Радостно было сознавать, что мои товарищи по учебе и службе стали не только замечательными воздушными бойцами, но и способными руководителями авиационных частей и соединений. Но, признаюсь, каждая встреча вызывала тревогу за их судьбу. Ведь буквально все, подобно Василяке, самые трудные задачи брались выполнять сами, каждая наша встреча могла оказаться последней. К счастью, боевая удача большинству не изменила. Тем более тяжело думать о тех, кто не вернулся.
Развивая успешно начатое наступление, войска 1-го Украинского фронта продолжали быстро продвигаться на запад. Позади остались Западный Буг, реки Сан и Гнилая Липа, были освобождены Львов, Станислав, Перемышль, Рудник, Лежайск, Соколув и Радымно. 29 июля в районе Сандомира солдаты и офицеры войск фронта увидели воды Вислы, с ходу форсировали ее, захватили на западном берегу плацдарм глубиной до двадцати пяти километров, а к 4 августа отбросили контратакующего противника от переправ в районе Баранува и освободили город Мелец.
Для оружейницы младшего сержанта Ванды Степановны Кутой новости об этих успехах наших войск были особенно радостны - свободными стали ее родной край и город Станислав.
Полки 236-й ИАД принимали участие во всех боях фронта. Не знал передышки и 611-й истребительный. Всего за период с 13 июля по 6 августа 1944 года он произвел 728 боевых вылетов, в том числе 227 - на разведку с фотографированием. Потеряв 6 самолетов, сбил 17 вражеских. Собранные разведданные и фотопланшеты своевременно передавал в штаб 8-го ШАК, за что генерал-майор В. В. Нанейшвили объявил нам благодарность.
За освобождение города Львова, Станислава и Дрогобыча личному составу 611-го ИАП в приказах Верховного Главнокомандующего были объявлены благодарности, а за боевые заслуги и овладение городом Перемышлем приказом Верховного Главнокомандующего полку присвоили наименование Перемышльского.
Думаю, излишне говорить, какой душевный подъем испытывали в те дни наши воины. Украина освобождена, мы не посрамили чести советского оружия. Близка окончательная Победа!
НЕЗАБЫВАЕМЫЙ АВГУСТ
Утром 6 августа 1944 года в штаб полка, располагавшийся в селе Дулибы, поступил приказ командира 236-й ИАД полковника Кудряшова о перебазировании на 3-й Украинский фронт. Нас возвращали в 17-ю ВА генерал-лейтенанта В. А. Судца. Полку предстояло участие в Ясско-Кишиневской операции.
В Дулибы, впервые за время действий полка на 1-м Украинском фронте, По-2 доставил почту. Не было никого, кто бы остался равнодушным к этому событию. Летчики, техники, механики, оружейники, связисты, которые соскучились по газетам и трепетно ждали весточек от родных и близких с разных уголков Отчизны, тут же обступили почтальона. Послышались возгласы:
- Не тяни, тихоход!
- Давай, старина, "расквартировывай" гостей!..
Не помню, кто из ветеранов метко назвал такие послания "неиссякаемыми боеприпасами для ума и сердца". Конечно, письма приходили не всем и не сразу. Именно это обстоятельство и породило в боевой семье традицию читать получаемые письма вслух, сообща. Характерно, что ни один адресат не крылся перед друзьями даже в сокровенном, а друзья воспринимали сказанное так, словно оно предназначалось каждому слушателю в отдельности.
Разбежалось по ячейкам подразделений несколько мешков писем, но ни одного на мое имя не оказалось.
Взгрустнул я наедине. Пошел на коллективную читку в эскадрилью капитана А. П. Чурилина.
"Здравствуй, дорогой Виктор! - читал механик Миганов "треугольник" от жены своего брата. - Шлю тебе пламенный привет и желаю подвигов в боевых делах. Нас постигло большое несчастье: как только ворвались фашисты, они тут же убили маму, а сестричку Реню увезли в лагерь города Люблин... Все деревни вблизи железной дороги оккупанты сожгли. Я живу теперь в Клагишине, в чужой пустой хате, хозяева которой тоже погибли от рук злодеев. Витя, прошу тебя и Чеслава, он сейчас на фронте, отомстите лиходеям за маму, за Реню, за многострадальную Белоруссию, за горе всей Родины! До встречи после Победы. Зина".
