- Какая я глупая, что несу с собой божественную красоту и не беру от неё хоть немножечко для себя, чтобы понравиться моему возлюбленному.

И открывает баночку. Там ничего нет, никакой красоты, только подземный сон, стигийский, вырвавшийся из-под крышки, на неё находит. По телу разливается облако оцепенения и овладевает ей, упавшей на тропинке. А Купидон, выздоровев от своей раны и не перенеся столь долгого отсутствия Психеи, ускользнул через окно комнаты, где был заключён, и, с удвоенной быстротой полетев на отдохнувших во время бездействия крыльях, мчится к Психее, снимает с неё сон и прячет его в баночку. Психею же разбудил уколом своей стрелы и сказал:

- Вот ты, бедняжка, опять чуть не погибла, всё из-за твоего любопытства. Но пока что исполни поручение, которое моя Мать дала тебе, а об остальном позабочусь я.

Возлюбленный вспорхнул на крыльях, а Психея поспешила отнести Венере подарок Прозерпины.

Меж тем Купидон, снедаемый любовью и боясь суровости своей Матери, принимается за хитрости и, достигнув на крыльях выси Небес, со скорбным лицом обращается с мольбами к Юпитеру и излагает Ему суть дела. Тогда Юпитер, потрепав Купидона по щеке и поднеся к Своему лицу его руку, поцеловал и сказал:

- Хоть ты, сынок, и не оказывал Мне почтения, присуждённого Мне собранием богов, а наоборот, Мою грудь, где предопределяются Законы стихий и чередования светил, часто поражал ударами и нередко позорил грехами вожделений, так что пятнал Мою честь и доброе Имя, заставляя нарушать Законы, в особенности закон Юлия, и общественную нравственность прелюбодеяньями. Ты заставлял Меня менять Мой лик на вид змеи, огня, зверей, птиц и домашнего скота, - но, всё же, памятуя о Своей снисходительности, а также и о том, что ты вырос на Моих руках, Я исполню твои желания, сумей только уберечься от своих недоброжелателей. А ещё в ответ на это благодеяние ты должен, если на Земле в настоящее время находится какая-нибудь девушка несравненной красоты, отдать её Мне в вознаграждение.

Он приказал Меркурию созвать всех богов на заседание и объявить, что на того, кто не явится на Небесный совет, будет наложен штраф в десять тысяч нуммов. Небожители наполнили покои, и Юпитер, сидя на возвышенном седалище, возгласил:

- Боги, внесённые в списки Музами, вы, конечно, знаете этого юношу, который вырос у Меня на руках. Я решил сдержать порывы его молодости. Хватит с него, что его ежедневно порочат рассказами о прелюбодеяниях и всякого рода сквернах. Всякий повод к этому надлежит уничтожить, и связать распущенность брачными путами. Он выбрал девушку и лишил её невинности. Пусть же она останется при нём, пусть он владеет ей и в объятьях Психеи наслаждается любовью. - И, обратясь к Венере, продолжил: - А, Ты, Дочка, отбрось печаль и не бойся, что Твой род и положение пострадают от брака со смертной. Я сделаю так, что союз будет законным.

Тут Он отдал приказ Меркурию схватить Психею и доставить на Небо и. протянув ей чашу с амброзией, сказал:

- Прими, Психея, стань бессмертной. Пусть никогда Купидон не отлучается из твоих объятий, и да будет этот союз на веки веков.

Накрывают свадебный стол. На почётном ложе возлежал новобрачный, прижав к груди Психею. Подобным же образом возлежал и Юпитер с Юноной, а за ними - по порядку и все боги. Чашу с нектаром подавал Юпитеру его кравчий, славный сельский отрок, остальным гостям подносил Либер. Вулкан готовил кушанья, Оры осыпали цветами, Грации окропляли благовониями. Музы оглашали воздух пением. Аполлон пел под кифару, Венера в такт музыке плясала в таком сопровождении: Музы пели хором, Сатир играл на флейте, а Пан дул в свирель. Так была передана во власть Купидона Психея, и, когда пришёл срок, у них родилась дочка, которую мы зовём Наслаждением.

 Так пленной девушке рассказывала выжившая из ума и пьяная старушонка, а я, стоя неподалёку, жалел, что нет при мне табличек и палочки, чтобы записать эту повесть.

Тут вернулись разбойники с добычей, но некоторые из них - ранены. Этих они оставили дома, а сами поспешили возвратиться за частью добычи, припрятанной, по их словам, в пещере. Проглотили второпях обед и, погоняя дубинками, вывели на дорогу меня с лошадью. Утомлённые перевалами и кручами, к вечеру мы добирались до пещеры. Там на нас навьючили поклажи и, не дав передохнуть, погнали обратно, и так торопились, что я, осыпаемый ударами и толчками, свалился на камень, лежавший при дороге. Опять посыпались на меня удары, чтобы я поднялся, хоть я и повредил себе правую голень и левое копыто.

И один из разбойников сказал: