В результате переписи новгородских областей, перешедших под власть Москвы, обнаружилась очень большая убыль населения в первые десятилетия московской власти. В некоторых областях почти полностью отсутствовало население в течение нескольких лет. Новгородские области в основном состояли из деревенских жителей. Через 80 лет после присоединения новгородских земель к Москве насчитывалось всего 123 деревни, в которых проживало население, а 977 сел и деревень оказались заброшенными. Из них все население поголовно разбежалось.
Это паническое бегство от земли показывает, как невыносимо тяжело жилось нашим предкам в эти годы.
Устьмехреньская – Дмитриевская соха благодаря своей исключительной захолустности и бездорожью не испытывала всей тяжести правления царских наместников и волостелей. От тяжести непомерных налогов и управления другие волости и сохи обезлюдили.
В то же время в Дмитриевской сохе населения было много. Видимо, эта соха служила одним из убежищ, где население скрывалось от московских чиновников. Однако и сюда добирались чиновники и взыскивали налоги за другие пустующие Устьянские волости и приравнивали Устьмехреньскую соху к трем сохам в низовьях реки Устьи.
Важская земля получила самоуправление в 1552 году. Узнав об этом, начали хлопотать и Устьянские волости о даровании им самоуправления. Они избрали от каждой волости по три ходока и послали к царю с челобитной. В челобитной они не просили разрешения получить самоуправление в той или иной форме, выработанной местными силами или центральной властью, а сообщали, что «Устья и Заячья реки полостные крестьяне лутчие, средние и молотчие люди и все крестьяне меж себя выбрали излюбленных старост, кому меж себя управу чинить и волостелины доходы собирать и к царю на сроки привозить на Устьи же и на Заячьи реки из волостных крестьян лутчих людей на Устьянской волости дву человек Василия Ильина сына Бестужева да Василия Онуфриева сына Батуру, а из протчих подосто по одному человеку…» (Архив. Калачев-Щепин. Т. 1). То есть формы самоуправления подразумевались те старые, привычные, какие функционировали еще во время самостоятельности Новгорода, и весь аппарат этого самоуправления был устья-нами уже налажен заблаговременно. Испрашивалось только разрешение пустить этот аппарат в ход.
Устьянское самоуправление
Царь удовлетворил просьбу устьян в 1555 году. Устьянским волостям дана была Уставная Грамота, «конституция», в своем роде. Практичность и совершенство Устьянской формы самоуправления было признано Москвой и считалось образцом для руководства для всех общин и продолжалось до конца XVII века. Уставной Грамотой утверждались те формы управления, которые были разработаны еще властью Новгорода для самоуправления, а также и самоопределения. Кроме того, на основании этой Грамоты община имела широкие полномочия для дальнейшего развития начал самоуправления применительно к местным условиям, могла устанавливать «меж себя кому и как у них можно их земле управа будет люба». Выражаясь современной терминологией, Устьянским волостям дано было право не только самоуправления, но и самоопределения. Вся земля, пригодная для земледелия, числилась за деревенской общиной, а обрабатывалась индивидуально.
В середине XVI века впервые упоминаются Устьянские волости как административно-территориальные единицы. Данное самоуправление означало, что устьяки платили налоги непосредственно Москве, минуя остальных налогосборщиков и мздоимцев. Кстати, самоуправление было предоставлено и другим северным территориям, но московским правительством признавалась практичность и совершенство именно Устьянского устройства самоуправления. В своей форме народного правления на Устье чувствовался дух свободолюбивого Господина Великого Новгорода.
Как видим, огромное значение для формирования свободного самосознания северного крестьянина имели демократические формы местного самоуправления, лишать которых черносошных крестьян не стал даже Иван Грозный, который, наоборот, видя свободолюбивый дух крестьян, поддержал их в создании демократической формы самоуправления волостью. Что касается формирования высших органов управления волостью, то устьяки сформировали органы управления на своих сходах самостоятельно.
