– Чего? – притворно удивился он.
Откашлявшись и возведя горе очи, Мрачный вернулся к чтению:
– Как и сообщил нам вестник, Эфирным Владыкам удалось отыскать записи о Несостоявшемся Празднике Чистых Небес и Веке Ночи, последовавшем вслед за ним. Долгие часы перед нами пели хвалебные оды мудрости колдунов и божественному проведению Пантеона, откровенно испытывая терпение присутствующих. По крайне мере, так мне показалось сначала, однако вскоре я стал замечать, будто рассказ плавно приобретает все более и более подозрительные, схизматические нотки. В тот момент мне первый раз почудилось, что нас не изводят нетерпением, а готовят к чему-то и я знал, что это «что-то» мне, как и многим прочим, может сильно не понравиться. Долгие дни нам вещали истории и так известные каждому, кто был допущен до знаний о Хроногрессах. Где искать древние машины, места падения осколков и даже о тех ересиархах, что мечтают о гибели Кеплера, созданного нашим великим Владыкой Приливов, пусть некоторые глупцы и говорят обратное, полагая Гелоса прародителем всего, даже Пантеона. К этому моменту уже не только я, но и иные гости начали испытывать откровенное раздражение происходящим, словами отрицания всего, чему нас учили с детства. Происходящее все больше напоминало дурную проповедь отступников. И когда гнев уже готов был воплотиться насилием, двери залы отворились и шестеро рабов внесли черную, словно смоль книгу, сшитую из тысяч лоскутов кожи. Голоса стихли и все молча смотрели на этот древний артефакт, от которого исходила такая аура первородной силы, что даже самые недовольные были вынуждены замолчать. В тот момент я почувствовал страх. На страницах этой книги нас ждало откровение, подтверждавшее ересь, которую мы были вынуждены слушать на протяжении всего пребывания в храме Воющих Ведьм. А возможно, там было что-то ещё, более ужасное. Ведь не даром матриарх так не хотела говорить все сразу, оттягивая обнаруженную ими правду до самого последнего момента.
Тор оторвался от чтения, размотав следующую часть свитка и смочив пересохшее от пыли горло добрым глотком воды, заговорил вновь:
– Едва прозвучали первые слова, запечатленные на страницах сего древнего тома, две сотни глоток, как одна, возопили о немыслимой ереси и в этот раз я был истово рад, что мы оказались столь единодушны в нашем праведном гневе, ибо словами этими были: «Заклинаем Вас, уничтожьте Хроногрессы, уничтожьте их все до единого! И то зло, что несут они в себе.»
Вик с Ялазаром переглянулись, начав слушать ещё внимательней, это не укрылось от их спутника, но он не стал отвлекаться, оставляя вопросы на потом:
– В окружавшем гвалте, я пытался докричаться из своего бассейна, специально вырытого для меня внизу, до тех, кто посмел высказать идею, которая испокон веков вела наших вечных врагов, вроде Подавителей и им подобных. Но помещение здесь было выстроено так, что звуки сверху неостановимым дождем падали вниз на нас в то время, как наши собственные голоса гасли, не в силах подняться к свету, будто тонули в темных пучинах забытых вод. Ярость растекалась в воздухе, но все равно, присутствующие оставались вынуждены слушать схизматиков, что говорили и говорили. То что они рассказывали нам, о их якобы «истине» и том «зле», что живет в творениях колдунов-алхимиков, ядом просачивалось в умы и души, а я с ужасом наблюдал, как недовольные голоса вокруг становились тише, проникаясь чудовищной ложью. Чем бы ни был этот темный гримуар, что откопали проклятые Эфирные Владыки, он не мог быть правдой! Не должен был ей быть, но оказался написан так грамотно, так легко соединял ранее непонятные, казалось несвязанные друг с другом факты, будто насмехаясь над всей моей прежней жизнью и верой. Чем больше я слушал, тем сильнее мое горло сдавливали рыдания, а грудь, тиски страха, что все это может оказаться правдой! Я не верил в это, но не мог найти ни единой лазейки, которая бы опровергла сказанное. И тогда те, кто испытывал схожие с моими чувства, рванулись прочь, не желая боле слушать матриарха, но предатели оказались готовы к этому, не дав покинуть залу, сражая беглецов клинками и заклятиями на самом выходе. К счастью, стражи храма Воющих Ведьм явно не ожидали, что почти полторы сотни великих жрецов и магов не поверят их лжи, а потому, даже находясь в цитадели своего поганого божества-предателя, они не сумели остановить поток, не поверивших им. Их смели, заплатив огромную цену, но мое сердце пело. Запертый в бассейне с соленой водой внизу, я знал, что свершившаяся здесь анафема не останется неузнанной, а значит, возмездие неизбежно. Мне же и тем кто остался, по малодушию ли своему или слабоверию, судьбой уготовано было смириться со своей участью, внимая проклятым предателям.
