Рядом с нашим домом, в соседней пятиэтажке, жили две сестрёнки. Старшая была чуть младше меня, а её младшая сестрёнка была младше её года на три-четыре. Мы, молодёжь иногда собирались по вечерам где-нибудь во дворе... Поговорить, побеситься, повеселиться, анекдоты порассказывать и так далее. Ну, как все молодые в таком возрасте. Старшая тоже иногда бывала, но не часто. Поэтому я вообще мало знал об этих сёстрёнках.
Потом как-то все мы выросли. Кто женился, кто из девчонок вышел замуж. То есть все мы стали уже несколько взрослыми. А молодёжь подрастала из бывших малышей. Младшая сестрёнка, у той старшей, росла такой красавицей. У неё всё было красивым. И лицо, и фигурка. Я всегда со стороны любовался, когда видел её.
И вот как-то я начал замечать, что у неё появилась подруга, которая стала всё чаще и чаще приходить к ней. Они часто сидели на лавочке возле подъезда, где жила эта наша красавица, и всегда о чём-нибудь разговаривали, смеялись. А подруга эта у неё была точно такой же красавицей, только блондинкой. На них трудно было не смотреть, а оторвать взгляд было, наверное, ещё труднее. И было невозможно понять, кто из них красивее. Я порой любовался ими из окна, и всегда сожалел, почему они не были такими тогда, когда я был в таком же возрасте.
Думаю, что не я один любовался ими. Не заметить их было невозможно. У нашей красавицы волосы были тёмно-каштановые, а глаза голубые. Они как бы притягивали взор человека этим контрастом. А у её подруги волосы были светло-русые, чуть не белые, волнистые, а глаза большие и тёмно-карие с длиннющими ресницами. Эти ресницы были видны даже издалека.
И вот я стал замечать, что светлая красавица стала как-то реже появляться у нас. Было видно иногда лишь нашу красавицу. И то в одиночестве. Я особо не обращал на всё это внимания, но это замечалось как-то само собой. Потом я как-то случайно узнал, что белокурая красавица просто забеременела, поэтому её и не видно у своей подруги. Я тогда ещё подумал, что как быстро все растут. Что через годик можно будет вновь увидеть обеих подруг красавиц, только одна из них будет уже с детской коляской.
Но этого я так и не увидел. Не видел уже и нашей голубоглазой. Но вскоре случайно узнал, что наша голубоглазая вышла замуж и живёт теперь с мужем в другом месте. А потом всё это вообще как-то забылось. Однако через год я случайно узнал, что история, которая произошла с белокурой красавицей, просто страшна. И это тогда довольно сильно перевернуло мне душу.
Свет, давай покурим, а то у меня что-то действительно заныла душа от этих воспоминаний. -
- Ну вот, как всегда, на самом интересном месте, - заметила Светлана.
- Я думаю, когда я расскажу всё, то тебе тоже захочется курить, как и мне сейчас, - ответил на это Игорь.
- Ну, не сердись, - улыбнулась она Игорю своей очаровательной улыбкой, - Включай компрессор. -
Они курили молча. Игорь с любовью смотрел на Светлану и думал, что как хорошо, что в её судьбе не было столь серьёзных испытаний, о которых он ей вскоре поведает. А ей было приятно, что он так смотрит на неё, и она не хотела нарушать эту идиллию.
- Та белокурая красавица была единственной у своих родителей, - продолжил свой рассказ Игорь, когда они вновь уселись за рабочий стол, - и родители в ней души не чаяли. Но нашёлся обольститель, который соблазнил девчонку. По-видимому, это был какой-то мерзавец, потому, что рожала она незамужней девчонкой.
Все их знакомые тогда говорили о том, что ей ещё даже как-то и повезло из-за того, что ребёнок родился мёртвым. Однако потом стало известно, что рожала она дома потому, что мать её специально не вызывала скорую помощь. А когда её дочь родила, то она утопила новорождённого ребёнка в ведре с водой. А её дочь или увидела всё это или узнала об этом позже. -
- Ой, какой ужас... - прошептала Светлана, приложив ладонь руки к своей груди, а пальцы другой, поднеся к своим губам, - Какой ужас... -
- Мамаша, якобы, таким образом хотела сделать счастливым будущее своей дочери, - продолжал Игорь, - Но вышло совершенно иначе.
