Грустно посмотрев в сторону мирно спящего за стойкой хозяина таверны, Ялазар устало вздохнул, ему явно хотелось напиться, но местная выпивка действовала на бывалого странника слабо, отчего разговор шел все тяжелее и не охотней. Девушки, собрав свои книжки, уже давно покинули харчевню, сцена была пуста и лишь небольшая горстка посетителей все ещё ютилась за столом рядом гигантом, вокруг которого образовался самый настоящий склад из опорожненных пивных бочонков. Викар к этому моменту уже начал понимать, о чем тогда говорил повелитель костей и что он мог не понять, однако все же спросил :

– А что было дальше? Мир начал возрождаться?

– Я бы сказал перерождаться. Во что-то отвратительное и чудовищно грязное. Заразу не удалось остановить ни во время вторжения, ни у Теневой Горы, ни моему ордену и та стала расползаться. Как оказалось, она может коверкать не только разум живых существ, но и извращать суть созданий иномирья. Инферналы, звери, духи и даже те, кого мы сегодня называем Пантеоном, все пали, не в силах устоять пред семенем зла, последним подарком легионов Разрушителя. Магия, словно кровь мира, разносила эту заразу и постепенно, до того мертвые земли начали наполняться гротескной пародией на жизнь. Растения, что никогда раньше не росли под нашим небом, внезапно пустили корни и прижились, а на руинах павших городов стали проклевываться ростки новой цивилизации. Страшной, безжалостной, бесконечно уродливой в своей нечеловеческой жестокости и порочности. Год за годом, век за веком, мы все больше напоминаем тех, кто некогда вторгся и разрушил наш дом. Ну а сегодня, из-за малодушия прошлого, Зверь нашел путь этот в новый, чистый светлый мир. Мы же Вик, первая волна, новый легион Разрушителя, что проложит дорогу адским ордам в очередной, ничего не подозревающий мир. Пройдет ещё несколько столетий и за одной тварью, той самой, которую ты преследовал сегодня, последуют тысячи, а потом миллионы подобных ей, дай время.

– А ты хочешь уничтожить Кеплер и всех живущих в нем? Да? – спросил Вик, без труда читая ответ, во вновь ставших холодными, как лед, глазах Ялазара. Тот давил любые эмоции, когда требовалось принимать жесткие решения. – Но ведь не все заслуживают смерти. Я видел в Кавеноне тех, чья жизнь едва ли лучше смерти, вряд ли они так уж повинны в окружающих их кошмарах. Да и невинные, что вопреки всему протягивают людям руку помощи тем, кого ты ненавидишь, чем они провинились перед тобой?

Зубы Ялазара скрипнули и послышался тихий хруст ломающегося дерева, когда толстобокий стакан в его руке превратился в щепки:

– Вот из-за таких мыслей, мы и проиграли войну. Именно потому, что когда-то наши предки рассуждали как ты, вместо нового рассвета, мы теперь все глубже погружаемся в пучину безумия. И с чего ты так удивляешься? Я не говорил, что отказался от идеи моего ордена, просто я считаю путь, которым они хотят достичь цели, неэффективным. Что же до тех слизняков с пустым взглядом, безропотно сносящим все унижения и боль, то уверяю тебя, дорвись они до власти, начнут творить вещи в сто крат страшнее тех, что проделывают с ними их хозяева. Они слабы сопротивляться, но в их сердцах затаена черная ненависть ко всему и вся.

– Но в тебе нет Зверя, значит методы Подавителей все же работают. – парировал Вик.

– Это не важно. Мы рождены с ним, он часть нас, даже если удается его изгнать, твои тело и душа все равно успевают претерпеть изменения. И как бы человек не выглядел, человеком-то на самом деле он больше не является. – Вику тут же вспомнились слова Шраума, сказанные им в лесу, возле хижины отшельника, о том, что все живущие уже давно не те, кем кажутся и что людей-то, на самом деле, и не осталось. – Ты вот только не вписался в нашу стройную картину мироздания со своим человеколюбием. Ну ничего, посмотрим, что скажешь после того, как твои ненаглядные «невинные» окунутся в купель Алого Дня. Мне это зреть уже приходилось, в тех видениях, а скоро и ты поймешь, что все мы поражены проклятием. Все до единого! – последние слова он почти выкрикнул, да так, что девчушка, собиравшая пустые бутылки со столов, выронила поднос, а старый хозяин проснулся, подняв заспанный и непонимающий взгляд.

