Шагая под сенью огромных деревьев, я наслаждалась тенью и прохладой ею даваемой. Владомир шел молча, судя по наморщенному лбу, он о чем-то размышлял. И размышления были не веселыми.

     Леший топал, шумно фыркая и совершенно по лошадиному мотая головой. В полумраке леса шкура Сагитта слегка светилась серебристым светом, хотя наибольшее впечатление он производит ночью при полной луне. Владомир с интересом посмотрел на единорога. Я тоже залюбовалась статным зверем и, засмотревшись, чуть не полетела носом, споткнувшись о корень, некстати торчащий из земли. Владомир едва успел меня поддержать.

      - Осторожней.

      - Постараюсь, - ответила я, принимая вертикальное положение.

      Дальнейший путь до шалаша отшельника прошел без происшествий. Мы остановились на краю полянки, посередине которой стояло жилище Старого Хенги. Рядом с шалашом тлел костер, над которым висел котелок, исходящий аппетитно пахнувшим парком, сам Хенги сидел рядом и что-то выстругивал из куска деревяшки, напевая под нос монотонную песенку своего народа.

      Хенги был чуваем, этот народ жил много южнее, на берегу самой большой реки в нашей стране - Волте. Как он попал к нам, история умалчивает, но со слов самой старой жительницы поселка, бабы Нюры - Хенги жил тут, когда она была совсем маленькой.

     Сам отшельник о себе рассказывать не любил, хотя слыл добродушным малым и проповедовал любовь к ближним, терпение и понимание.

      Хотя были слухи, что когда к нему нежданно заявилась банда разбойников во главе с Длинным Косьмой (который слыл самым мерзким типом среди разбойничьего племени), он погнал их из лесу не любовью к ближним и проповедями, а натравленными на лихоимцев ручными медведями.

     Его отношения с дикими животными удивляли даже Сагитта. Не раз он, сидя в корчме, недоумевал по этому поводу. Грозясь, что узнает, каким способом отшельник приручает зверей к себе, а они его не трогают.

     Хотя, признаться честно, нашему отделу Хенга частенько мешал работать. Себя он считал великим миротворцем и любил выступать в роли адвоката. Стоило "несправедливо обиженному участковой ведьмой" прибежать к отшельнику и пожаловаться на произвол чинимый властями и, что существенно, процитировать пару любимых изречений о мире, добре, справедливости Старого Хенги, как тот бросал все и несся ко мне в отделение доказывать невиновность очередного клиента.

      У меня его регулярные приходы вызывали головную боль и желание позорно дезертировать, потому что на доказывание вины очередного преступного элемента уходило гораздо больше сил времени, чем на поимку самого преступника. Правда нужно отдать старому отшельнику должное - он всегда извинялся и признавал свою неправоту, кляня, на чем свет стоит, свою доброту и наивность.

      В общем, совершенно понятно, зачем Степан побежал к отшельнику - надеется на его защиту. Ладно - сейчас разберемся.

      - Мир дому сему. - Торжественно топнул копытом единорог.

      - И вам поздорову, - отрываясь от своего занятия, приветствовал нас отшельник. - Проходите гости дорогие, всегда рад.

      Мы прошли на поляну, и присели у костра, точнее я и Владомир - присели, а единорог остался стоять, вяло отмахиваясь хвостом от комаров и мошкары.

      - Чем обязан вашему неожиданному визиту? - искренне полюбопытствовал отшельник.

      - У тебя Степан Козлодоев прячется? - без всяких предисловий спросила я. Хенга поморщился - он предисловия любил, и чет оно пространней, тем больше уважения вызывал у него пришедший. Но хоть Хенга и морщился, но на вопрос ответил.

      - Ну почему же - прячется, госпожа участковая?! Он у меня силы духовные восстанавливает, карму чистит, вот вечером будем чакры ему заряжать. Совсем человек о здоровье не печется, все о людях, о правде жизни заботится.

      Старый Хенги скорбно покачал головой, и тяжело вздохнул. Если бы я не знала отшельника уже почти пять лет - подумала бы, что он издевается, и нарочно прячет этот преступный элемент.

