-Прощай. — тихо ответил я ему, захлёбываясь собственными слезами.

И он пошел. Я смотрел, как его силуэт удаляется.

Мне было больно смотреть, как его силуэт съедает свет. Быть может, когда-нибудь мы встретимся на какой-то из планет? И будет всё наоборот…

Но нет, не будет. Только не со мной.

Я уже совсем потерял его из виду, и опять завыл. Тихонько, но для меня это был крик души.

Да. Я только что навсегда расстался с фуррем, которого знаю всего лишь второй день, но который сделал для меня больше, чем все, кого я знаю, за семнадцать лет…

Я успел полюбить его, как друга. Как лучшего друга, ведь он был добр ко мне. По-настоящему добр.

Уйдя, он словно забрал с собой часть моей души.

Я лег на землю и всё так же выл, словно пьяная шлюха на обочине.

Я потерял своего единственного друга. Скорее всего, навсегда…

Хотелось бы мне валяться в этом парке и выть весь день. Но холод и усталость взяли своё.

Я поднялся на лапы, и чувствовал себя крайне погано. Столько дерьма в один день…даже для меня это уже слишком. Я никогда столько не плакал.

Нет, ну серьёзно. Мне уже самому стыдно становится, что я был такой размазнёй. Аж блевать тянет.

Я, как обычно, запихал лапы в карман курточки, но вместо привычной пустоты нащупал там что-то бумажное.

Я вытащил на свет эти бумажки и с удивлением обнаружил, что это не что иное, как…50 $!

Да это же джек-пот!

Ну, вот. На одну проблему стало меньше. На эти деньги я смогу купить много курева (если Кит не распродал всю дешевую партию).

Я немного приободрился и чуть ли не бегом пошел к Киту.

Откуда я знаю, где он? Всё просто.

Он всегда трётся в том же квартале, где находится мой дом. В Бродвее, одном из самых неблагополучных районах Денвера. Он обходит этот квартал, либо сидит на Базе.

База — это такое место, где собирается весь сброд. Там ошиваются воры, разыскиваемые преступники. Там же обитают бездомные, торчки и просто те, кому не место в обществе.

Этакая социальная канализация.

Уже через пару минут я добрался до двух старых многоэтажек, которые глядели на улицу своими чёрными окнами, как пустыми глазами. Они были одинаково уродливы. Даже хуже, чем наш дом.

Я вошёл в общий задний двор этих двух зданий, и двинулся к другой многоэтажке поменьше, находящаяся в отдалении от этих двух и огороженная от них небольшим леском пожухлой высокой жёлтой травы и черных тополей.

Наконец, я пришел.

Эта многоэтажка уже давно была разрушена. Ни окон, ни дверей не было. Пол здания обвалилось, и валялось на земле грудой сломанных и присыпанных снегом осколков битого стекла, бетона и кирпичей.

Внутри же, на самом первом этаже, было сплошное помещение без стен, без лестниц. Вообще без всего. Только бетонные колонны поддерживали полу обвалившийся второй этаж, и вообще все здание. Как оно ещё только не рухнуло то.

Внутри же толпился всякий сброд. Кто-то просто валялся на полу, кто-то толпился около горящих бочек.

Но среди всех этих несчастных я заметил Кита. Его трудно было не заметить, ибо он один из единственных был одет нормально, а не в драные пуховики и ватники. Он стоял болтал с парочкой других парней, тоже хорошо одетых.

Я стал пробираться к ним через толпы фуррей. Они не обращали на меня совершенно никакого внимания, разве что некоторые поднимали на меня свои пустые взгляды, а кто-то даже просил у меня дозу. Но я не обращал на них никакого внимания. Слишком уж было страшно узнать в одном из этих бедолаг себя…

Но мне не пришлось пробираться далеко. Кит заметил меня и сам пробрался через эту толпу ко мне.

-Одумался? — прямо спросил он, без лишних слов.

-Да. Мне три свёртка.

-Окей. Деньги вперёд, с тебя 90 $.

Ну, вот. Он повысил цены. Как и думал. Опять ложка дёгтя в бочке мёда, блять.

-Но было же 10!

