— Ух, насилу отыскал! — обрадовался он. — Срочно вызывают к политруку по важному делу.

Ну вот, теперь наверняка не удастся поговорить с комбатом. От огорчения Пэн Шукуй готов был заплакать.

Политрук Инь Сюйшэн в раздражении ходил по комнате.

— Куда ты запропастился? — накинулся он на Пэна. — Все о свадьбе думаешь, да?

Они были из одной деревни, вместе в один год пошли служить в армию, и Инь по-свойски относился к земляку. Пэн угрюмо молчал, ему было не до шуток. Почувствовав неладное, Инь Сюйшэн тут же переменил тему разговора:

— У меня радостная новость, комиссар вернулся из Пекина и завтра собирает весь комсостав, начиная со взводных. Будет докладывать…

Он следил за реакцией собеседников и отметил про себя, как просиял Ван Шичжун.

— Известно, какое большое значение комиссар придает темпам строительства, особенно на участке вашего отделения. Сегодня вы выходите в ночную смену в решающий момент, какие будут у вас предложения?

— Дадим новый рекорд в честь IX съезда! — воскликнул Ван Шичжун. Он, как всегда, быстро заводился.

— Ну а что ты думаешь?

— Что же, можно… — откликнулся Пэн, не взглянув на него.

— Тогда за дело, к завтрашнему совещанию жду от вас хороших вестей!.. Смотрите не подведите! — преувеличенно громко говорил Инь Сюйшэн.

От него не ускользнуло необычное поведение Пэн Шукуя. Неужто что-то прослышал о приказе комбата?

После ужина отделение Пэн Шукуя за десять минут до начала смены спустилось в первую штольню. Вслед за ним к работе приступили еще три отделения.

В этой штольне они уже прошли по транспортной галерее больше двухсот метров, укрепив стенки выработки. Теперь по обеим сторонам галереи начиналось строительство нескольких десятков сооружений. За крепежные работы отвечала вторая рота, в течение суток она устанавливала арматуру, заливая ее цементным раствором, превращая участки с рыхлыми породами в несокрушимые стены. Всякий, попадавший в эту подземную галерею, ощущал гордость первопроходца. В конце галереи, где намечался Зал боевой славы, солдаты вели одновременную проходку четырех отводных выемочных штреков шириной в семь и высотой в четыре метра. Потом, когда их соединят между собой и укрепят в сводах, проходка пойдет легче и угроза обвала уменьшится. Но пока положение оставалось крайне серьезным.

Пока Пэн Шукуй вместе с техником по безопасности Чэнь Юем, как обычно, принимали смену у командира седьмой роты, проверяя состояние сводов. Остальные бойцы отделения во главе с Ван Шичжуном занимались делом первостепенной важности, с которого начинался всякий рабочий день, — «просили указаний»[47]. Часы едва пробили полночь, и они были, наверное, первыми, кто обратился за указаниями… Став лицом к востоку и подняв над головами красные цитатники, бойцы после громких песнопений и здравиц грянули в несколько десятков молодых глоток популярные изречения: «Не бояться жертв»… «Первое — не бояться трудностей, второе — не бояться смерти»… Их голоса сливались в мощный гул и разносились далеко по подземным коридорам.

Погода стояла нежаркая, а под землей было даже прохладно, но Ван Шичжун, а вслед за ним и остальные бойцы сбросили с себя спецовки и майки: предстояла тяжелая смена, а здесь в цементной пыли и каменной крошке удобнее было работать голыми, чтобы потная одежда не липла к телу. Мощные, развитые от долгой физической работы торсы с бронзовой, лоснящейся, словно покрытой эмалью, кожей делали солдат похожими на черных переселенцев из Африки. Только Чэнь Юй, отвечавший за технику безопасности, не стал раздеваться, он был занят раздачей касок.

Здесь, на стройке, где использовали дорогие материалы, о которых простые люди и представления не имели, расходы на трудовое страхование и технику безопасности были смехотворно низки: в год на человека приходилось восемь юаней, на них можно было приобрести разве что пару резиновых сапог. Не хватало даже защитных касок, на двенадцать человек приходилось их десять. Чэнь Юй протянул каску сначала командиру, но тот отмахнулся от нее, потом надел на Ван Шичжуна.

— Нужны мне твои игрушки! — рассердился Ван, сердито отбросив каску на кучу камней.

Этот жест означал, что помощник командира «последним пользуется благами» и что вообще он крепкий малый. Он любил не только выставить грудь колесом, но и поиграть своей удалью. За ним это водилось. Так, он никогда не надевал респираторную марлевую повязку, которой положено пользоваться во время бурения.

