Не глядя на него, я кивнула.

— Она была моей невестой.

У меня сердце оборвалось.

Я пристально посмотрела на него.

— Я... я не знала... — прошептала я.

Он улыбнулся — но это была просто вежливая улыбка, увеличившая дистанцию между нами. Похожая улыбка была у той рыжеволосой, когда она уверяла нас, что у нее нет возможности найти нам столик.

— Откуда тебе было знать?

— Я... все закончилось... по-дружески?

Его лицо стало каменным.

— Нет. Не совсем.

— Что случилось?

Впервые с того момента, как я его встретила, его голубые глаза напомнили мне лед. Холодные, арктические, леденящие душу.

— Я не хочу говорить об этом.

Я снова опустила глаза.

— Я… мне очень жаль. Я не должна была спрашивать.

Его голос смягчился, словно он понял, что был слишком груб.

— Все в порядке... я просто не хочу об этом говорить.

Теперь все стало понятно. Вот почему у него никого больше не было в течение восьми месяцев.

Его сердце было разбито.

И из-за этого мое — болело за него.

Глава 25

— Достаточно обо мне, — сказал он. — Я уже устал от себя. Расскажи мне о себе. Я почти ничего о тебе не знаю.

Я снова подняла на него глаза. Он опять улыбался.

— Да, мы вроде как пропустили эту часть, не так ли?

Он засмеялся, снова став самим собой.

— Да, вроде как.

— Что бы ты хотел узнать?

— Кто ты такая. Чем ты живешь.

— Это я еще сама толком не выяснила.

— Ладно, давай начнем с основ. Родители? Братья, сестры?

— Мои мама с папой все еще живут в Шарлотте, Северная Каролина. Вот где я выросла. У меня есть старший брат. Он работает в компании по производству программного обеспечения во Флориде.

— Какова была твоя специализация в колледже?

— Бизнес, вторая специальность психология. — я поморщилась. — Это... как-то странно.

— Очень смахивает на собеседование при приеме на работу, — согласился он. — Ладно, скажи мне вот что: кем хотела стать пятилетняя Лили, когда вырастет?

— О, легче легкого — балериной.

— Действительно.

— А шестилетняя Лили хотела стать ученым.

— Это своего рода противоположные области.

— Так и есть. Но все меняется. В восемь я хотела стать астронавтом. В девять — психологом. Думаю, на этом я зациклилась больше всего, учитывая, что моя вторая специальность — психология.

— А почему основная специализация — бизнес?

— Мой отец оплачивал мое обучение и хотел, чтобы я занималась чем-то полезным. Вот... я и занялась.

— Угу. — Коннор посмотрел на меня так, словно пытался заглянуть мне в душу. — И что хочет... сколько тебе лет?

— Двадцать четыре.

— Господи, ты совсем дитя.

Я покраснела.

— Нет, неправда.

Коннор усмехнулся.

— У тебя еще молоко на губах не обсохло.

— Ага, как угодно. А тебе сколько?

— В следующем месяце будет тридцать.

— Боже правый, да ты уже одной ногой в могиле.

Он покачал головой с наигранной грустью.

— И вот он я, начиная испытывать кризис среднего возраста, совращаю младенца.

Прищурившись, я посмотрела на него.

— Я сейчас подойду и ударю тебя, если ты продолжишь говорить такое.

Он выгнул бровь и соблазнительно улыбнулся.

— Тебе это нравится, не так ли?

— Что?

— Доминирование. Агрессивность. Тебе нравится физический контакт.

— Я просто прикалываюсь! — возразила я.

Он приложил палец к губам, словно обдумывая что-то.

— Возможно, мы что-нибудь придумаем позже.

У меня глаза увеличились от удивления.

— Что например?

— Не знаю...может немного отшлепаем тебя или еще что-нибудь.

Я покраснела.

— Что?! Нет.

— О, думаю, так и сделаем.

— НЕТ.

— Ты уже это пробовала?

— Что?

— Быть отшлепанной.

Теперь мои щеки стали ярко-малинового цвета.

— НЕТ.

— Ох. Какая жалость.

— Будешь продолжать в том же духе, я подойду и отшлепаю тебя, — проворчала я.

Он снова выгнул бровь.

— ...обещаешь?

Я сделала глоток вина, лишь для того, чтобы чем-то себя занять.

— Ты говорил о чем-то, прежде чем отвлекся на свои "50 оттенков серого".

Он громко рассмеялся и поднял глаза к потолку, как будто задумался.

— Что это было — ах, да. Я спросил, что хотела маленькая Лили, и ты рассказала мне о семи, восьми, девятилетней...итак, что хочет двадцатичетырехлетняя Лили?

Я смотрела на него в течение нескольких секунд, обдумывая ответ.

— Двадцатичетырехлетняя Лили все еще работает над этим, — наконец ответила я.

Он кивнул и улыбнулся.

— Уверен, она это выяснит.

Наши взгляды пересеклись, и я почувствовала, что мое сердце забилось быстрее.

А потом подошел официант с нашей едой, и момент был упущен.

Глава 26

Мой копченый лосось был великолепен. Коннор заказал себе свиную вырезку с каким-то потрясающим соусом из вишневого пюре. Второй раз за день — первый, когда я брила его в ванне — я почувствовала невероятную близость, когда мы кормили друг друга кусочками еды со своих тарелок.

Я имею в виду эмоциональную близость; определенно мы были близки...хм, физически. Но, когда я кормила его кусочками лосося со своей вилки, и он смеялся над моей нервозностью, что я могу уронить их на его костюм, я чувствовала себя комфортно, обычно такое я испытываю, когда довольно долго встречаюсь с кем-либо.

Когда мы покинули ресторан, Джонни последовал за нами.

— Тебе понравился ужин? — спросила я его.

— Никого не убили, так что все хорошо, — проворчал он.

— Ты не собираешься прекращать бурчать, так? — спросил Коннор.

— Да, пока ты не будешь в безопасности в отеле.

— Что ж, тогда тебе придется подождать какое-то время.

Когда мы вышли из ресторана, позвонил Себастьян, он словно был экстрасенсом.

— Привееет! — весело сказал он по громкой связи. И, должна добавить, в большей степени по-гейски.

— Кое-кто счастлив, — отметила я.

— Я достал билет на завтрашний рейс! Хавьер был в восторге —

— Парикмахер?

— Да, конечно! — Себастьян чуть не пел, затем в его голосе появились тревожные нотки. — Ты уверен, что это нормально?

— Себастьян, когда ты в последний раз был в отпуске? — спросил Коннор. — Кроме Кабо, когда бы это ни было.

— Не могу припомнить.

— Тогда это совершенно нормально. Просто не делай ничего такого, что не делал бы я.

— Не думаю, что это отличный совет, если только ты не занимаешься сексом с парнями, — указала я.

— Ах, да, — осознал Коннор. — Верно подмечено. Ладно, тогда делай все, что я не стал бы делать.

— Не надо все опошлять, — сказал Себастьян, хотя он был больше похож на Джули Эндрюс в Звуках музыки, а не на старину сварливого Себастьяна.

Я усмехнулась.

— Ты кажешься таким счастливым, Себастьян.

— Я счастлив!

— Ты был лишь наполовину прав, — сказала я Коннору. — Ему даже не обязательно трахаться, ему просто нужна была возможность потрахаться.

— Кое-кто не понял намека по поводу пошлости, — буркнул Себастьян, снова становясь самим собой.