Её дочь не смогла пережить всего этого, и через год сошла с ума. -
- О, ужас... - вновь прошептала Светлана.
- Отец красавицы после этого вскоре повесился, а что было с её мамашей, я просто не знаю. И вообще больше мне ничего неизвестно, потому, что мне не хотелось и узнавать об этом больше ничего. Мне хватило и этого, - закончил Игорь.
- Ой, какой ужас, - вновь проговорила Светлана, - У меня аж в груди всё спёрло, - и она опять приложила руку к своей груди, - Ты прав, мне даже от этого курить захотелось. У меня аж душу защемило, - добавила она.
Они опять закурили, стоя у вытяжного шкафа. За окном тарахтел компрессор.
- Да как же она думала? Что было у неё в голове? - проговорила Светлана через некоторое время, - Разве так думают о счастье любимой дочери? -
- Я тоже раньше много думал об этом, - отозвался Игорь, - Но основную причину я понял лишь здесь, в зоне. -
- И что это за причина? - спросила Светлана.
- Я тоже убеждён, что основная причина была у неё в голове. Это её социальное невежество. Мне сейчас трудно всё это объяснить, но социальное невежество сидит у людей в головах. У каждого своё. В зависимости от того, кто и сколько заглотил социальной лжи. И это невежество творит своё зло в мире руками этих людей. -
- Но ведь ты рассказал о личной трагедии, а не о социальной, - возразила Светлана.
- Да, это трагдия личностная, - согласился Игорь, - Но человек существо общественное. Поэтому и личностное и общественное является социальным. И личностное невежество является частичкой социального невежества. -
ГЛАЗА И УШИ
Весь вечер этого дня Игорь читал довольно большую по формату и толстую книгу "Зубопротезирование", которую принесла для него Светлана. Ему всегда было интересно познавать всё то, чего он не знал. А после отбоя, когда зэк-санитар выключил у них в палате свет, мысли Игоря сами вернулись к его любимой Светке. Он уже не мог не думать о ней.
И вдруг он понял, что вскоре, когда его выпишут из больнички, он уже не сможет так часто видеть её. Сколько же ему осталось здесь лежать? Он уже не помнил, какого числа его сюда положили, но, скорее всего через пару недель его уже должны будут выписать. А может быть и через полторы. Тубиков в местной больничке держат именно два месяца.
На следующий день он сказал об этом Светлане. Она восприняла это сообщение с большим огорчением. Но потом, узнав о том, что Игорь после того, как его выпишут, не будет никуда ездить на работу, а будет просто находиться в зоне, как больной, сказала ему с улыбкой:
- Так ведь в моём заявлении и не было указано, что ты лежишь у нас в больнице. Я там просто написала "больного Григорьева", а ты таким остаёшься и после того, как тебя отсюда выпишут. Так что ты и так можешь приходить сюда и помогать мне. Ведь заявление подписано, а сроков там не указано. -
- Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были какие-нибудь неприятности, - проговорил Игорь.
- А я зайду к начальнику колонии и скажу ему, что без такого помощника как ты я просто не смогу нормально работать. И скажу, что работы с каждым днём всё прибавляется, и без помощника я пропаду, - улыбалась Светлана своей очаровательной улыбкой, - Я думаю, что он будет согласен, чтобы ты приходил сюда мне помогать. Да и заявление на это уже давно подписано Баранчиным. -
Этот день у них прошёл, как и обычно, - была и работа, и разговоры, и поцелуи с объятиями украдкой. А на следующий день Светлана сообщила ему с улыбкой о том, что была у начальника колонии, и тот так же как и она отнёсся к вопросу о помощнике. Он сказал, что пока Игорь болен, то он всё равно ходит в санчасть на лечение, так пусть и помогает, раз заявление об этом подписано Баранчиным.
- Он опять был со мной таким галантным. Встал, предложил мне стул, сам сел напротив на простой стул, и до двери опять проводил, - говорила она, улыбаясь Игорю.
