— Все хорошо! — наигранно веселым голосом воскликнула я.

— Каково решение Совета Тридцати? — дрожащим голосом спросила бабушка, с надеждой заглядывая мне в глаза. Круто, теперь она заволновалась! А раньше нельзя было чуть-чуть уделить мне внимания, предупредить? Мол, внученька, эльфов убивать нельзя, за это казнят.

— Все хорошо, успокойся, я согласилась на Тройственную Дуэль

— Пора готовится к похоронам, — зарыдала бабушка. Тогда я еще не понимала, почему она так сказала. Но позже осознала, что Евжения права. Автоматически перебирая ногами, я пришла домой и завалилась спать. Лежа в своей постели, я вспоминала сегодняшние события. Как не крути, к дуэли я не готова.

Я, кстати, узнала, что это за загадочная дуэль. Оказывается, преступники могут искупить свою вину, наказав других преступников. Те, кто приговорен к смертной казни, могут воспользоваться правом дуэли. Дуэль звучит слишком громко и фальшиво в данной ситуации. Дело в том, что она происходит примерно так: Трое преступников выходят на огромную арену, и начинается бой. Нет ни оружия, ни рефери, только магия. И при этом преступников не распределяют по возрасту и умениям. Просто жребий. С кем выпадет на жребьевке, с тем ты и будешь драться. К слову, многие до дуэли не доживают. Ведь пока наберется двадцать один особо опасный преступник, все кандидаты сидят в местной тюрьме, а смертность там, ой какая огромная. Вот я и лежала на своей кровати последнюю ночь.

Завтра мне было суждено отправится в место, которое создала моя бабушка. Хасор. Ирония судьбы, чтоб ее. Из-за бабули мне придется еще сложнее. Ведь замучить внучку человека, из-за которого ты застрял в самой охраняемой тюрьме, высшее наслаждение.

***

Еще долго я лежала на кровати после пробуждения. Всю ночь Кати рыдала на соседней кровати, на улице слышались крики и возгласы о том, что убийца, то есть я, должна быть наказана.

А мне, как ни странно, было все равно. Сейчас не время для нытья.

Да. Меня отвезут в тюрьму, где все будут мечтать меня уничтожить. Но я ведь Александра Дементьева. Я — сталь. Я и не из таких передряг выходила. Подумаешь, тюрьма в другом мире, кишащая убийцами и маньяками. Эка невидаль. Бывало и хуже! Успокаивала я себя.

Кого я обманываю? Это самое ужасное, что могло со мной случиться.

Мрачные мысли прогнали остатки сонливости. Я понимала, что мне будет тяжело. Очень тяжело. Но сдаваться? Нет. Такого слова даже нет в моем лексиконе.

Со мной явно кто-то затеял игру, ставки в которой очень велики. И карты в этой игре у меня явно мелкие и незначительные. А значит, играть мы будем в шахматы. Не собираюсь я играть по чужим правилам. Вот такая во мне проснулась вредина. Вот не буду плясать под чужую дудку. У меня своя мелодия есть, пусть тихая и неизвестная, зато моя. И пляшу я под нее отменно, вот и они пускай попляшут.

Решив так для себя, я соскочила с постели. Нужно было собираться в путь. Сборы заняли достаточное количество времени. Упаковав в маленькую, с виду, но безразмерную на самом деле, авоську весь свой багаж, я долго обнималась с Катей. Странно это. Всего один день жили вместе, а она рыдает, будто сестру теряет. Возможно, это правильно, но я не привыкла.

Попрощавшись с новой подругой, я вышла из общежития. Рядом с общежитием меня уже ждала самовозка, около которой стояла бабушка.

— Сашенька, мы тебе поможем, точно поможем, я пока не знаю как именно, но мы поможем. Мы вытащим тебя оттуда. Я что-нибудь придумаю, обещаю.

— Магистр Евжения, прекратите истерику, — отдернула я бабушку, которая, душа меня в объятиях, шептала нечто, что разобрать я уже не могла. Бабушка оторвалась от меня и посмотрела в глаза. Не знаю, что она там увидела, но кивнула и, улыбнувшись, вытерла слезы.

— Человек может все. А Дементьевы еще больше. Так что, я уверена, все будет хорошо.

