Иногда на эту лекцию ссылались прямо, и то, что лектор рассказывал с очевидной иронией, приобретало совершенно серьезную реалистическую окраску. Одни фамильярно называли тарелки блюдечками, другие уважительно — Неопознанными Летающими Объектами, а те, кто считали себя посвященными, многозначительно произносили три буквы НЛО. Инопланетяне, говорили сведущие, летают на антигравитационных дискообразных кораблях, Землю посещают не зря, а с целью кражи с нашей планеты некоторых химических элементов или минералов, которых у нас пока еще много, а у них нет совсем. Совершенно определенно считалось, что наши «братья по разуму» встречаются двух видов: первые ростом около двух с половиной метров. Кожа у них синяя, глаза голубые. Это чернорабочие. Вторые — высшая раса — карлики до семидесяти сантиметров, совершенно серые кожей и поросшие седыми волосами. Глаза у них желтые. По характеру карлики очень вспыльчивы и агрессивны. Великаны им подчиняются.
Как-то так получалось, что сенсационные слухи обсуждались больше всего с приятелями и приятельницами, реже с близкими друзьями и с родными, чаще об этом говорили на работе в служебное время. Такая, видимо, это тема, способствующая установлению необязательных контактов. И шуток на этот счет было множество.
Это он хорошо придумал — встречу на вокзале возле касс! Беспокоило только — одни ли там кассы, не разминуться бы. И насчет рюкзака с продуктами на три дня — хорошо.
Дильбар стояла на виду. Она была в выгоревших брюках и кофточке из рогожки. Красивая девочка. Объемистый рюкзак привалился к ногам.
Эрик увидел ее первым. На этот раз и он был вроде бы туристом, блеклые джинсы, выгоревшая куртка.
— Я думала, вы знаете расписание, — огорченно сказала Дильбар. — Поезд ушел в шесть десять, следующий — в четырнадцать с чем-то.
— Я вечером узнал про изменение расписания. Извини, подружка. Это в прошлом или позапрошлом году, когда мы на хлопок ездили… — он не договорил, бесшабашно махнул рукой. — Все к лучшему в этом лучшем из миров!
Фраза годилась на все случаи жизни.
— Все к лучшему, как сказал Вольтер. Мы поедем на моей тачке. Это только по карте близко, а последние сорок километров — горная дорога, и довольно плохая.
Он подхватил ее рюкзак, и они пошли к машине, которую Дильбар раньше не заметила.
Какое-то время ехали вблизи аэродрома. Там один за другим взлетали тяжелые реактивные самолеты.
Эркин протянул Диле пачку жевательной резинки, попросил у нее разрешения закурить. (На работе он курил без ее разрешения.) Потом он нажал какую-то кнопку, и в машине зазвучал нарочито хриплый, мужественный голос Высоцкого.
— Стерео, — сказал Эркин, кивнув на два динамика над задним сиденьем. — У меня есть и поинтересней пленки, но начнем по программе, как я задумал.
— Я давно не слышала Высоцкого, — сказала Дильбар. Она не сомневалась, что «сюрприз» с внезапной поездкой в машине был задумал еще вчера. Ей стало скучно, даже тоскливо, теперь она все знала наперед. Не то чтобы такое было именно с ней, но она точно знала, как это бывает.
…В церкви смрад и полумрак,
Дьяки курят ладан —
Нет, и в церкви все не так,
Все не так, как надо!
Запись была хорошей, динамики работали мягко.
— Я с ним был знаком, — сказал Эркин. — Меня Андрей Вознесенский с ним познакомил. Я был на Таганке с одной очень красивой девушкой. Она их всех знала. Между прочим, он был маленького роста. Никогда не подумаешь, правда?
— Вознесенский? — нарочно спросила Диля, хотя знала, что тот говорит о Высоцком.
— Нет, Володя Высоцкий. Не выше тебя, честное слово.
— Возможно, — сказала она. — А Чехов был высокого роста, метр восемьдесят шесть.
