Года через два Игорь узнает, что главный школьный шнырь Кривков, у которого из-за его фамилии было погоняло Кривой, был кумовкой Баранчина. У этого засранца маленького роста, оказывается, был ключ и от библиотеки, о чём Игорь тогда даже и не подозревал. Кривому, единственному из четырёх зэков, работавших в школе, было разрешено спать в школе ночью, в своём маленьком кильдымчеке. Второму шнырю этого уже не разрешалось. Даже завхозу школы этого не разрешалось. И Кривой иногда шарился по ночам в библиотеке, в столе Игоря, когда тот уходил спать в барак. И по наколке Кривого Баранчин послал тогда Ваню-Ваню делать повальный шмон в школьной библиотеке, чтобы найти тетрадь, которую писал Игорь, и которую сожгли тогда Юрка Яковлев с Саней Шашниковым за бараком отдела труда.
Все эти воспоминания за какие-то секунды пронеслись в мозгах Игоря, даже с некоторыми подробностями. Возможно, подобное бывает у людей, на которых жизнь нагрузила тяжкий груз неразрешённых пока проблем, которые нуждаются в обязательном их разрешении, чтобы не быть раздавленными этими проблемами.
Дня через три вечером Игорь сидел с Михалычем в его кабинете. Они пили чай, который как всегда принёс им отрядный шнырь. Михалыч, видя, что Игорь ещё не отошёл, как следует, после суда, говорил ему о том, что Игорю нужно немного перетерпеть до следующего раза. Говорил, что и сам будет уже умнее, и не будет сам светиться Баранчину перед судом. Что он попросит помочь ему в этом Василия Георгиевича, который и проконтролирует всё.
- Михалыч, - сказал Игорь, - Если бы ты знал, как я устал за это время. Мне нужно отдохнуть немного. -
- Хочешь опять побыть "на кресту"? - спросил Михалыч.
- Да нет. Зачем? - ответил Игорь, - Пусть все видят, что я не больной и выезжаю на работу. Просто сними меня с бугров. -
- А кого же поставить вместо тебя? - спросил Михалыч, зная что "просто так" Игорь никогда ничего не говорит.
- Поставь Бузая. Он хороший парень, толковый и обязательный. И совесть имеет, не скурвится, - ответил Игорь, - Я ему помогу держать бригаду процентов на восемьдесят - восемьдесят пять. А я буду просто выезжать, как работяга. Всё равно бригада будет лучшей в отряде, хоть и не по всей зоне. -
- Ну, что ж, можно и так, - согласился Михалыч, - Мне и не надо, чтобы она была лучшей в зоне. Мне нужно чтобы всё в отряде было лишь нормально. И всё. -
- И ещё одно, - сказал Игорь, - Мне в общем кильдыме будет как-то не очень. Разреши мне занять тот скворечник мастера, который над кильдымом бугра. -
- Конечно, Игорь, занимай его, - охотно согласился Михалыч, - У меня и ключ от него есть. Сейчас отдам тебе. Второй ключ есть только у Володи Михайлова, он же старший прапорщик, - говорил Михалыч, отстёгивая нужный ключ от связки ключей, вытащенных им из своего кармана.
- Я с Бузаем ещё не говорил ни о чём, - сказал Игорь, беря ключ у Михалыча, - Ты бы его сейчас вызвал к себе и переговорил бы с ним. -
- Хорошо, - сказал Михалыч, - К тому же у нас и чай уже закончился. Ты сейчас скажи дедку, чтобы он забрал кружки и стаканы, а я ему уже тут скажу, чтобы он позвал ко мне Бузаева. У тебя есть ещё что-нибудь ко мне? -
- Да нет, вроде бы всё. -
- Ну, тогда иди. Если что, я опять тебя позову. -
Через три дня, с начала нового месяца, Игорь выезжал на ЖБК уже как работяга. Но это было для него как отпуск, проводимый им на рабочем объекте. А бригаду выводил Бузай, для которого Игорь стал уже высшим авторитетом среди зэков зоны.
ПОДАРОК ОТ МОЦАРТА
На выездной объект ЖБК выезжали три отряда - пятый, седьмой и шестнадцатый. Начальником шестнадцатого отряда был капитан Василий Георгиевич Витлицкий, человек лет пятидесяти, среднего роста, с тёмно-русыми волосами. Уже по его внешности было видно, что он из хорошей интеллигентной семьи и порядочность в отношении с окружающими людьми была, как говорится, впитана им с малых лет с материнским молоком. Зэки с ЖБК его уважали, а Михалыч, начальник отряда, в котором был Игорь, считал его своим учителем по работе в зоне.
