерти. И, я уверен, в этих легендах будут названы наши имена.

– Смотрите! – закричал кто-то, показывая назад на остров с золотыми развалинами.

Все, включая лигурийцев, оглянулись. Там, где до этого был остров, поросший деревьями и кустами, теперь все было затянуто туманной дымкой, которая то светлела, то темнела. Вдруг золотистые и серебристые волны, чередуясь, побежали по дымке, все быстрее и быстрее. Вот уже их чередование слилось в одно целое, вся дымка приобрела единый золотистый оттенок, который начал все более бледнеть, пока туман не стал прозрачным и не исчез. А вместе с ним исчез и остров, лишь болотная трава была видна на его месте.

– Вот тебе и раздобыли золота, – в тишине пробормотал кто-то.

– Скажи спасибо, что живой остался, – подал голос скандинав.

Здесь дороги людей и лигурийцев окончательно расходились. Дальше каждый направлялся в свою сторону – люди на запад, к выходу из болот, лигурийцы на восток, к себе в деревню.

Прощание было недолгим, все слова были уже произнесены до этого. Люди и лигурийцы крепко пожали друг другу руки – жест, ранее незнакомый лигурийцам, но который так им понравился, что они быстро переняли его у людей, и разошлись в разные стороны, оборачиваясь и прощально взмахивая руками, пока не скрылись из вида друг друга.

42.

…День за днем небольшая группа из девяти человек упорно пробивалась сквозь болото, нащупывая дорогу, обходя опасные ямы, проваливаясь и выкарабкиваясь, помогая друг другу.

Еды, правда, хватало, но разогревать ее частенько приходилось по методу Пирта, разводя огонь на щите, укрепленном на копьях.

Через два дня пути впереди засверкали ледники вершин Персидского горного массива.

На одной из коротких остановок Гардис обратился к Олионе:

– Там, в деревне, ты как-то сказала, что меня должны были убить. Тебе известны подробности?

– Очень немного, – покачала она головой, – я знаю, что жрецы миркутян обнаружили место магии Амулета, то есть твое укрытие. У них самих что-то, видимо, не складывалось, иначе они бы сами явились к тебе, ведь Амулет нужен им как воздух. И они выдали твое место укрытия лагашцам. Дальнейшее тебе известно.

Гардис перевел взгляд на Орагура: – Ведь это ты командовал нападением на мою армию? План ваш, признаться, был хорош. Я никак не ожидал такой хитрости. Чья была идея?

– Конечно же, моя – улыбнулся Орагур, – но знай я, что после такой победы самому придется столько дней купаться в грязи, ни за что бы не стал сам принимать в этом участие.

– А откуда ты узнал, где я буду находиться? Ведь как ни крути, получается, что тот, кто сообщил тебе обо мне, был в сговоре с миркутянами.

Орагура как иголками укололи. Он замолчал, глаза сузились.

– Когда мы выйдем отсюда, – произнес он неожиданно жестким голосом, четко выговаривая слова, – я разберусь с теми, от кого узнал это. И с теми, из-за кого мне пришлось столько лазить здесь. Разберусь до конца!

Еще через пять дней топких мест стало значительно меньше, а горы еще выше поднялись над горизонтом. Прошел еще один день, в течение которого уже не встретили ни одного топкого места, а идти становилось все легче и легче. А ближе к концу следующего дня впереди показались макушки деревьев, растущих уже за пределами болот…

43.

– Уже два десятка дней практически не слезаем с лошадей. Пиригон совсем из ума выжил!

– Успокойся, Шар-Карен. Придет время, этот подлый выскочка получит то, что заслуживает. Не время пока еще. Надо немного потерпеть, пока не настигнем советника. Только на сей раз не должно быть осечки.

– Я понимаю, господин номарх. Если беглецам удалось заманить посланных нами людей в ловушку один раз, это не значит, что это удастся и второй раз.