Магистр Евжения еще раз кивнула. Я улыбнулась и заторопилась в самовозку. Как бы я не крепилась, убеждая себя и всех вокруг, что я в порядке, но в душе мне было очень страшно. Только слова дедушки останавливали меня от истерики.

Всю дорогу я вспоминала семью и друзей. Я помнила каждую мелочь. Помнила, как учила Тёму кататься на велосипеде, помогала маме закатывать банки, как, превозмогая боль и усталость, вставала и вновь преодолевала дедушкину полосу препятствий. А ведь дедуля всегда в меня верил, никогда он не давал повода усомниться в собственных силах. Всегда заставлял искать проблему, ее решение и только потом пробовать еще раз.

От воспоминаний меня отвлек тот факт, что я прибыла на место. Передо мной уже возвышалось огромное серое здание, острые шпили которого вонзались в самое небо и портили всю красоту небесной лазури.

Хасор. Брр! От одного этого слова меня бросает дрожь. Боюсь представить, что творится внутри этого ужасного места.

Долго размышлять мне не позволили. Мы подъехали к огромным металлическим воротам. Массивные и основательные, они внушали ощущение неизбежности и ужас, который пробирался в самые неизведанные уголки моей души.

Глубоко вздохнув, я ступила на землю тюрьмы, тут мне придется провести, черт знает, сколько времени.

Как только я вошла, двери за мной захлопнулись.

— Предсссстааафффтессс, — раздался шипящий голос откуда-то сбоку.

— Яоана Александра Дементьева, наследная герцогиня Горская, — ровным голосом представилась я, оборачиваясь к говорившему. Передо мной предстал некто. У этого некто была длинная вытянутая шея, похожая на шею жирафа, и лысая голова.

— Горррссская? — переспросил меня ортавр. Если я правильно помню, это именно он.

— Да. Наследная герцогиня.

— Очччень приятно

— Не сомневаюсь.

— За шшшшшто ты ззздесссс?

— Убила посла.

— Тебе ффффсссе ррраффффноо?! Стрррранннаяяя… Маршшш в сссоррроковую камеррру, Горрррсссская, — приказал мне ортавр. Я и пошла. Перемещаясь по длинному коридору, вдоль которого располагались массивные металлические двери, я с трудом нашла камеру, открыла дверь в нее и вошла. Почему-то не возникло даже мысли, что можно этого не делать. То самое чувство неизбежности, что я почувствовала, увидев двери тюрьмы, блокировало любые мысли связанные с побегом.

В камере я, естественно, была не одна. Глупо было надеяться, что смогу избежать войны с бабушкиными ненавистниками. Шагнув глубже в темное сырое помещение, я услышала хрипловатый голос:

— Горская, говоришь?

— Именно. Яоана Александра Дементьева, наследная герцогиня Горская собственной персоной.

Из разных уголков камеры раздался противный смех. Сколько их? Трое? Нет. Четверо.

— Я разве пошутила? — переспросила я, после чего установилась звенящая тишина.

— Ты ведь знаешь, что мы заперты здесь под присмотром десятков ортавров только из-за твоей родственницы?

— Вы заперты здесь, потому что безжалостные убийцы. В этом виноваты лишь вы. И никто, кроме вас, — уверенно ответила я. В этот момент во мне снова проснулось та тихая ярость. Нежным, ласковым голосом я произносила каждое слово, пока в душе бушевала настоящая буря, вьюга, пурга.

— Не будь так наивна, деточка, — вновь заговорил со мной хрипловатый голос. В камере было темно, поэтому лица разглядеть я не могла.

— Тут далеко не все отбывают наказание за свои преступления. Некоторые просто оказались неугодными короне.

— Вы на себя намекаете? — усмехнулась я. Нет, ну, а что? Бить меня вроде не собираются. Во всяком случае, пока. Следовательно, я могу немного обнаглеть.

— Я на тебя намекаю. Ты ведь хочешь знать, как получилось, что ты убила того посла?

— Допустим, — уклончиво ответила я.

— На Тройственной Дуэли выживет только один. Я могу поспособствовать, чтобы ты попала в тройку с самыми слабыми противниками, а могу сделать так, что драться ты будешь со мной, — рассмеялся этот старик, я думаю, что это старик.

— И, конечно же, взамен вы попросите что-то, чего я делать не захочу. Я ведь права?

— Взамен я попрошу каплю твоей крови, — усмехнулся он в ответ.