-Ключевое слово «было». Пока ты там устраивал драмы похлеще чем в мыльных операх, нормальные парни уже всё давно купили. Нечего было выпендриваться. Так что плати, или катись отсюда. — снова наехал на меня этот тупой гиен, видимо, забыв, как пару часов назад пытался догнать меня и извиниться примерно за те же слова. — А я ведь тебе говорил: покупай, пока еще не разобрали. Ради тебя же стараюсь, цены понижаю, а ты ведешь себя прямо как…

-Заткнись наконец и дай мне ебаный, мать твою, крэк. Заебал одно и то же талдычить, сукин сын! — не выдержал я очередных нотаций. У меня и так было подавленное настроение, и мне уже было не до церемоний. — гони курево! — я швырнул 30 $ прямо в его наглую, замотанную дурацким шарфом морду, да так, что он еле поймал эти несчастные десятидолларовые купюры.

Кажется, Кит явно не ожидал, что я умею повышать голос, так как я увидел удивление в его глазах (глаза всегда всех выдают). Но замешательство оказалось недолгим. Через пару секунд его взгляд стал холодным, и даже немного злобным.

-Хорошо. Раз ты заплатил, то…получи свою ДОЗУ! — сказал он последнее слово неожиданно громко. Он вытащил из-под куртки небольшой свёрток и, громко пошуршав им, поднял его вверх и помахал, как флажком, и только потом швырнул его мне, как мяч.

Я сначала не понял, к чему было это выступление.

Сначала не понял.

Но тут я заметил, что все, кто стоял, лежал и сидел в этот момент в радиусе примерно пяти метров от нас пялились прямо на меня. Точнее не на меня, а на свёрток в моих лапах, как голодные псы смотрят на кость в зубах сородича.

Я стал медленно отходить назад, спиной вперед, окидывая взглядом всех.

Все, кто ещё был в состоянии стоять — встали. Я продолжал отступать медленными шажками, совсем не смотря назад.

А зря.

Я почувствовал, как врезался в кого-то.

Я быстро повернулся и заметил, что врезался прямиком в оленя.

Как и все здесь присутствующие, он был уродлив. Его рога были поломаны, только короткие костяшки торчали на их месте. Маловероятно, что рога были удалены хирургическим путём (олени обычно удаляют их, так как они очень уж неудобны и громоздки). Его почерневшие кривые зубы торчали из пасти, а вся морда была в грязи и саже. Его глаза смотрели на свёрток, который я держал в лапах, и были полны…жажды. Страшной и дикой жажды.

Я обернулся, дабы найти другой путь к отступлению, но обернувшись, понял, что окружен. Меня окружили плотным кольцом, который всё сужался. Кит куда-то делся.

Первым удар нанёс тот самый олень, толкнув меня.

Это был мощный толчок. Я упал на землю и уронил свёрток, но не растерялся и отполз.

И тут началось мясо.

Все, абсолютно все кинулись на этот несчастный, маленький свёрток.

Каждый пытался схватить его. Через пару секунд то место, откуда я уполз, представляло собой сплошную кучу-малу: все лежали друг на друге, изворачиваясь и пытаясь проникнуть в самую глубь кучи. Кто-то пытался их всех раскидать, хватая за куртки и сбрасывая с кучи, но выброшенные ползли обратно. Кто-то просто дрался.

Но некоторые достали ножи, и начали буквально прорезать путь им, вонзая их в тела, которые им попадались.

Тут я встретил взглядом Кита, который смотрел на меня своими хитрыми глазами. Готов поспорить, он ухмылялся.

Я поверить не мог: прямо сейчас убивают и калечат друг друга десятки, если не сотни фуррей, а он радуется.

Конченный.

Я просто побежал обратно. Побежал со всей силы моих задних лап и со всей мощи моих лёгких.

Я бежал из этого ужасного место, продираясь сквозь высокую и потную траву, ветвистые кустарники и ветвистые деревья, оставляя на них частички одежды и оставляя на своей шерсти порезы и царапины, словно от погони бежал.

Наконец, я выбежал обратно на задний двор и завалился на землю от усталости, так как моим лёгким стало довольно больно. Давно уже я не бегал так быстро и так долго. Я даже после короткой дистанции умудряюсь задыхаться так, будто без остановок пробежал десятикилометровый кросс в Сахаре. И сказать, что сейчас я мягко говоря, устал, это…ну, вы поняли.