- Не с Лихом ли ты их с честных людей снимала. И зачем мне побрякушки, разве я девка. А ну, старуха, расколдовывай моего друга Власа.

- Друг он тебе, стало быть, - пробормотала Злобушка. Она щелкнула темными пальцами, и тут же на берегу озера появилась избушка. Теперь она стояла на земле, а не на высоченных столбах.

Старуха резво заскочила внутрь, вернулась уже с дубинкой. Синюшный рот насмешливо растягивался.

- Влас, а Влас, - старуха подошла к парню, - в кого же тебя превратить.

Конь взволнованно заржал, старуха закатилась смехом.

- Не понимаю я по-вашему, по-лошадиному, - притворно зевнула бабка, - а ты, Егорша, какое слово молвишь?

Только хотел парнишка ответить, конечно, в человека, как с озера поднялся гусь. Была это самая обычная птица, каких на каждом водоеме много, но почему-то показался он Егорше таким диковинным, необыкновенно красивым, что сам того не желая, мальчонка выпалил - гусь.

- Как скажешь, - старая карга махнула дубинкой, раздался треск и вместо коня на берегу стоял большой красноклювый гусь.

- Сказано - сделано, будете помнить Злобушку, - расхохоталась старуха, запрыгнула в избушку и захлопнула дверь. Из трубы повалил густой едкий дым, окутавший сизой пеленой избенку. Егорша раскашлялся, глаза щипало, а когда дым рассеялся, не было ни старухи, ни ее избушки.

- Вот нечисть лесная, - досадовал Егорша, - опять обманула, ну попадешься в следующий раз - не уйдешь.

- Га-га, - заплакал гусь.

- Что теперь делать? Куда идти? - на глаза мальчика навернулись слезы. - Был бы Протас рядом.

При звуке знакомого имени гусь забил крыльями, загоготал.

- И ты за дружка волнуешься. Смог ли он с пригорка сойти? Ох, Влас, вдруг он там и сидит, пригорок-то вроде как заговоренный, куда ни пойдешь - непременно вернешься. Нельзя товарищей своих в беде бросать. А назад как ворочаться, ты ведь уже не конь.

Гусь растопырил крылья, присел и подставил спинку Егорше.

-Га-га, - смышлеными глазками он посмотрел на мальчика и качнул головой.

Мальчик осторожно сел на спину, гусь махнул крыльями, пробежал несколько шажочков и взлетел.

- Вот это да! - ахнул Егорша, - красота какая, Влас! Я всегда знал, что лучше земли нашей русской нет, а теперь еще больше в том уверился.

С высоты было далеко видно. Темнел лес, внизу блестящей змейкой вилась речка, зеленели поля, цвели разнотравьем луга. Солнце клонилось к земле, устав за день светить добрым людям. Раскрасневшееся, жаркое, оно уходило на покой, щедро раздавая облакам цветастые платья. Влас размеренно махал крыльями.

- Заморился? - сочувственно спросил Егорша, - а пригорок вот он, черный, хотя все вокруг яркое, зеленое. Влас, да это же опять вороги. Убили они нашего Протаса, или в плен взяли.

Но подлетев ближе, друзья увидели, что Протас яростно борется, раскидывая басурманов направо и налево, а они окружили пригорок с четырех сторон и наступают. Огромные кулачищи Протаса так и мелькали, рубаха на парне порвалась, сам он едва дышал, но не сдавался. Внизу на цветущем лужке у богатого шелкового шатра с золотыми кистями и бахромой сидел толстый

князь. Он довольно улыбался и пухлыми пальцами, унизанными дорогими перстнями поглаживал длинную редкую бороду.

- Поймали тебя, Протас, не будешь впредь похваляться, - цедил он сквозь редкие зубы - придет время и Власа с Егоршей.

- Ранехонько обрадовался, - запальчиво крикнул мальчик, а гусь примерился, и большая густая капля шлепнулась прямо на нос князю.

Влас поднялся над пригорком. Видно было, что Протас уже выдохся.

- Эй, сюда давай, - крикнул Егорша.

Протас поднял голову, и в тот момент, когда кривые мечи басурманов уже готовы были опуститься на парня, он запрыгнул на спину гуся, и Влас с тяжелой ношей поднялся в небо. Басурманы даже не поняли, что противник исчез, они продолжали драться, летели головы, падали тела, проткнутые копьями. Князь, видя, как его войско гибнет, кричал и топал ногами, но воины, были ослеплены и оглушены битвой.

