– Зачем тогда Генштаб требует точное расположение немецких бронетанковых резервов?
– Главный удар Конев нанесёт в стык групп армий Центр и Юг! Наши выйдут на границу с Польшей и отрежут более половины Вермахта от Рейха.
– Окружения не будет, – возразил Олег. – В Румынии и Венгрии тоже есть железные дороги.
– Немцам оставят узкое горлышко через Кишинев на Яссы, которое перекроют через пару месяцев, – пояснил дед.
– Ты прав, невозможно за два месяца вывести всю Южную группу войск Вермахта.
– Они и не вывели, если не ошибаюсь, среди трофеев было двести с лишним тысяч грузовиков.
– Неужели не смогли перегнать в Румынию?
– Без бензина и без дорог? Армия потопала ножками, а румыны с болгарами приняли это за массовое отступление.
– По сути это и было отступление, – хохотнул Олег.
– Как бы то ни было, представители Болгарии, Венгрии и Румынии прибыли в Лондон и начали переговоры о выходе из войны.
Пора снова пробивать облака, и Олег начал медленно снижаться. По времени они должны подлетать к Умани, где находится штаб Манштейна. Развернув самолёт вдоль дороги, начал высматривать ориентиры. Штаб Конева тоже нашли не сразу, хотя тогда летели с лидером. Встретивший на аэродроме адъютант стазу предупредил:
– Генерала не прерывайте, сами говорите кратко. Сейчас он с Ротмистровым инспектирует самоходно-артиллерийский полк.
Олегу не дали даже представиться, Конев сразу начал с упрёка:
– Долго вы в Москве собираетесь, мне каждый день дорог, а вы неделю провозились!
Ограничение по времени действительно имело место быть. Дело в том, что Гитлер вызвал в Оберзальцберг всё командование Вермахта. В буквальном смысле всё! От Мурманска до Керчи в войсках не оставалось никого старше полковника. Приказали приехать даже генералам Генштаба! Фюрер решил лично провести с военачальниками партийно-воспитательную работу и подготовил доклад «Национал-социалистическое воспитание в армии». Работа с генералитетом должна была продлиться полные две недели.
– Ты вообще кто? – не дождавшись ответа, спросил командующий фронтом.
Олег невозмутимо сбросил кожаный плащ на меховой подбивке, затем расстегнул лётную куртку на меху, чтобы все увидели ряд немецких орденов, и ледяным тоном ответил:
– Майор Люфтваффе Студент.
Мгновенное преображение простого парня в матёрого убийцу заставило Хрущёва отшатнуться, а спохватившись, он язвительно спросил:
– Студент? В Москве что, никого опытнее не нашлось?
К изумлению окружающих, начальник ВВС фронта снял папаху и низко поклонился:
– Спасибо тебе, Студент, от всех летунов спасибо! Сегодня же сообщу полкам о встрече с тобой.
Конев приподнял бровь:
– Откуда ты его знаешь?
– Его все знают, и ты знаешь. Помнишь рассказ Никиты о сигарах Геринга? Это он пошалил.
Охрана обступила плотным кольцом и начала таращиться на Олега, а командующий фронтом продолжил уже дружеским тоном:
– У меня три сотни тридцатьчетвёрок и полторы сотни трофейных штурмовых орудий. Без точных данных о немецкой технике у нас ничего не получится.
– У немцев четырёхкратное превосходство в живой силе, мы ставим на полторы тысячи противотанковых пушек, – добавил Хрущёв.
Олегу показали батальоны трофейных StuG 40, StuG III и Kpfw. IV, после чего отвели спать. Задолго до рассвета «Шторьх» пересёк линию фронта.
К Умани они подлетели с юга и приземлились на аэродроме, где стояло два звена «фоккеров». Пассажир шустро выпрыгнул из кабины, о чём-то переговорил с шофером грузовичка и укатил по своим неведомым делам. Олег отдал дежурному полётное задание и хотел устроиться в казарме пилотов, но те ему посоветовали перебраться к штабистам.
– Там кормят не в пример лучше, и отговориться от полёта лучше всего на месте, – пояснил лейтенант.
