Господи, дай мне силы и терпения выслушивать эту заумь.

– Если бы не мор Луки да войны между собой, давно бы размножились на манер муравьев и все вокруг вырубили.

– А поморянская война не в счет?

– Тоже повлияла, но ведь сами виноваты.

– Это как? На нас напали – и виноваты?

– Когда вы только появились, племена аборигенов приняли пришельцев достаточно дружелюбно. А что тяжко было первые годы, так Беловодье рай исключительно для живущих перед нашествием врагов. В принципе при переселении обычное дело – до трети народу помирает. Особенно в дальние края перебравшиеся. Другие условия жизни, непривычные почва, растения, животные, болезни. Все лучше, чем лечь под клинками полностью всем народом.

Данила молча кивнул. Что-то в этом роде и в их поселке имело место. При всей подготовке без смертей не обошлось.

– Поморяне были смесью первой и второй, пару тысяч лет назад, волны пришельцев. Тех гостей было не особо много, быстро растворились в местных, но они принесли новые умения, включая сельскохозяйственные, и заняли достаточно почетную нишу мастеров и шаманов. Потому и отнеслись к новичкам приветливо, помогая во многом. А вы принялись учить своей религии и занимать все новые участки, нередко без спроса. Тогда и началась первая поморянская война. К сожалению, племена не сумели полностью разгромить врага.

– Ты считаешь это несчастьем? – напрягся Данила.

В этом отношении он историю достаточно знал. Сеземцы не умели по-настоящему воевать и не имели железного оружия. Многие надеялись влиться в новое общество и крестились, раскалывая союз. Упорных отбросили с немалой кровью, а затем принялись уничтожать. Многие местные попали в рабство. Хиония повторила их судьбу, правда, гораздо позже и в иной войне. И далеко не у каждого жизнь сложилась столь же удачно. На юге ярмо на похолопленных достаточно тяжкое.

– Конечно, – подтвердил Баюн. – Прежняя жизнь во многом закончилась, и вы не желаете считаться с чужим образом жизни. Может быть, ваш лучше и правильней, но не все готовы ему следовать. И была вторая поморянская, вторжения в долину и кровь, кровь, кровь.

– Ну хорошо, – подкидывая полено в костер, сказал Данила. – Мы тебе не полюбились, и могу понять почему. Вряд ли церкви ты придешься по душе. Запишут в демоны и устроят охоту.

– Грубо, но будем считать, близко.

– Что такое тогда Чистилище? Шли не прямо через твой вход, а сначала через мертвое пустое пространство, где вечно маются души язычников.

– Кто-то их видел? Души, – уточнил Баюн.

– Нет, – в некоторой растерянности признал критик.

– Но все знают, потому что так сказал приведший сюда?

– Ну да.

– Я мог бы дать несколько объяснений, и самое простое – при быстром подъеме из глубины или в горы не хватает воздуха и можно умереть. Исход мог оказаться аналогом подобных действий. Потому требуется остановка и адаптация.

– Чего?

– Привыкание к новым условиям. Чем выше, тем холоднее, но горцы привычны и не страдают.

– Понял. Допустим, так, – подумав, согласился парень. – А кто поставил эти самые переходные Врата? Человеку не под силу создать такое!

– Боюсь, тебе это не понравится.

– Почему?

– Потому что не имеет отношения к сидящему на облаке образу из вашей священной книги.

– То есть, хочешь сказать, некие другие боги? – не особо удивился Данила.

– Я не знаю, можно ли их назвать богами, – сказал после неожиданно долгой паузы Баюн. – Не могу ответить, создали ли они людей, животных и растения, но точно знаю – распространяли по другим безжизненным мирам. Без них и здесь, и в вашем мире, и еще в нескольких был бы один голый камень. А Врата – их дороги, по которым шло распространение с первоначальной планеты.

– И где она – никто не знает, – скептически сказал парень.

– Совершено верно. Может, даже то самое Чистилище. Гадай до бесконечности, ответа не появится. Они могли уйти, а могут до сих пор жить среди нас. Или их потомки. Но кто они и зачем это делали, никто не знает, включая самых древних существ.