Тяжелой печалью легло на плечи воинов известие о гибели матери Миганова, о мученической судьбе его сестры, о злодеяниях гитлеровских головорезов на временно оккупированной ими советской земле. В тот день зачитали десять писем. Каждое из них усиливало нашу ненависть к врагу, звало к мужеству и отваге, к безукоризненному выполнению воинского долга.
Этим эпизодом и завершилось наше пребывание в Дулибах. К утру 9 августа весь летный состав и передовая команда техсостава 611-го ИАП приземлились на аэродроме Цебриково, на том самом аэродроме вблизи Одессы, откуда мы вылетали на 1-й Украинский фронт.
По замыслу Ставки Верховного Главнокомандования к осуществлению Ясско-Кишиневской операции привлекались войска 2-го и 3-го Украинских фронтов, Черноморский флот и Дунайская военная флотилия. В ходе операции советским войскам надлежало окружить и разгромить в районе Яссы - Кишинев группу вражеских армий "Южная Украина", вывести из войны на стороне фашистской Германии королевскую Румынию и царскую Болгарию.
Группа фашистских армий "Южная Украина" к августу 1944-года упорно удерживала так называемый ясско-кишиневский выступ, прикрывающий путь в глубь Румынии и далее на Балканы. Левый фланг противника упирался в горный массив Карпат, правый - в Черное море. Противник оборудовал три оборонительных полосы, их заняли 47 пехотных и артиллерийских дивизий и 5 пехотных бригад. Наземные войска врага прикрывали соединения 4-го воздушного флота люфтваффе и румынский авиационный корпус. Взломать такую оборону, окружить и разгромить столь сильного врага было очень непростым делом. Поэтому подготовка к Ясско-Кишиневской операции проходила в обстановке глубокой секретности. Даже мы, летчики, непрерывно выполнявшие с 10 августа разведывательные полеты, не могли определить, где будет нанесен решительный удар.
Мы наблюдали с воздуха большие контингенты собственных войск южнее Тирасполя и в районе озера Ботно, то есть там, где их не было до нашего отлета на 1-й Украинский, видели, что в районах Рымаровки, Григориополя и Ташлыка с утра до вечера пылят грузовые автомобили, передвигаются войска, возникают новые макеты танков и артиллерийских орудий, видели много такого, что, несомненно, могли видеть и вражеские летчики, и... ничего не могли определить.
Лишь один пилот нашего полка точно определил в середине августа одно из направлений главного удара советских войск. Но ведь этим пилотом был Батаров! Помню, возвратясь из очередного разведывательного Полета в районы Чимишлии, Тараклии и Каушан и оставшись наедине со мной, Батаров обвел острием карандаша район западнее Слободзеи:
- Начнется здесь, товарищ майор.
- Как вы оказались в районе Слободзеи? Кто вас посылал на тамошний плацдарм?
- Никто не посылал. При возвращении пересек там линию фронта. Я встревожился:
- Говорили кому-нибудь об увиденном?
- Никому, товарищ майор!
- А ваш ведомый?
- Он ничего не заметил.
Я предупредил Батарова о необходимости молчать об увиденном, запретил ему впредь пересекать линию фронта вблизи Слободзеи, сообщил о наблюдениях Батарова командиру дивизии: мало ли что, а вдруг наш разведчик не ошибся? Ведь увидеть то, что увидел он, могли и гитлеровцы.
Батаров не ошибся, но вражеские летчики не сумели заметить то, что заметил он. Во всяком случае, удар с плацдарма западнее Слободзеи враг прозевал. Противник вообще ошибся в определении замыслов советского командования: ожидал наступления на Кишинев, а фашистская оборона была прорвана северо-западнее Ясс и южнее Бендер.
...Приземлившись в Цебриково, полк получил от командира дивизии задачу быть готовым к 18 августа сопровождать штурмовики 305-й ШАД, входящей в состав 9-го ШАК, а также проводить разведку войск и техники противника.
Для этого требовалось срочно восстановить и отремонтировать материальную часть.
В боях на 1-м Украинском фронте из-за сильного зенитного огня противника, крайне тяжелых условий эксплуатации самолетов на полевых аэродромах, а также из-за сложности с материально-техническим обеспечением частей, временно приданных 2-й ВА, материальная часть полка изрядно поизносилась. Случалось, к концу боевого дня' в строю оставалось всего 15-16 истребителей.
