Юдхиштхира с сомнением покачал головой:
— О, прекрасная супруга, ты так же похожа на прислужницу, как полная луна — на масляную лампу. Твой взгляд, слова, каждый жест — все свидетельствует о твоей привычке самой распоряжаться сотнями служанок. Никакое платье не спрячет твоего высокого происхождения.
Но уговоры всех пятерых братьев оказались совершенно бесполезны против смиренного желания Кришны Драупади выполнить дхарму жены. Вот так и случилось, что на тринадцатый год изгнания Пандавов к царю панчалов Друпаде вернулись жрецы и слуги его прекрасной дочери, а в Двараку прибыл большой отряд телохранителей с пустыми колесницами царевичей. И сказали слуги, что Пандавы покинули своих сторонников и местопребывание их неизвестно. Но дваждырожденные с тех пор хранили их священные огни во дворце Друпады, и царь ядавов Кришна принял под свой державный зонт их верных кшатриев.
Все ждали возвращения властелинов Индрапрастхи.
* * *
Был рассвет и свежий ветер ерошил прически пальм, когда мы подъехали к Упаплавье. Первые лучи солнца наполнили розовым теплым светом длинные ленты слоистых облаков, протянувшихся, как добрые руки, из-за гор к лесистым холмам. Розовые зайчики упали на стволы и травы, зажгли хрусталики росы на сбруе моего коня. Где-то высоко в кронах деревьев грянул птичий хор. Мы миновали ухоженные поля крестьян в бордюре поливных каналов, и кони вынесли нас к реке, огибающей город. Я невольно залюбовался открывшейся нам картиной. Река вбирала в себя фисташковую зелень пальмовых листьев и голубизну утреннего неба, и глубокие коричневые тона обработанной земли. Волны реки шли быстро, одна за одной, словно невидимая десница бога, перебирала четки из драгоценной яшмы.
Земляные валы, круглые башни из необожженного кирпича и храмы громоздились над равниной, как кучевые облака, освещенные солнцем. Над домами знати свежий ветер колебал разноцветные флаги, дразня миражами могущества и доблести. На некотором удалении от города мы заметили площадку для сожжения умерших и священную рощу, где прах ушедших находил место успокоения. Там по приказу Юдхиштхиры мы сняли с себя доспехи и спрятали оружие в дупле огромного баньяна.
— Может быть, нам не стоит разоружаться, — с сомнением сказал Арджуна, поглаживая ладонью черную обкладку лука Гандивы. Я мало верил слухам, что это оружие — подарок самого бога Варуны, но лук в руках Арджуны был действительно великолепен… А в других руках он никогда и не бывал: царевич пообещал немедленную смерть каждому, кто его коснется. В том, что Арджуна незамедлительно выполнит угрозу, не сомневался никто.
Юдхиштхира сказал назидательно:
— В царстве Вираты нашей главной защитой будет кротость и смирение. Тогда не будет нужды опасаться шпионов Дурьодханы.
— Но нам придется опасаться Вираты, — заметил Арджуна. — Ведь без оружия мы будем в его власти. А если он уничтожит нас, чтобы не иметь соперников в будущем, или подарит наши головы Дурьодхане?
Бхимасена горячо поддержал брата. Но Юдхиштхиру не так-то легко было смутить. Он напомнил, что Сокровенные сказания запрещают применять оружие против того, чью пищу придется есть. Так что безнравственно готовить оружие против Вираты. К тому же, если он замыслит предательство, то кто, как не дваждырожденные, узнают об этом первыми.
— Но он его не замыслив… — добавил Юдхиштхира и загадочно улыбнулся, давая понять, что знает больше, чем намерен открыть даже самым близким своим соратникам. Короче говоря, все мы, переодевшись в одежды скромных путешественников и вознеся молитвы богам, въехали в город через главные ворога, которые помещались с благоприятной северной стороны.
После Двараки Упаплавья уже не произвела на меня сильного впечатления. Дома там строились из глины и дерева, их крыли обычными пальмовыми листьями. Прямо за городскими стенами раскинулись кварталы ремесленников и мелких торговцев, а ближе к дворцу царя нежились в зелени садов дома знати. Вокруг дворца Вираты был разбит цветущий сад с ажурными деревянными беседками у водоемов. С внутренней стороны городских стен лепилась бесконечная череда конюшен, складов оружия, караульных помещений.
Арджуна снисходительно рассматривал оборонительные сооружения:
— Мне кажется, брат, — обратился он к старшему Пандаве, — ты преувеличил могущество царя матсьев. Судя по столице, у него не так-то много воинов. Может, пока не поздно, повернуть назад и поискать покровителей в другом месте?
