Разве можно забыть сибирячек Пусть Сибирь хорошеет сейчас с каждым годом, Как желанного гостя встречает она, Породнился навеки с сибирским народом, Самой близкой мне стала томичка – жена. Нет на свете девчат-сибирячек добрее, Самых верных, надежных и честных в любви, И с открытой душой и намного сильнее, Тех, кто там, за пределами нашей земли. Приходилось бывать мне в портах иностранных, Видя женщин других, но не мог я забыть Наших женщин родных, дорогих и желанных, Только их можно крепко и верно любить. 7 августа 2009 года. Балтийск. Моя Сибирь
Сибирь твои реки, озера, Горы, поля и леса, Бескрайних степей просторы, Широких равнин моря. Везде и повсюду узнаю, Тебя среди сотни других, Я часто пешком шагаю В тайге среди елей густых. Мороз, так сибирский, терпкий Снега в рост домишек лежат. Здесь выдержит только крепкий, А значит сибирский брат. Здесь осень вся в красках ярких — Природа к себе манит. Здесь лучше, чем в странах жарких, Вода там и то кипит. Выйдешь зимой на лыжах, А рядом с тобою хруст. Отчетливо так и слышен, Как дребезжащий куст. Воздух здесь чист и сладок, И снег весь от солнца горит, И лесу таежному рады — Лыжник как птица летит. Один раз в году бываю, Зимою всегда в гостях. Сибирь, как и мать навещаю, Хотя я уже в годах. Но хочется вновь быть в Сибири, Воздуха сделать глоток. Увидеть бескрайние шири, На лыжах сходить разок. Почувствовать жар мороза, Когда обжигает лицо. Ведь это лекарства доза, Жизнь продлевает еще. 27 февраля 2008 года. Зимний вечер в дороге… Под стук монотонных колес, Смотрю я в окно с удивленьем, То вижу прекрасный погост*, То груды деревьев скопленье. Заброшен сибирский наш лес, Повалены сосны и ели, Хозяев не вижу окрест, И села совсем опустели. Вот домик из бревен стоит, И дыма над крышей не видно, Людьми навсегда он забыт, Смотрю и до боли обидно. Колхозы ушли в забытье, Крестьяне подались все в город, Какое же стало житье — Кругом нищета здесь и голод. Мелькали деревни, дома, А где-то постройки пустые, Ведь это Россия моя — Сейчас мы вот стали такие. Вот так и смотрел я в окно, От Томска до нашей столицы, И видел лишь только одно- Усталые сельские лица. Ноябрь 2008 года. Томск – Москва. Примечание автора: *Погост – административно-территориальная единица на Руси. Впервые административно-территориально деление на Руси установила княгиня Ольга, поделив Новгородскую землю на погосты, установив для них уроки, погост тем самым ассоциировался с местом остановки князя и его дружины во время сбора урока – погостьем (своего рода постоялый двор, от слов погостить, гостить, гостиница). В дальнейшем погостами стали называть административно-территориальные единицы, состоящие из нескольких населённых пунктов (аналог современных сельских поселений, муниципальных образований районного уровня в областях), а также и населённые пункты, являющиеся центрами таких административно-территориальных единиц. После распространения христианства слово стало обозначать деревню с церковью и кладбищем при ней, что сохранилось в названиях многих населённых пунктов и мест. Центр поселения, торговое место, на котором также проходили совместные празднества племени. Начиная с XIX века, слово стало использоваться в основном в значении «кладбище». Попутчики Белорусский вокзал, поезд «Дюны», посадка, Весь перрон под баулами даже присел, Здесь сейчас не бывает былого порядка, Регион тридцать девять – творит беспредел. Частный бизнес наш местный, с московского рынка, Закупил для продажи оптОвый товар, Завалил все подходы, у входа заминка… Проводник от них мокрый, идет даже пар. Мы заняли места, с одной сумкой спортивной, Для поездки в Сибирь не берем ничего, Путь от нас до тайги удивительно длинный, Девять суток в пути, а своих никого. И за каждым вагоном здесь грузчик из местных, Он для слабого пола в вагон заносил, На вокзале за место – тариф всем известный — Сто тридцать рваных, самой нет уж сил. Мы на нижних – с женой, старость здесь уважают, В предварительной кассе всегда их дают, Для дальних поездок – пассажир каждый знает, На верхУ ехать долго – совсем не зер гут. А у верхних попутчиков – схема другая, «Янтарем» до Москвы, а на «Дюнах» назад, У них все на счету, цену времени зная, Они платят за все, свое дома возьмут. Среди женской армады на верхнее место, Молодой паренек к нам с баулами сел, Что невольно спросили, стало нам интересно: «Для кого – то везете?», а он вдруг покраснел. Нет, везу я к себе эти детские вещи, У меня магазин, продавцы сейчас в нем, Это разве багаж, ведь бывает похлеще, Не всегда, чтоб хотелось, домой мы везем. Не привык я работать на дядю чужого, В Черняховске устроиться сразу нельзя, В госбюджете сейчас нет и места такого, Чтобы взяли спокойно трудиться тебя. А из Гусева женщина с болью сказала, Было все у меня и прекрасно жила, Но реформа в стране под себя все подмяла, За бортом оказались, и я и друзья. Институтский диплом мне там больше не нужен, Производств – никаких, лишь торговля одна, В нашем городе блеск – только виден снаружи, А внутри, как и в области, только труха. Так и ехали мы, каждый думал о многом, Что в душе наболело, что надо решить, Как случилось, что вдруг – стали все за порогом, На прилавках есть всё, невозможно купить… 27—28 ноября 2008 года. Скорый поезд «Москва-Калининград». |