В этой песне Дилю больше всего удивляли слова, набор которых казался случайным, нелепым, даже абсурдным, но именно поэтому, наверное, тоска и безысходность стилизованных кабацких куплетов звучала так неотразимо.
Я на гору впопыхах,
Чтоб чего не вышло,
А на горе стоит оль-ха
А под горою — ви-шня.
Хоть бы склон увить плющом,
Мне б и то отрада,
Хоть бы что-нибудь еще…
Все не так, как надо!
«Хоть бы склон увить плющом». Какое странное, нелепое желание.
Они мчались меж хлопковых полей. Эрик курил, Диля жевала мятную резинку. Хлопок был слабый, мелкорослый. Видимо, поздний посев или пересев после частых дождей и града.
— Конечно, Высоцкий устарел, но про таукитян у него с юмором. Например, про размножение почкованием. У Высоцкого тонкое чувство юмора, а у Марины Влади его вовсе нет. Замечала?
— Не замечала. Я вообще ее не помню.
Он сбросил газ, начался населенный пункт, центр большого колхоза. Недалеко от стенда с портретами передовиков и новой чайханы с национальными украшениями в тени карагача стоял милицейский мотоцикл с коляской. Инспектор ГАИ, молодой, но уже с обозначившимся животиком и круглым жирным лицом, сделал шаг из тени на солнце и ленивым движением жезла приказал остановиться.
Эркин подрулил прямо под карагач и вышел навстречу инспектору. Судя по всему, они были знакомы, поздоровались за руку, потом подошли к машине.
— Это мой друг обер-лейтенант Туйчи…
— Арипов, — подсказал милиционер.
— Познакомьтесь. А это моя жена Дильбар.
Во взгляде инспектора проскользнуло удивление, но руку Дильбар он пожал весьма почтительно.
— Поздравляю! Давно женился? — спросил он Эркина.
— В мае. Первого мая сыграли свадьбу.
— Почему не пригласил? — искренне огорчился милиционер. — Я бы без подарка не пришел.
— Разве можно на Первое мая отвлекать ГАИ от работы, — спокойно соврал Эркин.
— Я бы выбрал время. Поздравляю вас! Вы хорошая пара!
— А вы заходите просто так. Будем очень рады. Правда, Дильбар?
— Заходите, заходите, — сказала она, собрав все силы, чтобы не устраивать спектакль при незнакомых людях.
От приглашения посидеть в чайхане Эркин отказался решительно, они закурили с инспектором и, разложив на капоте схему автомобильных дорог, стали обсуждать, как лучше ехать к тому горному кишлаку, в котором жил человек, видевший летающую тарелку. Естественно, про тарелку Эркин ничего не сказал, соврал что-то про строительство в тех местах солнечной энергетической установки.
Дильбар не переставала удивляться тому, как он складно врет. Солнечная энергетика была одной из новых тем в их институте, и директор лично занимался этим. Лабораторию по этой теме он создавал сам и людей туда подбирал тщательно и неторопливо.
Инспектор не отказал себе в удовольствии еще раз пожать руку Диле и пообещал обязательно прийти в гости.
Около часа они ехали молча, потом свернули на разбитую горную дорогу и остановились у въезда в живописное ущелье с тонкой речушкой, бегущей по мелкому веселому галечнику.
— Здесь пообедаем, — сказал Эркин. Он открыл багажник с встроенным автохолодильником и предложил Диле развязать рюкзак. — Будь хозяйкой и не обижайся. У тебя юмора еще меньше, чем у Марины Влади. Зато ты много красивее и на тридцать лет моложе. Или на двадцать. Ты не знаешь, сколько ей лет?… И не обижайся. В прошлом году мы были в том колхозе на хлопке, я познакомился с этим Туйчи. Неужели ты думаешь, что он в самом деле придет в гости? И вообще. Если бы я сказал, что ты моя сотрудница и мы вдвоем едем в командировку в горы, что бы он про тебя подумал? Он же не совсем дурак. И потом, это такая ложь, которую легко исправить. Мой отец уже пять лет назад хотел меня женить. Да и ты, как я слышал, собиралась замуж в прошлом году.