Тем вечером они больше не разговаривали. Ялазар выглядел раздосадованным, что Вик его так и не понял, а тот, в свою очередь, размышлял над услышанным. Молодой человек не мог согласиться со столь радикальным вариантом решения проблемы, но все же признал, если видения, которые Хранители Мудрости являют на посвящение правда, то значит шанс окончить древнюю войну оказывался упущен уже трижды. И чем больше он думал, тем сильнее в нем крепло ощущение, что победить в ней вообще, изначально, было невозможно. Потерпеть поражение и быть убитым, или же уничтожить сначала врагов, а после, самих себя. Получается, финал был предрешен ещё в момент начала вторжения и чтобы не предпринимали защитники Кеплер, все равно, рано или поздно мир падет к ногам Разрушителя. А будет ли он серой безжизненной пустыней или гнойным нарывом, порождающим чудовищ, не столь уж важно, главное все, что было на нем прежде, погибнет.

Выходил какой-то замкнутый круг, когда-либо ты сам занимал место зверя, либо становился причиной гибели всего живого. Вряд ли Ялазар, явно не один день размышлявший над этой проблемой, не пришел к схожему выводу и без сомнения, всеобщая гибель для него была предпочтительней поражения.

* * *

Утро встречало Викара танцующими пылинками в лучах света, проникающих в помещение через небольшое оконце и запахами еды, доносившимися из-за двери. Двухъярусная кровать, в которой ему досталась нижняя полка, оказалась на удивление удобной, а перины набитые пухом настолько мягкими, что выбираться из них не было никакого желания. Да и вообще, небольшая, но крайне уютная комнатка навивала мысли о хотя бы одном дне отдыха, избавленного от вечной суеты, погонь, сражений и прочих «прелестей» жизни кочующего авантюриста. Впрочем то, что по их душу так и не пришли стражи Снежного, уже было немалым подарком, все же провести ночь в теплой постели всяко лучше, чем в холодных казематах.

Тихо скрипнула притворенная дверь, то видимо Ялазар, не желая будить Вика, вышел в залу харчевни. И как бы последнему не хотелось еще немного наслаждиться столь редким в его обычной жизни комфортом и теплом, парень все же пересилил себя, буквально перевалившись через край и заставив себя одеваться. Прошло немного времени, пока он напяливал тяжелую кольчугу и опоясывался перевязями с мечом и кинжалами, легко закинув на плечо ещё не так давно казавшийся тяжелым походный мешок. Молодой человек с удивлением отметил проявившиеся у него поджарые и окрепшие за несколько последних месяцев мышцы. Все это время он почти не снимал брони и не расставался с оружием, да и помощь Измаилу явно не прошла бесследно, ибо занятие колдовством, как оказалось, требовало немалых, в том числе физических, сил.

Оправив черный плащ, Викар шагнул из комнаты, навстречу освежающему, утреннему ветерку, гуляющему под невысокими сводами приютившего их заведения, у которого, как оказалось, даже и дверей-то не было. Но зато через арку входного портала открывался потрясающий вид на залитый розоватым туманом берег озера. Около стойки он приметил Яла. Тот уже был уже гладко выбрит, умыт и несколько запоздалых капель оставили на его лице тонкие просеки, однако хмурый взгляд, которым он смотрел на хозяина таверны, выдавал явное неудовольствие.

– Выпить есть? – немного сипло спросил повелитель костей у сонного старичка-трактирщика.

– Но сейчас 10 утра. – беспомощно разведя руками, ответил тот.

– Я не спрашивал сколько времени. – огрызнулся Ял, пододвигая к себе пустую кружку и с грустью смотря в её сухое чрево.

– Вы не понимаете, – извиняющимся тоном замямлили в ответ, - мы отдаем остатки еды и питья в Приюты Странников, таков закон, а каждый день готовим свежую еду и выпивку, у нас остались только те запасы кислого настоя, который вам так не понравился.