Олег так и поступил, только от полётов не уклонялся, летал даже в самую нелётную погоду. Право, что может быть сложного в полёте на сотне километров в час над дорогой? Ни обгонов, ни ухабов, нет даже столбов. Одна беда, ни единого намёка на укрытые танки и штурмовые орудия, которые должны быть вблизи наезженных трасс. Тяжёлую технику не спрятать в поле. Вообще-то спрятать можно, только обратно не выехать, «Тигры» с прочим зверинцем осядут на брюхо.
На третий день Олег получил подтверждение, что резерв фюрера находится здесь, а не где-то далеко в предгорьях Карпат, как полагали в штабе Конева. Начальник тыла слёзно попросил забрать с ближайшей станции начпрода и доставить в штаб резервной армии. Вот и простейший способ определить примерное количество людей, находящихся вблизи этой разгрузочной площадки. Сев прямо на привокзальной площади, Олег разыскал пассажира и бесцеремонно забрал у него портфель. В накладных, датированных сегодняшним днём, указывались тонны муки, мяса, картофеля, а консервы исчислялись десятками тысяч.
Вернувшись в Умань, Олег направился в бывший райком партии, где размещался штаб СД. Это место обходили стороной даже немцы, ибо кровавая организация занималась не только контрразведкой и разведкой. Отсюда отдавались приказы айнзацкомандам и зондеркомандам, за этими стенами допрашивали подозреваемых в неблагонадёжности солдат и офицеров. Олега интересовал отдел контрразведки, вернее Ирма фон Бюттгер, личный секретарь оберфюрера СС Хорста Бёме.
– Вы записаны на приём к шефу? – Чертовски красивая блондинка грациозным движением положила в пепельницу длиннющую сигарету и раскрыла журнал посетителей.
– Я нашёл утерянную монетку. – Олег протянул советский серебряный рубль двадцать пятого года.
Девушка посмотрела на аверс, затем демонстративно посчитала сделанные керном насечки и вернула:
– Здесь три точки, а должно быть пять.
Олег подмигнул и получил лучезарную улыбку с предложением:
– Пригласите меня в офицерский клуб, с пяти я свободна.
Местный Дом культуры разделён на несколько секций, с особым «генеральским» залом на втором. Здесь действительно были лучшие закуски и напитки, а генеральское название дано исключительно из-за высоких цен. Они мило поболтали на отвлечённые темы и как патриоты выпили подслащённого рейнского вина. Как и положено, вечер закончился проводами дамы домой, во время которых Олег рассказал основную новость:
– Продовольственные накладные выписаны на танковые дивизии СС, среди них один полк отмечен как лейб-штандарт.
– Молодец, – девушка чмокнула его в щёку, – у Манштейна в подчинении две обычные танковые армии.
– Посоветуй своим помощникам проследить за автотранспортом, особенно за доставкой хлеба.
– Как всё просто! Мы месяц ищем танки, и никто не додумался до столь очевидного способа.
Они простились у калитки, Олег для видимости немного поприставал, а получив обещание продолжить встречи, галантно открыл калитку и потопал восвояси.
Утро вечера мудренее, это не только поговорка, это аксиома жизни, подтверждённая правильным замечанием: «умная мысля приходит опосля». За завтраком Олег вспомнил о многочисленных деревушках вдоль дорог и решил переговорить с местным населением. Люди должны что-то знать, а вопрос немца не вызовет подозрений даже у полицая. Лучше всего сесть у мобильного пункта заправки, где всегда развёрнута палатка обогрева с пунктом питания. Заглянув в штаб, Олег заявил:
– Вызывают в Проскуров.
– Дай знать, если вернёшься обратно, – равнодушно ответил дежурный офицер.
Сам факт полёта, как и причина, изначально не могли вызвать вопросов. Дело в том, что командующий группой армий Юг никогда не жил рядом со своим штабом, предпочитая кочевать по степям Украины. Как правило, фельдмаршал комплексовал и переезжал из одного населённого пункта в другой с интервалом в две или три недели. Он опасался нападения партизан, боялся налёта советской авиации и проникновения диверсантов.
Манштейн переполнен всяческими фобиями, боялся летать, предпочитая поезд всем прочим видам транспорта. Никогда не спускался в бункеры или землянки и откровенно ненавидел иные нации. Доходило до смешного: отдавая предпочтение румынской кухне и будучи ярым сторонником румынского царя, фельдмаршал в упор не замечал личного повара-румына. Кроме того, Манштейн ежедневно выпивал четыре стакана цуйки[10], уверяя окружающих, что это прописанное врачом особое лекарство.
