Гость настойчиво спросил, зачем кордосцы арестовали своего чемпиона, принесшего им очки на политической арене в вечном противостоянии с Оробосом. Имаген взвесил «за» и «против» и решил рискнуть и проверить, насколько далеко готов зайти этот искусник-чародей, как поведет себя при отказе. Поэтому ответил вопросом на вопрос: «Я обязан отвечать?» И с радостью услышал: «Да нет в общем-то. Интерес праздный». Итак, Тристис уяснил все, что хотел, и приготовился к содержательному разговору.

К сожалению, Никос все-таки заметил свою пряжку, которую сыщик старательно прикрывал ладонью, и забрал ее. Впрочем, Тристис не обольщался: коли парень пришел сюда не за Толлеусом, то конечно же за этой вещицей. Как-то он узнал о ней. Может быть, недавние манипуляции с артефактом отправили хозяину какой-то сигнал? Очень жаль, но потеря амулета закономерна.

– Удовлетворите мое любопытство? – пошел в атаку Имаген, перехватывая инициативу. – Для чего нужен этот амулет?

Никос пояснил, что амулет является хранилищем информации. Правда, тут же добавил, что «там ничего особенного», но сыщик пропустил это заявление мимо ушей. Ясно же, что врет, иначе не было бы и этой встречи. Еще парень сказал, что амулет не работает. В это Тристис поверил – следов маны ни ему, ни двум профессорам Искусства обнаружить не удалось.

Воспользовавшись благодушным настроем собеседника, сыщик попробовал закинуть удочку на тему технологии, с помощью которой был изготовлен данный амулет, но, похоже, коснулся секретных сведений. Потому что Никос перестал довольно улыбаться, отказался отвечать и вспомнил, что это он здесь задает вопросы.

Разумеется, его интересовали в первую очередь другие пропавшие вещи. Тристис рассказывал без утайки. Во-первых, ничего секретного в этом нет, во-вторых, нужно снова расслабить собеседника.

Общение затягивалось, Никос продолжал хмуриться. Так что когда он наконец замолчал, Тристис решил ослабить напор. Нет, конечно, вопросов в голове полным-полно, но сейчас они явно неуместны, можно вызвать приступ раздражения. К тому же лошади продолжают везти карету, и скоро оробосский кордон. Если Никос планирует разойтись миром, а сыщик считал, что угадал насчет этого, то он должен покинуть карету до того, как стражники устроят проверку. Если же его заболтать, то постовые могут спровоцировать незваного визитера на какие-нибудь необдуманные действия, что также может вызвать ответный удар чародеев по карете. Само собой, оробосцы не дураки и попытаются сперва выяснить, что происходит, прежде чем начнут махать мечом направо и налево. Но все-таки зачем рисковать, при этом выставляя Кордос в неприглядном свете?

Похоже, Никос крепко задумался, а время идет. Поерзав на сиденье, Тристис привлек к себе внимание и невинно спросил:

– И что будем делать?

– А что вы предлагаете? – тут же отозвался парень.

Похоже, как раз об этом он и думал последние минуты.

Сыщик тотчас озвучил наиболее приемлемый, с его точки зрения, вариант, учитывающий все реалии. Увы, не сработало. Никос явно собрался мелко напакостить, отпустив на свободу Толлеуса. Терять настройщика в планы Тристиса не входило, хватит с парня и амулета. Однако мягкие увещевания ни к чему не привели. Потом они и вовсе надоели Никосу, и он взмахом руки закончил дискуссию.

А потом он удивил сыщика до глубины души, предложив обменяться рукопожатием, после чего перед глазами появились какие-то полупрозрачные надписи. Никос, явно довольный собой, прочел небольшую лекцию по использованию, пояснив, что это нужно для связи с ним на случай, если прояснится судьба других его амулетов.

Тристис сам хотел попросить оставить какие-нибудь координаты для связи, даже не надеясь на успех. Казалось бы, нужно радоваться – вот оно, средство общения! Однако предложенный метод ему откровенно не нравился: наверняка там присутствуют какие-нибудь скрытые закладки вроде подслушивания. А может быть даже, прямое зомбирование на выполнение какого-то действия в определенный момент. С другой стороны, ничто не помешало бы Никосу сделать все то же самое, только без возможности с ним связаться. Так что выбирать не приходится. Тристис попытался по максимуму расспросить о том, что же это за способ общения, который никто не сможет обнаружить и перехватить, но, как и следовало ожидать, никаких объяснений не получил. Оставалось надеяться, что данное внедрение не обнаружат при проверке, которая наверняка будет, иначе прощай карьера.

