Вера считает... считала себя обязанной мужу. Почему? Никто никому не может быть обязан: если что-то делаешь, то взамен не требуешь ответных действий. Делаешь просто потому, что хочешь делать.
Но элементарная благодарность должна присутствовать?! - мысленно возмутился Ираклий, с нежностью наблюдая, как Вера морщит нос, хмурит брови. - Что же ей снится? Или кто ей снится?
А я-то чем лучше ее мужа? - внезапно озарила догадка.
Вера зашевелилась, как бы Ираклию не хотелось сидеть и наслаждаться, пришлось покинуть спальню.
Всю ночь он просидел во дворе на качелях, закутавшись в теплый плед. Благо дождь перестал. Сна не было. Ираклий размышлял, как ему жить дальше. Жить, как раньше, он точно не сможет. Жить по-новому он боится, не готов жить по-новому.
На рассвете пришел к выводу: Вера ему нужна! Любая, в любом виде, со своими прежними чувствами, которым он способен поставить заслон, направить в иное русло, отфильтровать, видоизменить.
Он будет терпелив, ненастойчив, искренен. Только так. С этой женщиной иначе нельзя.
Ираклий позвонил приятелю - забыл, который сейчас час. Приятель обозвал его "олухом царя небесного" и забыл о недовольстве, когда услышал о своей победе. Напомнил, что еще есть время. Но Ираклий отмахнулся и высказал "большую человеческую благодарность". За что? За то, что его усилиями судьба свела его с одной замечательной женщиной, редким экземпляром - таких больше нет!..
Взгляд упал на клумбу с цветами. Ираклий вдохновился идеей: нарежет ранних роз - много, очень много, охапку - и положит охапку роз на пороге ее комнаты.
Выполнив первый пункт плана, мужчина только вознамерился перейти к осуществлению второго пункта, как на пороге появилась женщина, названная редким экземпляром - таких больше нет!
И хорошо, что на ней было вчерашнее белое платье в синий горох, а не его рубашка, предложенная накануне в качестве домашнего халатика. Рубашка-халатик утром - банально и пошло.
Вера была при параде, на мир смотрела требовательно и убежденно.
- Доброе утро, - с опаской поприветствовал ее хозяин дома.
- Доброе, - буркнула Вера Попугаева. - Ираклий, мне срочно нужно домой!
- Что-то случилось?
- Случилось... с моими мозгами: как я могла сюда приехать! - высказав возмущение своим поступком, она развела руки в стороны, словно хотела обнять окружающее пространство. Но не хозяина, от которого старательно отводила взгляд.
- Приехала, выспалась - что в этом плохого?! На твою честь я не покушался...
- Ну, знаешь...
- А надо было? Тогда извини.
Боже, что я несу, - подумал Ираклий и нашел объяснение, - это с непривычки - впервые влюбился, тушуюсь и глуплю.
- Отвези меня домой! - приказала Вера, испугалась своего напора и добавила, - пожалуйста. Мне надо на работу, и дома есть еще кое-какие дела.
- А завтрак? Хотя бы кофе?
- Кофе? Кофе можно.
Уже прогресс! - мысленно обрадовался мужчина. Обрадовался необычайно, как будто выиграл солидную сумму, миллион долларов. Для него одна ее улыбка стоила миллиона, триллиона.
Вера не стала заходить в дом, осталась ждать во дворе, на качелях. Ираклий вскоре вернулся. В руках держал две чашки кофе. Над чашками клубился пар.
- Я положил тебе ложку сахара. Нормально?
- Очень даже. Все правильно, - удивилась она.
Прожив в браке с Фиделем более двух десятков лет, она всегда была в услужении. А раз прислуга, то необязательно знать о ее вкусах, ее желаниях, ее интересах, увлечениях. Это прислуга обязана знать вкусы хозяина, предугадывать его желания...
Ираклий заметил в глазах Верочки вчерашний интерес.
Бедная несчастная девчонка, никто о ней никогда не заботился. Ей чужая забота в новинку, - сделал вывод Кудесников и дал себе клятву: он окружит ее такой заботой и вниманием, которыми никто никого не окружал.
Ираклию было в новинку собственное поведение, вызывали удивление мысли, но не пугали. И не заставляли усомниться в долговечности - с появлением в его жизни Веры все изменится, все изменится навсегда.