     Но Хенги просто не верил в то, что существуют плохие или, как он говорил, "недобрые" люди. По его мнению были "чистые душой, но с кармой загрязненной, с чакрами ослабленными, здоровьем слабые". Какая радость, что Старый Хенги живет не в поселке, иначе у нас были бы совершенно невыносимы условия работы.

      - Уважаемый отшельник, дело в том, что этот ваш "не пекущийся о своем здоровье человек" - проходит у нас по делу о разжигании межнациональной розни и подстрекательстве селян к беспорядкам и неподчинении властям.

      - Как же так, госпожа участковая? Не может такого быть! - отшельник вскочил, и его куцая бородка гневно затряслась, он замахал рукой перед моим лицом. - Не дам доброго человека на поругание властям, он мне все про вас, лиходеи, рассказал!

      Я вздохнула, а Владомир вытащил из сумки пресловутый "Вестник" и молча протянул его Хенги. Тот кочевряжиться не стал, газету взял и углубился в чтение, водрузив на нос очки, вытащенные из кармана своей хламиды.

      - Отшельник, то отшельник, а благ цивилизации и прогресса не чурается, - наклонив голову ко мне, прошептал единорог. - Как думаешь - проникнется важностью момента?

      - Думаю - да. Все что пишет этот поганец полностью противоречит постулатам и заветам нашего миротворца. - Единорог хмыкнул.

     - Владомир, а откуда у тебя газета?

      - Прихватил, когда на речку собирались, мало ли пригодится...

      - Ну, вот и пригодилась, - Сагитт мрачно поглядывал на отшельника. С тем, что тот проникнется, он был совершенно не согласен.

      Отшельник дочитал статью, и газета полетела в тлеющий костер, который робко лизнул ее язычком пламени, распробовал, радостно взвился и проглотил пресловутую бумажку, оставив от нее только легкий пепел.

     Старый Хенги смотрел на нас молча, его лицо раскраснелось от гнева. Мы прятали глаза, изображая мировую скорбь, но в душе посмеивались (я так точно). Наконец отшельнику надоело молчать, миротворец должен творить мир, и даже если его в очередной раз обманули в лучших чувствах, то никогда не поздно помочь правой стороне и заодно восстановить свой пошатнувшийся авторитет. "Вернуть себе лицо" - так сказать.

      - Как он мог!?- заламывая руки, возопил Хенги. - Он пришел ко мне сирый и оборванный, просил о помощи! А как он цитировал Тертерона Великомудрого - "Говори правду, невзирая на происки врагов твоих, пусть в твоем сердце горит огонь бесстрашия, ибо враги твои - суть ничто пред правдой твоей!", - отшельник закрыл лицо руками и, совершенно обессиленный таким чудовищным обманом, опустился на траву.

     Наивный отшельник. Уж сколько раз его надували, сколько пользовались его добротой. Тот же Длинный Косьма, как только заболевал или получал стрелу в зад - прибегал, приползал, а иногда его и приносили к Хенге. Хенги неизменно лечил поганца, тот обещал, что никогда не будет грабить и они, довольные друг другом, расходились до следующего раза.

      Мы переглянулись. Доверчивого отшельника было жаль. Я подождала, пока Старый Хенги успокоится.

      - Так вы нам скажете - где сейчас Степан Козлодоев? - деловито уточнил Сагитт

     Хенги виновато смотрел на нас. Он прекрасно понимал - какую свинью он подложил этой пущей. Владомир дернул меня за рукав платья.

      - А что это за место?

      - Заповедная Пуща - место, находящееся на границе двух районов, нашего - Чинского и соседнего - Лужского. Это небольшая дубовая роща является природной аномалией, войти туда можно лишь с разрешения Хранителя. Получить такое разрешение почти невозможно, но видимо наш друг Хенги, воспользовался тем, что с Хранителем он имеет тесные дружеские отношения. Не так ли уважаемый? - я не смогла удержаться от небольшой шпильки в адрес отшельника.

      - Так, - покаянно вздохнул Хенги. - Но Степан так мне расписал все притеснения со стороны старшей участковой ведьмы, что я не мог ему не поверить!