– Таких, как ты, или тот… Вендико?

– Я давно живу, но не столько, чтобы застать начало.

Занятно, но так и не сказал сколько. Вот когда говорил о поморянских войнах, впечатление – сам присутствовал. Первая за шестьсот лет будет.

– Это происходило, наверное, миллионы лет назад, сотни тысяч уж точно.

Попытался представить – и стало страшно от бесконечной череды тысячелетий.

– И откуда тогда известно?

– Можешь считать это еще одной древней легендой, – неожиданно легко согласился Баюн. – Прекрасно объясняющей, каким образом попадают люди на другие планеты… миры, и там вдруг оказываются вполне знакомые и достаточно комфортные условия, включая привычные растения и животных. Ничуть не хуже сказки о сотворении мира за шесть дней некой всесильной личностью с непознаваемыми побуждениями и неисповедимыми путями. Оба варианта недоказуемы и имеют право на существование.

Зимой гораздо проще искать следы. Еще неплохо проверять их на мягкой почве у водопоя или переправы. Там выгоднее сидеть в засаде, дожидаясь посещения животных. Обычно в таких местах сходятся сотни зверей, включая многочисленных хищников. Разобраться в наложившихся друг на друга и перепутанных цепочках отпечатков лап и копыт не так просто, а на лучшего следопыта без наличия обученной промысловой собаки Данила и не пытается претендовать.

Поэтому прямо направился в дубовую рощу. Олени обожают такие места. Они роют копытами под деревьями, доставая упавшие желуди. Прошлый год был богат, по приметам это к холодной зиме, но пока будущая погода не особо волнует. Был хороший шанс встретить оленя или кабанов возле дубов, и он вполне оправдался. Помет оказался еще теплым, выходит, зверь ушел совсем недавно. Как по заказу закричала предательница-сойка. Каждый охотник прекрасно знает, что это служит признаком того, что там укрывается какая-нибудь дичь. Может, конечно, она просто возмущается конкуренцией, потому что тоже обожает желуди и олени с дикими свиньями их отбирают, но примета верная.

Медленно, очень медленно Данила прокрался в чащу, в любой момент готовый к выстрелу. Как ни старался, не мог разглядеть животных среди веток и травы. Они прилегли и были совершенно незаметны. Тогда он остановился и резко свистнул. Буквально в десятке шагов поднялся недоумевающий олень с настороженными ушами и широко раскрытыми глазами. Он стоял неподвижно, внимательно прислушиваясь, готовый бежать при малейшем движении. Видимо, этот странный звук слышал впервые и не мог сообразить, как реагировать. Парень мгновенно выстрелил в животное, и зверь прыгнул в сторону, стремительно умчавшись, только мелькнул забавный белый хвостик, а на земле остались пятна крови. Попал!

Теперь надо не упустить. Обычно прямо идти по следу – глупое занятие. Устраиваясь отдохнуть, звери поворачиваются мордой к тропе, по которой только что пришли. Некоторые поступают еще осторожнее: сделают круг и ложатся в сторонке, откуда им видно каждого, следующего по той же дорожке. Охотника они пропускают, потом потихоньку встают и убегают. Правильно – определить направление, которого держится олень, и подходить к удобному для наблюдения месту кружным путем. Но не в данном случае. Сейчас кровь была достаточно заметна и капала щедрыми порциями. Животное слабеет и далеко не убежит.

Так и оказалось. Не прошло и четверти часа, как он обнаружил лежку, с которой с трудом поднялся раненый олень. Взор несчастного был наполнен страданием, и он едва ковылял. Второй выстрел прервал бессмысленные мучения зверя. Азарт схлынул, и пришло время взглянуть на добычу трезвым взглядом. К счастью, это оказался не самец в расцвете сил, а еще молодая особь. Иначе пришлось бы тащить добрый десяток пудов мяса. А так, после разделки и небольшого обеда, останется не больше пяти. Нормальный походный вес два – два с половиной пуда за спиной. Здесь идти недалеко – дотащит.