— Ты его тоже знаешь? — переварив информацию, спросила Маринетт, хотя ответ ей уже был не нужен: все-таки Адриан сам назвал имя ворчливого квами. — Боже, не удивлюсь, если весь Париж тайно знаком с этим хвостатым недоумком… К тебе он тоже на запах еды в сумку залез?
— А… эм… да, — Адриан смущенно почесал затылок. — Так и было. Значит, и к тебе?
— Было дело, — девушка вспомнила, как однажды принесла в школу круассаны с сырной начинкой, а когда собиралась их съесть, обнаружила в своей сумке черное хвостатое нечто, впоследствии представившееся Плаггом, напарником доблестного героя Парижа Кота Нуара. Ушастый наглец потребовал еще круассанов, назвав их безумно вкусными, а также сообщив, что от наполненности его желудка зависит безопасность как самой Маринетт, так и всего города. Только благодаря тому, что Тикки в это время мирно дремала в кармане пиджака, девушке удалось сохранить тайну личности Ледибаг. А через неделю Тикки и вовсе пришлось завести привычку прятаться постоянно, так как черный квами зачастил к девушке по вечерам (когда его хозяин по всей видимости был занят), чтобы получить свою порцию сырных вкусняшек и ласк. Уж больно хорошо Маринетт чесала ворчливого котенка за ушком, чего парень, носивший маску Кота, делать и не умел, и не хотел.
***
Смеркалось. К размеренному скрипу вентиляции и капанью воды добавилось мирное посапывание Маринетт, задремавшей на коленях у Адриана. Сам же Агрест, прислонившись спиной и затылком к стене, с закрытыми глазами обдумывал недавний разговор о героях.
Закончив обсуждать квами, подростки перешли к обсуждению Ледибаг. Маринетт очевидно не нравилась эта тема, но Адриан настоял. Он желал узнать как можно больше о той, кого так сильно любил, и не мог позволить себе бездействовать, находясь так близко к ценному источнику информации.
Несмотря на то, что Маринетт ясно дала понять, что знала, кто скрывается под маской Божьей Коровки, ее личность она не раскрыла. Однако информация, которой она все-таки поделилась (не без помощи «ментальных клещей») оказалась достаточно ценной. И даже шокирующей.
По словам Маринетт, они с Ледибаг знакомы очень давно и взаимно ненавидят друг друга.
Адриан не мог поверить, что эти две девушки вообще способны испытывать ненависть. Взять ту же Хлою, которую обе недолюбливали, но Ледибаг спасала, а Маринетт даже пообещала утешить. Или Бражника. Однажды Агрест участвовал в коллективном обсуждении злодея под руководством Альи в компании Нино и Маринетт. И если Нино сказал, что Бражник заслуживает смерти, то Маринетт высказалась за то, что сначала нужно узнать мотивы рассыльщика акум, а уже потом судить по справедливости. Примерно ту же мысль не раз озвучивала Леди. Обе девушки были для Адриана образцом сострадания, казалось, они могли понять и посочувствовать любому человеку… И вдруг выяснилось, что между собой они не ладят.
Адриан вспомнил, как Ледибаг отправила его защищать Маринетт, когда на ту напал Злоллюстратор, сославшись на неотложные дела. И как ситуация повторилась, когда спустя полгода Дюпен-Чен ответила отказом очередному ухажеру, вызвав у того приступ акуманизации. Тогда Коту снова пришлось защищать Принцессу одному. А на прошлой неделе ему опять довелось спасать девушку от очередного злодея. Леди явилась лишь спустя два часа, к тому времени Кот разнес «Катаклизмом» клетку, в которую акуманизированный усадил черноволосую красавицу, отобрал зараженный предмет и был готов в любой момент выпустить бабочку (лишь бы появилась та, кто мог ее очищать)! Теперь все это обретало смысл. Донельзя паршивый смысл.
И причины этой ненависти были паршивыми. Маринетт обвиняла героиню в том, что она является фальшивкой, изображающей из себя идеал и купающейся в лучах незаслуженной славы. Леди ничего не стоило влюбить в себя человека («Того же Нуара, в конце-концов!»), своей улыбкой дать ему надежду и тут же растоптать ее, ведь героиня не собиралась никому отвечать взаимностью. Сама же Ледибаг упрекала Маринетт в ничтожности. Грациозная героиня смеялась над неуклюжестью девушки, путающейся в собственных ногах. Храбрая Леди то и дело подталкивала трусливую школьницу признаться в своих чувствах любимому, зная, что Маринетт не сможет этого сделать. Адриан не верил, что Леди была способна на подобное. Но он видел, что Маринетт искренна в своих словах.