- Помни князь Власа, Протаса и Егоршу и никогда впредь с русскими богатырями не вяжись, - расхохотался Протас, пролетая над басурманом.

Князь, сжав кулаки, визжал, топал ногами и от злости разорвал нарядный халат и даже выдрал себе половину бороды.

- Егорша, миленький, вовремя ты появился, - голубые глазки Протаса радостно светились, - а я уж горевал, что вы с Власом совсем ушли. Прости меня, паренек, сам не знаю, что на меня нашло. Пригорок, будто заколдованный, направо пойдешь - назад придешь, налево направлюсь - опять ворочаюсь.

- Да ладно, чего старое вспоминать, - Егорша примирительно махнул рукой.

- А Влас где, не случилось ли чего с моим другом?

- Понимаешь, Протас, - замялся Егорша, - Влас теперь не конь.

- Правда? Расколдовали?

- Ага, гусь он, мы на Власе и летим.

- Вот так да, - ахнул Протас.

- Га-га, - подтвердил Влас.

- Нашли мы старуху, княжной-красавицей она прикинулась, да и заставили ее Власа расколдовать. Она дубинкой его по лбу тюк и исчезла. Обманула, подлая.

- Ну, попадись она мне, - рассердился Протас, - уж я ее тюкну. Влас, Власушко, как мне тебя жаль, товарищ мой верный.

К вечеру остановились на отдых. Тишина и покой опустились на землю.

- Ой, до чего кушать охота, - заныл Протас, похлопывая себя по животу, - я ж на пригорке ничего не ел. Даже кустика ягод там не росло. И спуститься не мог, дороги не было, до утра кружил. А тут князь с новым войском пожаловал. Я было думал смерть моя пришла, а тут вы - друзья мои родные.

Протас плотоядно смотрел на Власа.

- Хорош гусь, жирненький, на вертел бы его, чтоб корочка зажарились. - Парень облизнулся.

- Ты чего, - одернул его Егорша, - это же Влас.

- Да, - в голосе Протаса звучало сожаление.

Послышалась веселая песенка, и скоро к путникам подъехал...Тит.

- Ба, Егорша, - парень неловко свалился с лошади, - опять встрелись. - А кто это с тобой?

- Протас, мой товарищ.

Тит отвязал от седла увесистый мешок.

- Прихарчился в городе, - объяснил он. - Князь-то на радостях, что его освободили, пир горой задал. Жареных быков начинили косулями, тех - баранами, а баранов гусями, а уж гусей - перепелами. А вино какое подали. М-м-м. В темнице-то, Егорша, и князь, и княгиня, и княжна молоденькая сидели, а уж богатырей русских - видимо-невидимо. Всех извести хотела проклятущая ведьма. Только ты ее увез, будто пелена с глаз у всех упала. Слуги княжеские, что ведьме служили, на колени перед князем упали, прощения вымаливали.

- Хороша ли княжна оказалась?

- Не-а, - поморщился Тит, - бледная, как поганка, но это может из-за подвала. И богатства, говорят, за ней особого не дают. А ты что со старухой сделал?

- Да так, - промямлил мальчонка, - ему не хотелось признаваться, что лесная ведьма обвела его вокруг пальца.

- Костерок чего не зажгли, вечер, самое время у огонька посидеть.

Егорша набрал сухих сучьев, Протас разжег огонек. Тит времени тоже зря не терял, раскладывал на чистом платочке съестные припасы, пироги, жареных перепелов, рыбу, поставил бутыль с вином. Протас даже привстал, он вытаращил страдальческие глаза, открыл рот, словно ждал, что в него положат кусочек. Казалось, бедный парень сейчас упадет без чувств.

- Теперь меня не проведешь, - Тит, прищурившись, глянул на Егоршу, - ведь ты меня тогда обманул. Не переносит, мол, княжна баранины. Ха-ха. - Тит потер толстые ладошки.

- Слышь, парень, - уныло оглядев еду, сказал Протас, - а гусь-то у меня ученый.

- Мне что до того? - отвечал Тит, нацеливаясь на золотистого перепела.

- Он и считать умеет.

- Врешь ты.

- Говорю ученый, давай спорить.

- Да тебе и поставить нечего.

- Гуся и проспорю.

Влас обиженно загоготал, захлопал крыльями.

- Птица хорошая, жирненькая, - Тит почесал макушку.

- А коли ты проспоришь, мне перепелов отдашь.

- Дело-то верное беспроигрышное, - решил Тит.