— Что я, кисейная барышня? — недовольно бурчал он. — К чему эта штуковина, задохнешься в ней!

Но как-то он нарвался на комбата. Тот протянул ему свою маску со словами:

— Товарищ, кремниевая пыль забивается в легкие, через год заболеешь силикозом, и тогда тебе конец, понял?

— Да разве такие болеют? — беспечно отозвался Ван, похлопывая себя по груди.

— Выполнять! — вышел из себя комбат.

Ван полез в карман, вытащил оттуда грязную, как половая тряпка, марлю и натянул ее на рот. Но стоило комбату отвернуться, как он стащил ее вниз под подбородок.

С приходом в отделение Чэнь Юя они без конца препирались, словно нашла коса на камень.

— Чего выкамариваешься! — наступал на него Чэнь Юй. — Бери каску, ты что думаешь, у тебя башка непрошибаемая?!

— Всего бояться, так лучше сидеть дома, уткнувшись в женский подол! — не отступал Ван.

Только один человек был способен остановить их перепалку — командир отделения.

— Выполнять правила безопасности! — не повышая голоса, командовал Пэн Шукуй. По этим правилам буровики должны работать в защитных касках.

Зная, что командир и на сей раз не подпустит его к буру без каски, Ван поскорей нахлобучил ее на голову. Из соседнего отсека, где работало четвертое отделение, уже доносился грохот, и у него лопнуло терпение.

— Глупый медведь, готовься к бурению! — гаркнул он.

«Глупым бамбуковым медведем» прозвали его напарника, бойца Сунь Дачжуана. Они стояли в боевой готовности, держа в руках буры.

— Приступай! — скомандовал Ван.

«Трах-трах-трах!» — со страшным грохотом одновременно со скоростью двести оборотов в секунду заработали два пневмобура. Вихрь каменной пыли и водяного пара пронесся по подземелью, больно заложило уши, от вибрации содрогалась грудь. Горы, люди, воздух — все вокруг сотрясалось в этой схватке металла с камнем.

Прокладка подземных галерей — это жестокий поединок, дело мужественных людей, по накалу страстей она не уступает битве двух армий. Здесь, под землей, нет мягких предметов, все колет и режет в кровь, впрочем, на ссадины и раны никто не обращает внимания. После обычной смены голова гудит как котел, все тело ноет, о состоянии человека в экстремальных ситуациях и при обвалах и говорить не приходится.

Пока по давно заведенному графику работы шло бурение скважин для взрывных работ, бойцы во главе с Пэн Шукуем спешили расчистить завалы камней, образовавшиеся в результате последнего взрыва, и по рельсам откатить в штольню, к выходу на поверхность, груженные выработанной породой вагонетки.

Пэн Шукуй ритмичными движениями, по тридцать заступов в минуту, нагружал вагонетку. Руки с мощно развитой мускулатурой автоматически, без видимых усилий делали свое дело. Казалось, поставь перед ним вагонетку без дна, он все равно так же без устали будет махать лопатой. В этом проявлялась его натура. Он не боялся трудностей. В его ударном отделении никто их не боялся. Слабаков и трусов в отряд просто-напросто не брали. В роте ударное отделение было третьим, почетное звание его было оплачено кровью предшественников.

Весной 1948 года полевая армия окружила город Вэйсянь, где стояла гарнизоном 96-я гоминьдановская бригада. В результате длительных ожесточенных боев она расчистила плацдарм на подступах к Вэйсяню, но не прорвалась в город, окруженный тринадцатиметровым валом, по которому одновременно могли проехать два американских джипа… Но смельчаки третьего отделения придумали рискованную операцию, которая решила исход битвы. За трое суток они прорыли шестидесятиметровый подкоп под стену и потом с помощью блока пустили по нему ящик с взрывчаткой. Раздался оглушительный взрыв, пробивший в стене огромных размеров дыру. На торжественном собрании в честь победы третьему отделению было присвоено почетное звание «ударного». С тех пор прошло лет двадцать, состав отделения менялся, но каждое новое пополнение было крепкой кости. При распределении новобранцев по воинским подразделениям горожан в него не брали, набор, что и говорить, был предвзятый, но именно он обеспечивал особые, «ударные» свойства отделения. В нем все как один были из крестьян, из тех, что умеют пахать, переносить любые трудности и повиноваться. Они были неравнодушны к почестям и радовались, что слава о них растет с каждым днем.