Викс поймал себе на том, что расплывается в ухмылке, однако продолжал изображать обиженного.

– И что из этого?

– То, что в доме не найдется ни одного раба, который бы удивился, увидев, как я ночью выхожу из своей спальни и крадучись иду по той части дома, где обитает прислуга, в сторону кухонь.

– Все равно опасно, – упирался Викс. – Попадись тебе навстречу тот, кто…

– Я принесла жертву Фортуне, чтобы она ниспослала нам удачу, – успокоила его Сабина. – И на всякий случай продала свое любимое жемчужное ожерелье, на тот случай, если придется подкупить любопытного раба.

– То есть ты все продумала заранее? – Викс расплылся в улыбке от уха до уха, отстегнул меч и зашвырнул его в угол.

– Теперь тебе понятно, зачем мне понадобилось уезжать в Байи? – Сабина присела на кровати и принялась вынимать из волос шпильки. – Ты даже не представляешь, каких трудов мне это стоило! Начать с того, что я целых несколько дней тонко намекала отцу, что неплохо бы пристроить тебя к нам в дом в качестве телохранителя…

– Я так и думал, что это твоя идея.

– Моя, чья же еще! Но нужно было сделать так, чтобы отец подумал, будто она принадлежит ему. Ну и поскольку он человек проницательный, мне потребовалось время, чтобы вложить ее ему в голову. – С этими словами Сабина распустила по плечам волосы. – Затем мне пришлось выяснить, каким образом женщины предохраняются…

– Что-о-о? – Викс едва не подавился, услышав ее слова.

– Как женщины предохраняются от беременности, Викс, потому что от этого родятся дети. По крайней мере мне так сказали. Ты даже не представляешь, сколько времени у меня ушло, чтобы все как следует разузнать. Кальпурния хочет иметь дюжину детей, поэтому она такими вещами не пользуется. Нет у нее и бесстыдных подруг, которые бы просветили ее на этот счет. Моя мать наверняка знала, как это делается. Так или иначе я была вынуждена обратиться за советом к опытным шлюхам. Они порекомендовали мне египетский пессарий. По их словам, он надежно защищает в любых случаях.

Викс нырнул в постель и навалился на Сабину всем телом. Та, в свою очередь, сделала вид, будто пытается его сбросить, однако он легко сломил ее притворное сопротивление. Затем припал к губами к ямочке между ключицами, – это было его излюбленное место, – после чего губы переместились выше, к ушной мочке.

– Признайся, что ты интриганка.

– Не спорю, – согласилась Сабина, отвечая на его поцелуй, после чего взялась рассказывать Виксу свои секреты. Она действительно была горда собой за то, что сумела разыграть столь изощренный спектакль, и была бы только рада удостоиться аплодисментов. Ее поход в бордель за советом, как предохраниться от нежелательной беременности, был сродни подвигу какого-нибудь Геракла, однако сами шлюхи, по ее словам, оказались очень даже приветливыми, как только поняли, что совета она просит у них как самая простая женщина, а не какая-то там извращенка. Да-да, представь себе, они были очень даже милы и в придачу к баночке чудодейственного египетского снадобья надавали кучу самых разных советов по поводу того, как надо соблазнять мужчину, и даже при помощи флейты показали ей, как это выглядит, – за что им большое спасибо, что бы она без них делала. Когда же она завела разговор про то, как готовила почву для своего будущего спектакля, Виксу стало слегка не по себе.

– Ты хоть понимаешь, в какие неприятности ты могла вляпаться? – спросил он, слегка отодвигаясь вбок. – И давно ты вынашивала свои замыслы?

«С того самого дня, как ты поцеловал меня после скачек», – мысленно ответила Сабина. Хотя. Сказать по правде, окончательное решение было ею принято в тот день, когда ей сделал предложение Тит.

Тит. Милый, застенчивый юноша с удивительно твердым взглядом. Помнится, он тогда сказал ей, что мы всегда ищем тех, чьи недостатки нам не подходят. Эта мысль глубоко запала ей в душу. А еще он жаловался на то, что у него нет собственных мыслей и он вынужден вечно цитировать чужие.

Впрочем, эту мысль Сабина оставила себе, а сама ответила на первый вопрос Тита.

– Один мудрый человек когда-то сказал мне следующее. – С этими словами она взяла в свою руку Викса. – Мол, что бы человек ни делал, его всегда будут преследовать неприятности. От них не убежишь, поэтому можно делать все, что вздумается.

