– Не знаем, – пожал плечами Рымов. – Скорее всего укрылись в винограднике, а живы или нет – сказать сложно. Мы кричали, но никто не отозвался.

Осипов прислонился спиной к раскаленной броне «бэтээра» и вздохнул:

– Хреново обстоят наши дела.

– А что с рацией, Владимир Иванович?

– Нет у нас связи. Разбита рация.

– Значит, нашим доложить не можем?

– Ты бываешь удивительно догадлив, Гена! – поморщился старлей. – Осталось придумать способ, как сообщить нашим обо всем произошедшем.

– Может, до селения прогуляться? – предложил рядовой Панютин.

Селение Эриха действительно находилось рядом – всего в одном километре от погибшей колонны. Но его размеры, пустынные улочки и скромность застройки не оставляли никаких надежд.

– И чего ты там найдешь? – недовольно сплюнул в пыль обочины старший лейтенант. – Современную рацию? Станцию спутниковой связи?..

– Смотрите! – прервал дискуссию Катаев.

Все повернулись в том направлении, куда указывал рядовой.

С северо-востока по шоссе быстро приближались два автомобиля.

– Кто бы это мог быть? – невольно потрогал цевье автомата сержант. – Может, те сирийцы, которые должны были нас встречать у Алеппо?..

Осипов стал всматриваться в пылившие по трассе машины. Приставив ко лбу козырек ладони, он щурился от яркого солнца и жалел о потерянном в суматохе ракетного обстрела бинокле.

«Кто бы это ни был, я могу послать с этими машинами гонца до ближайшего гарнизона, – размышлял он. – Пожалуй, отправлю двоих, сержанта Рымова и рядового Катаева, а сам с Панютиным останусь здесь до прибытия начальства. Да и тела погибших ребят надо перенести в одно место…»

– Как же так, товарищ подполковник! В фильмах же показывают и в книгах пишут, как из пистолетов от бедра простреливают кисти рук или попадают точно в коленку.

Подполковник улыбнулся и снисходительно взглянул на вопрошавшего:

– Наверное, мне не повезло – в книгах такого не встречал. А в фильмах, товарищи курсанты, режиссеры могут показать что угодно. Особенно если он снят в Голливуде и с использованием компьютерной графики. Как инструктор по пулевой стрельбе с пятнадцатилетним стажем, скажу вам следующее: даже в мирных условиях трижды подряд попасть в «червонец» простой грудной мишени довольно сложно. Не говоря уж о боевой обстановке и о движущейся цели…

Проводивший занятия подполковник прошелся вдоль строя курсантов, приблизился к столу, на котором ровным рядком лежали пистолеты Макарова. Легонько прикоснувшись к рукояти ближайшего, снова повернулся к строю:

– Многие из вас станут командирами рот, батальонов и даже бригад. Но и в те далекие времена, уже имея за плечами немалый боевой опыт, вы будете палить мимо проклятых грудных, ростовых и стандартных мишеней. Нет, разумеется, некоторые выстрелы станут удачными, но большинство пуль уйдет в «молоко». Ведь это, товарищи курсанты, всего лишь бумажный противник, который не отстреливается, не меняет своего положения в пространстве! Здесь, в тире, отличное освещение, и нет ветра, здесь адреналин не заставляет трястись ваши ладони. Верно?

– Так точно! – ответил за всех молодой паренек, задавший наставнику вопрос.

– А в бою, братцы, все по-другому, и это я знаю по собственному опыту. Руки ходят ходуном, цель мельтешит, стараясь сбить тебя с толку, порывистый ветер вносит поправки и норовит выдавить из твоих глаз слезу. Ты целишься противнику в руку, а в результате попадаешь в грудь или в голову. А какой-нибудь умник из штаба, стрелявший за свою жизнь два с половиной раза, потом распекает: «Какого черта ты его убил, вместо того чтобы подранить и взять живым?!»

Соколов вспомнил свои курсантские годы, когда сидевший сзади Жерин начал рассказывать о давних приключениях.