Когда с деталями было покончено, Никос засобирался и даже вежливо попрощался.

– Постойте! Я обязан попытаться задержать вас! – в отчаянии крикнул Тристис вслед, непрозрачно намекая, что совсем не хочет погибнуть от ответного удара, но и свой долг обязан исполнить.

К счастью, Никос все понял.

– Да без проблем! – услышал сыщик, уже засыпая.

Толлеус пребывал в легком ступоре с той самой минуты, как его бывший пленник материализовался в карете. Когда в Маркине рушилась комендатура, старик получил удивительные видения об амулетах и технологиях, которые, как он справедливо полагал, помогли бы ему поправить здоровье и продлить жизнь. Это были воспоминания человека, который сейчас сидел рядом с ним. Бывший настройщик манонасосов не рассчитывал встретиться с ним еще раз, чтобы расспросить, но надеялся, что сможет найти в Оробосе что-нибудь из того, с чем ему довелось столкнуться в видениях. Именно за этим он отправился в пугающую страну чародеев и все время своего пребывания там прилежно занимался поисками, забывая о сне и пище. Что-то даже нашел. Вояж можно было считать удачным до того момента, пока его не арестовали и не отправили под охраной на родину. И вот теперь эта неожиданная встреча. Казалось бы, какая удача: спрашивай, узнавай! Вот только Толлеус сейчас сам в роли пленника и мечтает не о тайных знаниях, а об элементарной свободе. Нет, конечно, он не забыл, что искал все это время. Но как в такой ситуации разговаривать? К подобной встрече нужно готовиться, продумывая, как себя вести, что спрашивать, как торговаться. Он не готов!

Впрочем, судьба сама вела старого искусника, не требуя от него инициативы. По крайней мере, Никос без всяких просьб и подсказок поинтересовался, не желает ли арестант покинуть гостеприимную карету. Разумеется, желает!

Оказавшись на улице, скрытые пологом невидимости от посторонних глаз, Толлеус и Никос поспешили свернуть за угол дома. Тут как раз и охранники, до поры ехавшие истуканами в седлах, очнулись и кинулись восстанавливать порядок. Один склонился над внезапно уснувшим столичным дознавателем, второй, нещадно пришпоривая коня, помчался за подмогой. Двое принялись шарить по окрестностям – надеялись, дураки, найти сбежавших. Один на свою беду почти нашел, но Никос не стал его убивать, лишь преобразился в какое-то мохнатое клыкастое чудовище и, более не скрываемый плетением, душераздирающе заревел. По старику ударила волна настоящей жути, но времени испугаться не хватило, а миг спустя все уже кончилось, оставив после себя камень в желудке и дрожь в конечностях. Толлеус отчего-то решил, что это какая-то чародейская техника по изменению тела, хотя логичнее было предположить простое внушение. Оказалось, искусная иллюзия, только очень качественная.

Толлеус смутно представлял себе, как убегать от погони, которая наверняка будет, и куда вообще бежать. Понятно, что невидимость не спасет, – искать будут с помощью Искусства.

Едва они с Никосом прошли квартал, как перед ними возникли ворота, за которыми начиналось Бронзовое кольцо – вотчина купцов и ремесленников. Оказывается, карета уехала от посольства не так далеко, как Толлеус полагал. По опыту искусник знал, что буквально сразу за стеной облик города кардинально меняется: здесь, в Серебряном кольце, сплошь дорогие виллы и особняки аристократов, а снаружи домики, лавочки и мастерские. Приличные, ухоженные, но по большей части деревянные, жмущиеся друг к другу, не идущие ни в какое сравнение с каменными почти дворцами, утопающими в садах за высокими заборами, что остались за спиной. Также искусник знал, что у ворот дежурят крайне неприветливые вояки, сияющие парадными доспехами, начищенными до зеркального блеска.