– И кто этот мудрец? – Викс пристально посмотрел на нее сверху вниз.

– Это точно был не Платон.

– Похоже на мои собственные мысли.

– Так это ты и есть, Верцингеторикс! Много лет назад, при нашей первой встрече. – Сабина обняла его за шею. – Как видишь, я не забыла.

Викс расхохотался и с такой силой прижал ее к себе, что у Сабины перехватило дыхание.

– По крайней мере ты способна распознать мудрость, – ослабил он хватку.

– Задуй лампу, – велела Сабина, отдышавшись. – И дай мне кое-что испробовать. Правда, заранее предупреждаю, до этого я видела только флейту.

Сабина. Вибия Сабина.

Красивое имя. И все равно оно давалось мне с трудом, независимо от того, сколько раз она проскальзывала в мою дверь, сколько раз я сжимал в объятиях ее теплое, обнаженное тело.

Сабина. Даже в темноте ночи оно отказывалось слетать с моего языка.

А ведь, клянусь Хароном, ночи у нас с ней были, и какие!

В жизни нет ничего лучше молодости и любви. Нет, в мире наверняка имелись девушки посимпатичнее Сабины, например, я предпочитал пышногрудых, которые почти не задают вопросов. Но до нее никакая другая девушка не затаскивала меня в постель сама, чтобы получить от меня то, что хочется ей. Раньше условия диктовал я. Сабина же, казалось, никак не могла насытиться мной. Мной. Верцингеториксом. Сыном рабыни и гладиатора, а вскоре уже не мог насытиться ею и я. А еще были долгие влажные дни, когда я заступал на караул. Я стоял у ворот, переминаясь с ноги на ногу, я ерзал на стуле, давясь за обедом горячей похлебкой, беспокойно ворочался в постели, пока не всходила луна. И тогда дверь в мою каморку приоткрывалась, и внутрь проскальзывала ее тень. Она еще не успевала закрыть за собой на засов дверь, как во мне уже вскипала кровь, и я одним прыжком настигал ее и прижимал к стене. Насытившись друг другом, мы ложились с ней в кровать и говорили часами. И это тоже было для меня чем-то новым. Обычно я с девушками не разговаривал. Особенно под одеялом. Из-под одеяла обычно доносилось лишь девчачье хихиканье, после чего я торопился поскорее смыться, чтобы меня не застукал отец или брат моей очередной подружки. Да и о чем вообще с ними можно было говорить?

– Ты, конечно, милый, Викс, – сказала мне моя самая первая девушка в Бригантии. – Но ты туповат. С тобой скучно.

И знаете что? Я не стал с ней спорить. А вот Сабина могла говорить со мной часами.

– Брундизий, – мечтательно шептала она, подперев кулачком подбородок. – Ты ведь там вырос, верно? Расскажи мне о нем.

– Тебе когда-нибудь хочется спать? – спросил я зевая.

– Когда я узнаю что-то новое – нет. Твое детство не сравнить с моим. Расскажи мне что-то такое, что случилось с тобой, когда ты был ребенком. Что-нибудь смешное.

Я задумался.

– Когда мне было семь лет и я жил в Брундизии, меня на улице поймал за шиворот один лысый человек в тоге и предложил мне устриц. Я знал, что ему нужно от меня на самом деле, но и бесплатное угощение я пропустить никак не мог.

– И что произошло?

– Я пошел к нему домой, наелся до отвала устриц, после чего он начал тыкать мне в бедро своим членом. И тогда я взял два его пальца – вот так – и рывком развел их в стороны. И пока он от боли орал как резаный, и скакал по комнате, я выскочил в окно.

– И это ты называешь смешной историей?

– А разве нет? Видела бы ты, как он с воем катался по полу. Так ему и надо. Заодно я стибрил у него дорогую вазу.

– Ну ты даешь! – восхитилась Сабина. – Расскажи еще что-нибудь.

– Я крал все, что не было прибито гвоздями, причем крал у всех – остатки пива в кружках, сласти из кухни моего хозяина, монеты у нищих. Когда же мне исполнилось восемь, а мою мать продали в Рим, я убежал от хозяина, чтобы найти ее. Я в одиночку проделал путь от Брундизия до Рима. Просил, чтобы меня подвезли торговцы, крал у уличных разносчиков еду.