Что ж, теперь Адриану предстояло исполнить еще одно обещание: вернуть кольцо, чтобы в облике Нуара услышать версию Ледибаг и помирить девушек.
Погруженный в размышления Адриан почувствовал, что Маринетт проснулась и убрала голову с его колен, но никак на это не отреагировал, даже глаза не стал раскрывать, сделав вид, что сам спит. Ему все еще нужно было время, чтобы в тишине обдумать сложную ситуацию с взаимоотношениями двух дорогих ему девушек: любимой напарницы и близкой подруги (и все равно, что из обычных друзей в близкие Мари перешла только сегодня).
Продолжить думы Агресту помешал неожиданный громкий вскрик. Так кричат только от боли.
========== 4. На свободу (не) с чистой совестью ==========
— Я ф-фильм смот-трела, — принялась объяснять свои действия всхлипывающая Маринетт, — там гов-ворил-лось, что можно ос-своб-бодиться от на-наручников, если выб-бить себ-бе большой палец. Что я и сдел-лала-а-а…
В доказательство своих слов девушка продемонстрировала освободившуюся от наручников правую руку. Сустав был выбит и большой палец безвольно висел.
Схватившись двумя руками за голову (и задев цепью наручников себе по носу), Адриан мог думать только о том, что он совершенно не умеет вправлять суставы. Ну и о том, что пока он — герой Парижа — сидел без дела, погруженный в раздумья на темы, не связанные с побегом, девушка травмировала сама себя, чтобы они могли сбежать.
— Ты. Зачем. Это. Сделала? — акцентируя каждое слово, спросил Адриан.
— Зат-то теп-перь, когд-да дв-верь откро-оетс-ся, м-мы смож-жем сбеж-жать, — здоровой рукой девушка прижала к груди больную.
— Прежде, чем заниматься членовредительством, ты могла бы сказать мне…
— Ты спал, — произнесла Маринетт между всхлипываниями.
Парень пожалел о том, что решил проигнорировать пробуждение подруги. Кто же знал, чем это обернется? Хотя последние сутки и показали, что от тихони Дюпен-Чен можно ожидать чего угодно (надо бы, кстати, выяснить, за что похитители ее прозвали Валькирией), но подобного он и представить не мог.
— Я не спал, — признался Адриан. — Думал. А если бы и спал, могла бы меня разбудить.
— Я и сам-ма сп-прав-вилась. Самой себ-бе не так страш-шно выб-бивать, как позвол-лять кому-то.
Из уст Адриана вырвался сдавленный стон. Мозг отказывался понимать логику стоявшей перед ним девушки. Похоже, она совсем не рассматривала вариант, в котором страдала не ее кисть.
— Я имел в виду, что мы могли бы выбить мой палец.
— Ты модель, — возразила Дюпен-Чен, резко перестав плакать. — Тебе нельзя. Вдруг остался бы синяк. Или не удалось бы вправить обратно и деформировалась бы кисть, тогда бы тебе пришлось покончить с карьерой, твой отец затаскал бы меня по судам, мне пришлось бы сбежать в Китай, а я совсем не знаю китайского. К тому же ты занимаешься фехтованием и…
— Стоп, — Адриан хлопнул в ладоши перед лицом одноклассницы, дабы остановить безумный монолог. По глазам Маринетт он видел, что та говорила на полном серьезе. Неужели Дюпен-Чен и вправду так думает?
— Мари, ты — девушка, — вздохнув, принялся объяснять Агрест. — Я — парень. Так? — дождавшись утвердительного кивка, Адриан продолжил. — Долг парня — защищать девушек. Под этим понимается и то, что если травмы не избежать, ее должен взять на себя парень. Кот Нуар всегда действует по этому принципу, защищая Ледибаг…
— И из-за этого ей приходится драться с ним, когда он попадает под власть акумы, — Маринетт сразу же вспомнились десятки подобных ситуаций.
— Зато Ледибаг всегда оставалась цела. К тому же только она способна очищать акуму, так что действия Кота имели смысл, даже когда он невольно временно переходил на другую сторону баррикад… — Агрест еще долго мог вспоминать битвы, в которых он спасал Леди (или она его), однако сейчас было не до этого. — Так, хватит о героях, показывай руку, нужно вернуть сустав на место.