Юдхиштхира отрицательно покачал головой: — Могущество царя Вираты в бесчисленных стадах скота, которые пасутся на лугах в разных концах царства. Их охраняют пастухи и конные отряды — основная ударная сила матсьев. В стенах крепости стоят только отряды кшатриев — телохранителей Вираты. Они безраздельно преданы своему долгу, искусны в конном и пешем бою. Но в случае военной угрозы царь призывает наемное войско.
Арджуна пожал плечами:
— Ну, этим-то я бы вообще не доверял. Наемники капризны. Если вовремя не выплатить им жалованье, то все войско может уйти к неприятелю.
— Эти не уйдут, — уверенно сказал Юдхиштхира, — молодой народ. Они еще не научились продавать свободу и предавать прошлое.
Мы проезжали мимо обширного загона, в котором сгрудились боевые слоны. Серые гиганты миролюбиво толкались, шлепали друг друга хоботами и обдавали свои спины пылью, спасаясь от надоедливых слепней. Самый большой слон, увидев нас, поднял хобот и верхней его губой как бы ощупал воздух. Потом он издал длинный протяжный звук, словно приветствуя героев, въезжающих в цитадель.
— Есть еще вооруженные крестьяне общинники… — продолжал Юдхиштхира.
— Много они навоюют против слонов, — презрительно ухмыльнулся Арджуна, — крестьянин — не воин, копье — не плуг.
— Конечно. Пока ничто не угрожает их семьям и полям. Но ступи на их землю, угони их стада, и они станут беспощадными и упорными в битве. Впрочем, нам пока рано считать войска Вираты. Нам еще предстоит заслужить его доверие, — миролюбиво заметил Юдхиштхира. Арджуна кивнул головой и смиренно остановил коня перед скрещенными копьями стражи у входа во дворец царя матсьев.
Здесь не было ни тонких ритуалов, ни чрезмерной подозрительности. Царь Вирата принял нас в небольшом, но богато украшенном зале. Деревянная резьба на стенах. Медные светильники горели чисто, не чадя. Синие дымки поднимались над бронзовыми чашами с благовониями. Тонкие занавеси на окнах, служа преградой для москитов и ночных жучков, пропускали свежий вечерний ветер.
Мы с Митрой вошли следом за пятью братьями и остановились на почтительном отдалении от трона, на котором восседал сам властелин страны матсьев.
Пожалуй, впервые я видел царя, который соответствовал образу, нарисованному легендами. Он был широкоплечим статным воином, в котором, несмотря на возраст, чувствовались и сила, и достоинство. В дорогих одеждах, с золотой короной на седых волосах, он словно источал волны властности. Могучие руки в массивных золотых браслетах спокойно лежали на подлокотниках трона, щедро инкрустированного слоновой костью и золотом. Глаза смотрели проницательно и мудро на склонившихся в глубоком поклоне Пандавов.
Честно говоря, я был уверен, что он не поверит ни одному слову Юдхиштхиры, который, назвав своих братьев и себя вымышленными именами, начал объяснять, что мы бежим из разрушенного ашрама, а с нами горстка уцелевших после битвы воинов и служанка, оставшаяся без высокого покровительства.
Вирата, тем не менее, не задал никаких вопросов, а очень сердечно нас приветствовал, сказав, что мы можем оставаться здесь, в его городе. Украдкой взглянув на Митру, я увидел, что и у него отлегло от сердца, и, ободренный приемом, он уже начал рассматривать убранство зала и людей, которые окружали Вирату.
Рядом с царем на резном кресле сидела статная черноокая красавица. Она была заметно моложе царя. Но золотая диадема, лежавшая на ее черных густых волосах, словно свернувшаяся змея, свидетельствовала о том, что царица Судешна — второе по значению лицо в государстве. Чуть в отдалении от тронов на толстых циновках, покрытых дорогими тканями, живописной группой расположились придворные дамы и ближайшие советники царя. Они, не скрывая своего интереса, рассматривали пятерых могучих царевичей и Драупади. Этим людям, судя по всему, было чуждо двуличие, поэтому они и сами были доверчивы. Сам царь выслушал Юдхиштхиру с огромным сочувствием и наивным интересом. Потом, в соответствии с высказанными пожеланиями, он сделал Юдхиштхиру партнером по игре в кости, Бхимасене повелел проявить свое умение на кухне, Арджуне поручил научить танцам своего любимого сына и дочь, близнецов он послал служить к пастухам и конюхам.