Второй важнейшей стороной деятельности волостной власти была раскладка налогов и различных волостных поборов. Раскладка происходила, конечно, не без столкновения различных интересов. Само решение о принципах раскладки (по «головам», по «животам», по «земле») принималось, вероятно, нелегко. По-разному обеспеченные дворохозяева могли предпочесть один способ раскладки и отвергать другой. Например, тот, у кого много земли, мог добиваться поголовной раскладки. Даже правительство понимало опасность попыток богатой верхушки переложить тяжесть платежей на бедняков. Оно официально требовало (в грамотах, сотных, писцовых книгах), чтобы «промеж себя (крестьянам)… во всяких государевых податях считаится, смотря по своим животам и по промыслам… а класти им, меж себя на лутчих людей побольше, а на середних по середнему, а на молотчих поменьше, а лишка им на молотчих людей не класти, чтоб оттого молотчие люди не разошлися». Демократический принцип раскладки платежей в волости гарантировал, видимо, от явных злоупотреблений. В частности, разверстка платежей шла все-таки или по «животам», или по «землям», хотя это было и невыгодно волостной богатой верхушке.
Самоуправление на Устье было характерным в том, что осуществляло и важные хозяйственные функции: владея определенной территорией, волость через свои выборные органы вела общий надзор за ее использованием. Такие меры волости, как сдача запустевших земель на льготу – использование их в течение определенного времени без налогообложения, припуск запустевших деревень к живущим, сдача пашни в одной деревне для пашни наездом из других деревень, наконец, продажа земли преследовали, в первую очередь, хозяйственные цели. Ликвидация пустоты улучшала землепользование, так как любая пустота в деревенских полях пагубно отражалась на обработанных участках. На пустующих наделах вырастали сорняки, кустарник, лес, ухудшались дороги, дичали покосы, зарастали лесные угодья. Избегать негативных последствий пустоты для земледельческого хозяйства и стремилась волость, проводя мероприятия по ее оживлению.
Следует отметить, что в те времена довольно четко было определено место и судебной власти. Судебное разбирательство производилось по судебнику, по Уставной Грамоте, по «губной» Уставной Грамоте (это акт, которым правительство царя Ивана Грозного предоставляло местному обществу право самому судить…) и по местным обычаям. Об организации волостных судебных инстанций в Уставной Грамоте до мельчайших подробностей было все расписано.
Что касается рассмотрения более важных уголовных «разбойных дел», определено, что «волостные люди судите и управляти губным старостам по их губным Уставным Грамотам и по наказным спискам». Губные старосты представляли из себя высшую судебную и административную власть. В губные старосты Мирским Советом назначались от одного до трех человек из выбранных волостями земских старост. Полномочия губных старост были чрезвычайно обширны, они могли приговаривать даже к смертной казни.
В особенно важных чрезвычайных делах высшей судебной, а также и законодательной властью был Мирской Совет, собиравшийся в Шангалах. Мирской Совет собирался не регулярно, а по мере надобности, состоял из выборных от каждой сохи посыльшиков – депутатов и должностных лиц всех волостей.
При царе Михаиле Федоровиче… когда власть искала способы скорейшего приведения порядка в государстве… Устьянская Уставная Грамота была признана образцом и руководством для всех общин, где имелось выборное самоуправление.
Устранение произвола чиновников и введение самоуправления дали большое облегчение крестьянству, и побеги их от земли временно прекратились. Но вместе с введением самоуправления правительство увеличивало государственные налоги. Сначала введен был оброк «за властелины доходы» (это доходы правителя, обладающего всей полнотой власти, владыка), ложившиеся бременем, в среднем… около 35 денег на двор. Четверть ржи стоила в XVI столетии около 20 денег, следовательно, в переводе на хлебную единицу на двор ложилось в среднем около 14 пудов этого оброка. В те времена главным богатством Устьянских волостей был хлеб. Уже во второй половине XVII века из Устьянского края вывозилось на Благовещенскую ярмарку не менее 10 тысяч пудов зерна. Значительно позже (ХIХ – ХХ века) на Устью «по хлеб» шли и ехали мастеровые с Ваги и верховьев Двины. Кстати, Устьянские волости в ХVI веке были более густо заселенные, чем в XVII веке.