Ираклий часто увлекался. И теперь чувствовал разницу между прежним состоянием и настоящим. Это не привязанность, не интерес, это неизведанное доселе чувство. Чувство к женщине появилось не сразу. Но пренебрежительное безразличие с мгновенно поставленным "диагнозом" исчезло быстро, в ту самую минуту, когда он ее обнял там, во дворе.
Он почувствовал ЕЕ запах. Не запах парфюма, ни чего-то еще. ЕЕ запах. Вкусный, необыкновенный. Запах был наживкой, Ираклий легко заглотил наживку...
- Ты совсем не спал? - спросила Вера, кося глазом на розы, которые предназначались ей. Охапка роз лежала на столике у входа в дом. Дожидалась ее.
- Я... спал. Немного. Не хотелось. Думал...
Она не спросила, о чем он думал. Но губы тронула улыбка, едва заметная: она догадалась, о ком он думал.
- Поехали? - полувопросительно произнесла она, когда заметила, что его чашка пуста.
- Поехали...
Он довез ее до подъезда. Того самого, из которого она вчера вышла с картонкой в руках. Неужели это было вчера? - подумал Ираклий. - Мне кажется, что я знаю Веру всю жизнь. У счастливых людей время летит быстро.
- До свидания? - с прежними полувопросительными интонациями произнесла она.
Что я должен сказать? - забегали мысли в голове Кудесникова. - Попрощаться и спросить: "Что ты делаешь вечером?" По-киношному. Взять и признаться? Не поверит.
- Я тебя подожду здесь, - неожиданно сказал он. В голосе явно прослушивались просительные нотки. - Когда ты переделаешь все свои дела, я отвезу тебя на работу.
- Мне недалеко...
- Ты не хочешь, чтобы я тебя отвез?
Она долго думала, как будто он задал ей сложную задачу.
- Ираклий, ты ничего обо мне не знаешь, - с тоской проговорила она.
- Все, что мне надо, я уже знаю.
- Да? И... - уточнить Вера не решилась. - Ты не поднимешься? Я тебя завтраком накормлю. Ты же голоден.
- Я здесь подожду.
- Хорошо. Я быстро.
- Спасибо, - зачем-то поблагодарил Ираклий. Он знал, зачем: за быстроту. Без Веры ему было невыносимо. Как жил раньше? Странно даже. Будто бы не жил...
Он сидел в машине и смотрел на дверь ее подъезда. Так сосредоточенно, что глаза заслезились. А может быть глаза заслезились от счастья? От счастья люди тоже плачут, мужчины в том числе.
Сейчас она выйдет, и он сразу ей признается. А там будь что будет. В любом случае он не отступит, будет за нее бороться...
Ираклий Кудесников встрепенулся, но сразу сник - из подъезда вышла не Вера Попугаева.
Молодой мужчина выкатил из подъезда инвалидную коляску, в которой кто-то сидел, укрытый до горла клетчатым пледом. Судя по шляпе с большими полями, инвалидом была женщина. Сзади шла еще одна женщина, за пятьдесят, высокого роста, крепкая, со злющим лицом. Она что-то сказала молодому человеку, тот окрысился и дернул головой в сторону угла дома. Вскоре троица скрылась за указанным углом.
Время тянулось долго. Ираклий кое-как выдержал целый час, потом разволновался. Он никогда не волновался по поводу кого-то, привычки волноваться не было. Не было человека, который завладел бы его мыслями, его чувствами, который получил постоянную прописку в его сердце.
И новое состояние его не злило. Не сказать, что радовало - все-таки волнение - вдруг с Верой что-то случилось? И скорее всего, что-то случилось, иначе она бы вышла - обещала не задерживаться. Вера из тех людей, которые всегда держат обещание.
Еще бы знать, в какой квартире она живет, - беспокойно подумал он.
И только собрался позвонить всезнающему человеку, еще одному своему приятелю, частному сыщику, бывшему сотруднику правоохранительных органов, но из подъезда выскочила девчушка с двумя хвостиками, в шортиках и маечке. Ираклий выскользнул из салона авто, подошел к девчушке и спросил?
- Ты знаешь, в какой квартире живет тетя Вера? Ее фамилия Попугаева.