Вскоре после того, как Михалычу накинули сразу по две звезды на погоны за то, что его отряд занял первое место по области за год, Василию Георгиевичу также повысили звание до майора и перевели работать каким-то из помощников начальника колонии с кабинетом в штабе зоны.
Начальника седьмого отряда тоже куда-то перевели на другое место, а на их места были поставлены два молодых лейтенанта, недавно окончивших какое-то ментовское училище. Естественно, что Михалыч, как столь выдающийся начальник отряда, был для них авторитетом и учителем. Да Михалыч и сам вскоре тесно подружился с ними, потому что те были молодыми парнями и без ментовских комплексов.
Иногда начальникам отрядов нужно было дежурить по какому-то графику на ЖБК, как дежурным офицерам. Дежурный офицер был главным на объекте, у него была маленькая рабочая комната на КПП объекта, который все называли вахтой, и он мог зайти на объекте туда, куда он считал нужным. Однако Михалыч уже хорошо знал, что лишний раз не стоит просто так "светиться" по объекту перед зэками. Он понимал, что это только вносит лишнюю нервозность и сумятицу среди них, и тогда они хуже справляются с выполнением своих работ, потому что привычный ритм работы у них от этого нарушается. Он хорошо объяснил это новым начальникам отрядов, и они также в своё дежурство не ходили по объекту без надобности, а частенько даже вообще уходили на длительное время в город по своим "рабочим делам". И на объекте всегда было всё тихо и спокойно, без каких-либо происшествий. Так было потому, что каждый зэк и так дорожил своим местом, работая на ЖБК, где можно было заказать что-либо через шоферов, приезжающих на объект на грузовых автомобилях, либо получить "грев" от перебросов через забор с воли в определённом заранее месте и в определённое заранее время.
На объекте ЖБК были и свои, как бы "постоянные" дежурные прапорщики. Каждый прапорщик дежурил в свою смену. В чрезвычайных ситуациях дежурному прапорщику должны были помогать четыре солдата, которые проверяли в огороженном колючей проволокой предзоннике въезжающие и выезжающие грузовые автомобили. Один из солдат был со служебной овчаркой. Но чрезвычайных ситуаций на ЖБК никогда не было, поэтому у дежурного прапорщика были в подчинении два "козла", которые уже не один год выезжали на этот объект. Этих "козлов" могли по заранее написанному рапорту от дежурного прапорщика занарядить в любую смену, если это требовалось по обстоятельствам. Но, как правило, они выезжали на объект в первую смену, потому что вторая и третья смены по численности зэков были наполовину меньше, чем первая.
Всех прапорщиков и "козлов" на этом небольшом выездном объекте зэки хорошо знали в лицо. И даже знали, кто из прапоров должен дежурить в какую смену, и в какие ближайшие дни.
"Козлами" на ЖБК были два зэка из седьмого отряда. У одного было погоняло Вилей, данное по его фамилии Вилеев, а у другого - Моцарт, по его фамилии Мациевский. "Козлы" эти были не борзые, и с ними всегда можно было договориться, если это было необходимо, поэтому зэки их не очень-то и опасались и не хаяли, как зоновских "штабных козлов" и "козлов" с промки или со свинюшника. Да они и сами не шерстили по объекту, и появлялись, как правило, лишь с дежурным прапорщиком, которому также не хотелось лишний раз нюхаться по объекту, где и без того всё всегда было нормально.
Вилей был неприметным зэком, а вот Моцарт был известен в зоне как зэк, у которого почти не было места на его теле, где не было бы партаков (наколок). Лишь голова и верхняя часть шеи у него были без этих зэковских "украшений", хотя на его веках было наколото "не буди", а всё остальное тело было испортачено. Сразу под кадыком у него выглядывала наколка головы змеи, как бы выползавшей из под воротника его лепня. На правой руке была синяя "перчатка", почти до локтя, левая кисть была в перстнях до самых ногтей, на спине был какой-то собор. В общем, на теле, руках и ногах Моцарта сложно было бы отыскать даже квадратный сантиметр неиспортаченной кожи.
