Но следователь с ментами моё мнение явно не разделяли.
Петухов, не дождавшись признаков беспокойства со стороны подозреваемого, перешёл к более привычному методу общения.
- Так, ладно! Послушали мы твою лабуду и хватит! Теперь по существу вопроса поговорим. Где тело? Хватит тут невинного из себя строить! Знаешь, сколько я таких умников видел? Все они сейчас лес в тайге валят. И ты валить будешь! Давай, колись, по-хорошему! Оформим тебе явку с повинной – судья срок скостит. Да и начальника своего, Халина, судя по всему, ты сам и замочил. Рассказывай всё, тебе же самому легче будет.
Один из ментов, который капитан, наконец, подал голос
- Он тебе дело говорит. Рассказывай, как всё было. Раньше сядешь – раньше выйдешь. И с чистой совестью, - мент ухмыльнулся.
Я с изумлением посмотрел в глаза высказавшихся блюстителей порядка. Они это серьёзно?
Тут и старлей включился в «беседу»
- Мамаше можешь сказки рассказывать. Фактически ты уже признался нам, что бабу в бессознательном состоянии домой привёз. Дальше всё ясно. Ты с ней тут побаловался. А потом одно из двух. Либо расчленил тело и спрятал где, либо продал девчонку в сексуальное рабство. А начальника своего прикончил, чтоб его место занять. Мы таких фраеров, знаешь, сколько ловим.
Я с удивлением и поднимающейся изнутри волной бешенства смотрел на трех взрослых, с высшим юридическим образованием, нормальных с виду мужиков, которые подавшись ко мне, на полном серьёзе напряжённо ждали «чистухи».
Мне и раньше приходилось сталкиваться с людьми, имеющими определённые недостатки в мышлении. Например, как в этом случае, - резкое сужение сектора восприятия информации, зашоренность сознания, воспринимающего извне только доводы и факты обвинительного характера. Что делать? У некоторых это неизлечимая профессиональная болезнь – слушая, не слышать, и с упорством дятла долбить в одну точку, пытаясь подпереть какую-нибудь совершенно идиотскую версию событий никак для этого не подходящими фактами или просто домыслами.
Это не лечится, а потому надо отнестись к происходящему философски, не гробя зря лишних нервных клеток.
Я сбросил тапочки, непринуждённо растянулся перед незваными гостями на своей кровати, зевнул, и примирительно заметил
- Тело скоро придёт. Само. Целое. Давайте немного подождём.
Маршавину я звонить не хотел. Мог подставить его, да и меч Белогора «светить» никак было нельзя. Оставалось только ждать, хотя Олину маму и было жаль.
В ответ на мою выходку лица у всей троицы слегка вытянулись. Я поставил служителей Фемиды в затруднительное положение. С одной стороны уголовного дела по похищению человека ещё нет, санкции судьи на мой арест тоже. С другой стороны, нюх – нюхом, а тела-то и серьёзных доказательств реального преступления тоже нет. Только косвенные улики. Нет тела – нет дела, это присутствующие господа понимали, нутром почувствовали и то, что «чистухи» им от меня не дождаться.
До них постепенно стало доходить, что лёгкого раскрытия «особо тяжкого» преступления при таком несговорчивом подозреваемом тут явно не ожидается. Как и скорого «звездопада» на погоны. Прямых доказательств моей вины нет. Ну, признался субчик пока в проникновении в чужой дом. Так ведь в самых благих целях! Ну, действительно, нёс девушку на руках до такси, привёз к себе домой. А где криминал-то? Что тут пока можно навесить этому наглому газетному деятелю? Незаконное проникновение в чужое жилище? Без материального ущерба – это мелочёвка. Девушка и правда, могла придти в себя и уйти. Куда? Зачем? Это уж дело десятое. Пришить подозрение в убийстве без тела – невозможно, если лопух сам не сознается и не расскажет всё. Похищение раскручивать? Что-то тоже пока слабовато с аргументацией. Да и с бывалым газетчиком, связываться без мощной доказательной базы, не самое умное дело.
Юридически подкованная троица, видимо, прокрутила эти простые логические построения в своих трёх извилинах и от безысходности уныло начала озираться по сторонам, явно в надежде найти какой-нибудь компромат, улики, которыми можно было бы надавить на меня.
