Взяв курс на продолжение войны «до победного конца», Временное правительство столкнулось с созданными им самим трудностями: армия стала неуправляемой, началось массовое дезертирство. Чтобы загнать солдат в окопы, пришлось снова ввести военно-полевые суды. Это предельно озлобило солдат и ничего не дало для укрепления власти. После короткого периода общего ликования на «празднике революции» Временное правительство стало испытывать нарастающее отчуждение, а потом и сопротивление не только крестьян и рабочих, но и части имущих классов.
Противоречивость политики Временного правительства становилась вопиющей. Концы с концами не вязались ни в одном вопросе. Но главное – были отпущены вожжи.
Незрелость капитализма в России, которая оказалась препятствием к консолидации народа на основе «третьего сословия», как это было в западной части Европы, создала ряд специфических условий в формировании новых элит. Одной из таких элит оказалась руководящая верхушка рабочего движения.
В названии их партии (РСДРП) прослеживается влияние западноевропейских традиций. При численности аграрного и промышленного пролетариата, составлявшего менее одного процента населения России, первоначально партия имела в своих рядах не более 3000 членов. И то, что произошло с февраля по октябрь в России было нелогичным, неожиданным и единственным в своем роде. Причем большевикам удалось взять власть по той причине, что у них оказался Ленин.
Владимир Ильич Ульянов (псевдонимы: Ленин, В. Ильин, К. Тулин, Карпов и др.) родился в семье директора народных училищ Симбирской губернии. Теперь вполне точно по документам можно установить, что дед Ленина (по линии отца), Николай Васильевич Ульянов, был крепостным крестьянином деревни Андросово Сергачского уезда Нижегородской губернии. Отпущенный в 1791 году помещиком на оброк, этот, по-видимому, весьма вольнолюбивый человек спустился вниз по Волге до устья и не захотел возвращаться и в конце концов стал «вольным» астраханским мещанином. Здесь, в Астрахани, он женился на молодой, восемнадцатью годами его моложе, девушке, которая – хотя точных документальных сведений об этом нет – была, по всей вероятности, крещеной калмычкой. Ее опекал астраханский иерей о. Николай Ливанов, который помог ее сыну Илье Ульянову, в пятилетнем возрасте оставшемуся без отца, получить гимназическое, а затем и университетское образование. В результате за два поколения совершился невероятный, но все же возможный для России «скачок» от беглого крепостного крестьянина до действительного статского советника.
В последнее время гораздо большее внимание привлекает материнская ветвь родословной Ленина. Отец его деда, то есть прадед Ленина, Давид Бланк, не только принял православие, но и отправил в 1848 году послание «на высочайшее имя», призывавшее создать такое положение, при котором все российские евреи откажутся от своей национальной религии.
Тогдашний министр внутренних дел Л. А. Перовский счел необходимым сообщить Николаю I о предложениях этого ленинского прадеда. Сын Давида, Израиль Бланк, еще за полвека до рождения своего внука (Ленина), в 1820 году, крестился с именем Александр Дмитриевич, окончил Императорскую медико-хирургическую академию, женился на дочери российского чиновника германского происхождения Ивана Федоровича Гросшопфа, потомственного дворянина. В 1847 году, выйдя в отставку, он купил имение в глубине России, в приволжской деревне Кокушкино, где и жила до своего замужества его дочь Мария – мать Ленина.
Отец Ленина, Илья Ильич, учился в Казани, в том числе и у Лобачевского, знаменитого математика. Здесь он в 1863 году женился на Марии Александровне Бланк. С 1874 года – директор народных училищ в Симбирской губернии, был «генералом» от образования с огромной для того времени зарплатой (5000 рублей годовых плюс дом, свечи, дрова, выезд и прислуга бесплатно). За счет этого будущий вождь и жил. Владимир был очень похож на отца. У обоих – небольшие, чуть косо поставленные темные глаза и выдающиеся скулы, свидетельствовавшие о том смешении русской и татарской или монгольской крови, что нередко встречалось в неспокойном регионе между Волгой и Уралом, где в недалеком прошлом зарождались крупные крестьянские и казачьи восстания. Володя был живым и одаренным ребенком и рано обнаружил примечательную способность к систематическим занятиям.