Группа майора Соколова ехала по ночной трассе из Москвы в Тольятти. В первом внедорожнике, помимо не имевшего к группе отношения водителя, находились сам Анатолий Соколов, его заместитель капитан Костин и стрелок, капитан Жерин. Во втором автомобиле сонно смотрели в темные окна сапер, старший лейтенант Владимир Губин, снайпер прапорщик Алексей Якушев и ликвидатор прапорщик Александр Тригунов. Все шесть бойцов состояли в штате группы специального назначения, имевшей кодовое название «Ангара».

«Эх, молодость, – вздохнул Соколов. – Кажется, совсем недавно окончил школу, надел курсантскую форму и принял присягу. А прошло уже десять лет…»

Сидевший сзади Жерин вещал о своих воспоминаниях. Майор решил послушать.

– …Меня всегда недооценивали из-за большого роста и невзрачной внешности. И началась эта несправедливость еще в училище. Нет, даже не в училище, а в школе… – делился давними впечатлениями капитан Андрей Жерин. – Во время конфликтов пацаны с параллельного класса обычно кидались на моих товарищей, а решающая плюха прилетала от меня. Я юркий – бегал среди неприятельской компании и раздавал плюху за плюхой.

– Ты же историю какую-то рассказать хотел, – напомнил заместитель Соколова – капитан Владислав Костин.

– Да, точно. Так вот, вернулся я как-то домой пьяный после операции в подмосковном Подольске. Помните такую?

– А то! – откликнулся капитан. – Знатно в тот вечер расслабились.

– Я редко дома появляюсь пьяным, а тогда нам здорово досталось.

– Да, Сашка Тригунов в Подольске пулю словил, – согласился Соколов. И, обернувшись к товарищу, сказал: – Ты, кажется, обещал веселую историю, а не про наши ранения.

– Да, немного отвлекся. Короче, тогда был такой день, когда нормальному мужику жизненно необходимо нажраться. И вот прихожу я, значит, домой, раздеваюсь. Из кухни появляется супруга; видит, как я не могу справиться со шнурками, обзывает алкашом и замахивается полотенцем.

– Опа. А ты?

– А что я? Рефлексы не выключишь: прыжок в сторону и хук с правой. Зазноба моя пролетела по коридору обратно в кухню и там благополучно приземлилась головой об холодильник. Сидит, одной рукой держится за челюсть, другой за затылок и плачет.

Соколов, Костин и сержант-водитель беззвучно ржали, а рассказчик виновато вздыхал и посматривал на проплывающие за окном огоньки.

Отсмеявшись, майор поинтересовался:

– И чем же дело закончилось? Помирились?

– Да мы и не ругались. Я подошел, присел рядом, обнял. И сказал: «Милая моя, я очень сильно тебя люблю, но никогда не делай при мне резких и агрессивных движений…»

С Жериным, особенно когда он пребывал в нетрезвом состоянии, действительно лучше было не шутить. Огромного роста – под два метра. Лысый выбритый череп на бычьей шее блестел, как коленка профессиональной минетчицы. А своими ручищами, размером «угадай, в какой ладони двухпудовая гиря», он всегда размахивал так, что если кого-то случайно задевал, то в память об этом «прикосновении» оставался приличный синяк.

В общем и целом, как говорят рубщики мяса, андрюхина тушка и головная часть выглядели привлекательно. Недаром жена за него держалась, любила и ревновала по любому поводу. Однажды приключилась знатная история, породившая массу шуток и позитивных воспоминаний.

Приперся Андрюха на службу понурый и мрачный. Во взгляде лысого монстра царило детское недоумение.

– Что с тобой? – поинтересовались сослуживцы. – Недопил или недоспал?

– Жена из дому выгнала, – буркнул он.

И в качестве железного аргумента швырнул в угол курилки дорожную сумку со шмотками.

Сослуживцы переглянулись. Жерин, конечно же, не был идеальным семьянином, но и больших косяков ранее не допускал. Бухал умеренно, на сторону не ходил, супругу не обижал, не скандалил.

– Рассказывай, – усадил его рядом с собой командир. – А мы подумаем, как и чем помочь.

– Да мне и рассказывать-то особо нечего, – вздохнул тот. – Вчера пришел со службы, помылся в душе, поужинал и лег спать. Утром просыпаюсь – жена не разговаривает, а у входной двери уже стоит собранная сумка.