В зале находилось немало скелетов, однако они лежали повсюду, а не валялись штабелями у входа, да и было их намного меньше, чем бежавших, о которых говорилось в свитке, от силы больше полсотни.
– Странно, мне казалось, что те, у дверей, как раз наоборот пытались попасть внутрь, а не выбраться наружу. – заметил Викар, снова оглядывая помещение.
– Это ещё не конец записи. – напомнил Торунг. Он развернул последнюю часть рукописи. – Вынужденный остаться, я слушал гнусную ложь, ересь, которой мои руки не посмеют осквернить сей дневник странствий. Да будут прокляты Эфирные Владыки, да будут прокляты Воющие Ведьмы и те, кто послушают их. Да будет проклят тот, кто написал черный том Века Ночи, а нашедшего мои записи, заклинаю, сотвори катарсис, уничтожь лжеучение. Не читайте его, не пытайтесь перевести, просто уничтожьте. Я знал, что даже за то, что не по своей воле мне суждено было остаться в этом проклятом месте, меня неминуемо настигнет кара и когда вода в бассейне внезапно начала мутнеть, наполняясь гноем и ядами, я не удивился. Галдариан Тухлый, роком богов, обрушился на полис. Мне удалось выбраться из резервуара, когда наверху началась бойня и те, кто пленил нас здесь, теперь сами бежали к нам в подземелье, дабы спастись от солдат Золотого Бубона. А проклятый матриарх все продолжал порочную литанию, она словно выплескивала в мир «правду», нежно взлелеянную ей самой и её цепными псами. Песок, жар, мучения, что никогда ранее не доводилось испытывать моему телу, худшее для обитателя океанских просторов. Я умираю, высыхаю посреди мельтешащих тел, внезапно осознавших неизбежность своей кончины и единственный вопрос, который не покидает разум даже на пороге смерти, почему мой владыка, как и предвечные повелители иных храмов, велели нам отправиться в это путешествие. Они не могли не знать о задуманной проклятыми Ведьмами схизме. О горе мне, ответ очевиден, слишком многое объяснила черная книга, слишком многие тайны открывала, однако я никогда не произнесу их, ибо в таком случае признаю, что Воющие Ведьмы на самом деле правы, а еретики как раз мы.
Последние строки были написаны изменившимся, дерганым почерком, словно руки Ждущего Приливов переставали слушаться хозяина. Место в свитке оставалось, но некому оказалось окончить повесть, когда жрец умер, а судя по проломанному черепу, погиб он вовсе не от иссушения, которое так мучило его.
В молчании парни смотрели на огромный, черный фолиант, сшитый из лоскутов кожи. И каждый думал о чем-то своем. Вику же на ум пришла мысль, что Рах, в то время ещё член ордена Эфирных Владык, просто не мог упустить такой возможности и не поучаствовать в переводе древнего и таящего огромное количество секретов труда, связанного с одной из страшнейших страниц истории Кеплера. Старый анархомаг без сомнения знал, что же такого открылось Воющим Ведьмам и всем тем, кто откликнулся на их зов.
Первым нарушил молчание Ялазар:
– Все это конечно крайне занимательно, но к сожалению не объясняет из-за чего вообще все это началось. И что такого нашли эти книжные черви, что так переполошило Пантеон. При этом, как я понял, ответ на это не смог найти даже наш новый, мертвый друг.
– Согласен. – откликнулся Торунг, медленно сворачивая свиток и оставляя его рядом с книгами. – Непонятно, что могло заставить фанатиков отказаться от идеи всей их жизни - запуска Хроногресса. В конце концов, в прошлый раз такой отказ едва не погубил мир. И если исчезнет все живое, то и Пантеон последует в небытие, даже боги мертвых исчезнут. Так какой смысл предвечным желать смерти себе же?