В семье Ульяновых было шестеро детей. Отец рано умер, и мать старалась дать детям разностороннее образование, как и покойный муж, она продолжала воспитывать детей трудолюбивыми, честными, скромными и чуткими. Но отсутствие отца сказалось на детях – они попали под влияние революционных идей. Старший брат Александр, который был для Володи примером для подражания, принимал участие в подготовке покушения на царя Александра III. Саша входил в небольшую террористическую группу в качестве специалиста по взрывчатым веществам и сочинил прокламацию, с которой хотел обратиться к народу. По чистой случайности заговор раскрыли. На квартире Александра была арестована его сестра Анна, зашедшая к брату, а потом и он сам. Александр взял на себя всю вину. Сын и преемник убитого царя Александра II, Александр III попал под влияние реакционного окружения и нетерпимо относился ко всякого рода свободам и заговорам. 8 мая 1887 года Александр Ульянов был повешен вместе с четырьмя своими товарищами.
Казнь брата потрясла Владимира. В эпигонской партийной литературе советских времен утверждалось, что молодой Ульянов тут же решил посвятить свою жизнь революционной борьбе. Это не так. И никаких слов «мы пойдем другим путем» он не произносил. Владимир Ульянов стал на путь профессионального революционера значительно позже. Юноша очень интересовался общественными науками, стремился глубоко изучить их. Явная ненависть старших детей Ульяновых к царю, его бюрократии и Церкви привела к поруганию в городе всей их семьи. Понимание проявил лишь отец будущего противника Ульянова в революции, Федор Михайлович Керенский, директор Симбирской гимназии, который порекомендовал молодому человеку, окончившему его гимназию с золотой медалью, поступить на юридический факультет университета в Казани. В 1887 году семья Ульяновых переехала в Казань, Володя поступил в университет.
А в начале декабря того же года за участие в студенческой сходке он был исключен из университета и арестован. Ульянов выделялся среди других студентов только потому, что обладал рыжими волосами. Оказавшись среди задержанных, Владимир два дня провел в тюрьме. Владимиру Ульянову обратный путь в университет был закрыт на три года, и не потому, что он был виновен больше других, а только лишь за то, что был братом Александра.
Вместе с матерью Ульянов уехал в имение в Кокушкино – восхитительное место для летнего отдыха. Но зимой там было скучновато. Владимир еще никогда не читал так много и увлеченно, как во время вынужденного пребывания в Кокушкине. Он читал специальную литературу, поскольку надеялся на восстановление в университете. Тогда же он впервые увлекся литературой по социальным и политическим вопросам. До смерти брата он не выказывал интереса к политике. Хотя, как и большинство его ровесников-гимназистов, читал запрещенную литературу. Юноша смолоду выработал привычку к методичному изучению, нечто вроде зубрежки, тех предметов, с которыми сталкивался впервые. Вынужденное бездействие дало возможность погрузиться в многообразие русской литературы по заинтересовавшим его вопросам. В домашней библиотеке имения Владимир обнаружил не только книги, но и подшивки таких известных литературных и общественных журналов, как «Современник» и «Европейский вестник». Это было зимой 1887/1888 года. Он попал под чары Чернышевского, побудившие многих предшественников и современников Ульянова вступить на революционный путь.
Исключение из университета явилось для Владимира первым личным опытом столкновения с несправедливой и грубой политической системой России. Надо понимать, какой удар был нанесен юношескому самолюбию. Если до исключения из университета Владимир Ульянов уклонялся от политики и, принимая участие в студенческих беспорядках, как, впрочем, и большинство студентов, не преследовал никаких целей, то теперь он попал под наблюдение полиции и оказался под домашним арестом. Да еще, в отличие от большинства виновных в студенческих беспорядках, которым позволили продолжить учебу, в течение трех лет неизменно получал отказы на прошения о пересмотре дела. Лишь попав в списки «неблагонадежных лиц», самой судьбой он был обречен активно включиться в революционное движение.