Петухов заглянул под кровать. Капитан выдвинул ящик секретера и начал рыться в лекарствах. Старлей высыпал сумку с вещами Оли на стол и начал копаться в них: нижнее бельё, косметика, зеркальце, какая-то мелочь.
Петухов под кроватью ничего не нашёл и запустил руку под матрац. Начал шарить там.
Я похолодел. Слава Богу, что меч со старинными «цацками» и сумкой Халина я вчера отдал профессору, а не то… Страшно даже себе представить.
Сколько ещё они будут шарить? Как бы не подкинули чего из своего обычного набора – наркотики, патроны, пистолет или даже гранату. Чтобы был повод наехать на меня по полной программе. Знаем мы эти штучки.
Другое дело, что они к этой ситуации, видимо, не подготовились заранее и не взяли с собой ничего такого, что можно было бы мне подбросить. Да опять-таки, визит-то получается неофициальный, без ордера и понятых.
Надо как-то прекратить этот произвол.
Наивно так спрашиваю увлёкшихся шмоном представителей закона
- Товарищи офицеры, а что это вы делаете? У вас есть санкция на обыск в моей квартире? Покажите! И давайте тогда сюда соседей пригласим в качестве понятых. Чтобы они протокол осмотра подписали. Или как свидетели подписали заявление в прокуратуру о ваших незаконных действиях. Я понятно выразился?
Менты остановились и с ненавистью посмотрели на меня.
Да-да, я знаю, что грамотных вы не любите, ребята. Вам с ними сложнее. Они права качают, жалуются. Проще разбираться со всякой темнотой необразованной. Тех припугнёшь, ткнёшь кулаком под дых, так они с испугу всё, что хочешь, подпишут, признаются в том, чего никогда не делали.
С образованными труднее. Всё надо по закону делать, улики собирать, свидетелей отыскивать, массу бумаг писать. Геморрой, одним словом…
В принципе, конечно, стражи порядка могли пропустить мои слова мимо ушей и продолжить обыскивать квартиру. Если бы действительно надеялись отыскать что-нибудь криминальное и прижать меня этим. Но, судя по всему, целью Петухова была примитивная попытка меня запугать, а не искать иголку в стоге сена. Если бы я «раскололся» и сам признался бы в своих преступлениях, я бы сэкономил заваленному другими делами следователю массу времени и нервов. Да и другим работникам правосудия тоже.
Просто, по-человечески, их всех понять можно. Работа у них такая.
Но ведь я не преступник! Я не похищал Ольгу, не убивал Халина и никак не могу им помочь иначе, как сказав правду.
После моего замечания вся троица почувствовала, что ими в данном случае выбрана не самая лучшая тактика. Запугать объект не удалось.
Менты младшего офицерского состава перестали копаться в вещах и уставились на Петухова, ожидая от него, как от старшего по званию, предложения какого-нибудь достойного выхода из сложившейся ситуации. Пока свидетелей происходящего нет, можно не беспокоиться о последствиях. Но свидетели могут появиться и тогда с этим, подкованным в законах газетчиком, неприятностей не оберёшься.
Мне показалось, что в тесном пространстве десятиметровой спаленки что-то изменилось. Напористость и наигранная уверенность гостей в своих правах наткнулась на спокойствие хозяина и готовность его к грамотной обороне.
Люди в форме, наконец, задумались о том, что они делают и о возможных неприятных последствиях.
Я был на своей территории и в своём праве. Я пустил гостей к себе, и я так же мог выставить их из своей квартиры. Конечно, чисто теоретически. Без соответствующих официальных бумажек, присутствующие в форме ничем не отличались от любых других посторонних граждан.
Петухов почувствовал неуверенность коллег и слегка занервничал, но профессиональный опыт и изворотливость быстро подсказали ему выход. Ход его мыслей мне был ясен – ему надо было «сохранить лицо» перед подчинёнными и попытаться «дожать» подозреваемого. Если здесь это сделать не получилось, то можно попытаться второй тайм провести на своём поле, в отделении милиции, где возможностей давления на подозреваемого неизмеримо больше.
