– Достаточно, – сказал Йоннад. – Мы – братья, тебе не стоит ничего объяснять. Просто никогда больше не говори так.

Кай сглотнул и кивнул, хотя никто не увидит это.

Брат. Это слово всё ещё оставалось таким же необычным дополнением к его миру, как и органы, вшитые в плоть.

– Может он и прав, – сказал Архам. – Мы ничего не слышали, а командная частота забита помехами. Мы слишком рассредоточены. Даже если это и соответствует приказу, мы слишком уязвимы. Мы можем соединиться и сформировать тройку. Если до главной переборки будет чисто, то мы сумеем выстроить ядро обороны.

– Нет, – твёрдо произнёс Йонад. – Мы останемся. Если мы начнём заниматься домыслами…

– Кай, – сказал Архам. – Я направлюсь к тебе. Постарайся не выстрелить, когда увидишь меня.

Йоннад резко прошептал что-то на языке своего родного мира, Кай не понял слов, но это и не требовалось.

– Отстёгиваю трос и начинаю двигаться, – предупредил Архам.

Кай повернулся так, чтобы краем глаза видеть проход, откуда появится Архам. Он внимательно следил и за остальными. Спустя несколько секунд вдали в тёмном коридоре замерцал свет.

– Никого, – произнёс Архам. – Неудивительно.

– Мне это не нравится, – прошептал Йонад. Кай слышал напряжение в его словах. Неожиданно он стал сомневаться, стоило ли предлагать менять план боя.

– Победа приходит из страданий, – сказал Архам, в его голосе чувствовалось веселье. – Вижу огни твоего скафандра, Кай. Приближаюсь к твоей позиции.

– Подтверждаю, – сказал Кай и посмотрел в туннель, где свет качался всё ближе. – Я тоже вижу твои огни.

– Я их не включал, – произнёс Архам.

Кай услышал слова и почувствовал, как мурашки побежали по коже. Он повернулся. Свет приближался всё быстрее. Он поднял дробовик.

Ослепительный свет устремился к нему. Он нажал на спусковой крючок. Оружие взревело. Отдача отбросила его в невесомой темноте. И спасла жизнь. Разряд энергии задел плечо. Ткань и резина вспыхнули в пар. Чешуйки горячего материала отслоились. Соединявший со стеной трос резко натянулся и он снова закувыркался. Правая рука пылала от боли. Воздух свистел из отверстия в скафандре. Сигналы о падении давления зазвучали в ушах. Он врезался в стену и схватился за неё, прежде чем отскочил. Дробовик всё ещё оставался в левой руке. Боль в правом плече усилилась, когда он прижался к металлической обшивке. Мимо проносились разряды энергии.

Теперь он видел свет. Это был не один источник света, а четыре, близко расположенные и перемещавшиеся скачками во тьме. Ему показалось, что он увидел бронзовые пластины и стальные конечности. Он снова выстрелил. Оружие вспыхнуло. Отдача ударила, но в этот раз он был готов. Ведущий свет погас. Воздух вытекал из скафандра. Он слышал, как тот низко шипит в тишине.

Лучи энергии опаляли стену рядом с ним. Он стрелял снова и снова, меняя угол огня, чтобы пули рикошетили от стен. Ещё один свет погас. Что-то мелькнуло на краю зрения, и он посмотрел в другие коридоры, ведущие во тьму. Огни двигались в обоих проходах.

– Братья! – крикнул он, выстрелив в каждый коридор. Он едва снова не закружился от отдачи.

– Я почти у тебя, – ответил Архам.

– Я иду, – сказал Йоннад.

Кай выстрелил снова, отступая после каждого выстрела. Теперь он рассмотрел сервиторов. Они ползли по стенам, словно пауки. Сочленённые металлические конечности двигались вместо рук и ног, а головы загибались вверх на шеях из ребристой стали. Оружие выступало из спин, как жала скорпионов. Их были десятки.

– Вижу тебя, – раздался голос Архама. – У меня ясные цели.

Вспышки выстрелов осветили дальний проход, мигая, когда осколки прошли сквозь вакуум. Кай усмехнулся, внезапная радость подавила боль в руке. Он чувствовал это раньше и узнал это. Песнь воина играла в венах, радость от ощущения, что смерть протянула руку, а он смеётся ей в лицо.

Он приготовился и выстрелил снова. Три выстрела. Четыре взрыва плоти и металла. Он оглянулся. Архам был в десяти метрах, встав между стеной и блоком оборудования. Он стрелял в ближайших к Каю сервиторов.

– Ну, – крикнул Архам, игнорируя в вокс. – По крайней мере, мы нашли врага.

Кай рассмеялся, повернулся и выстрелил снова.

Вспышка энергии вылетела из темноты. И мир исчез, как знамя, унесённое в ночное небо.

VIII

Он проснулся в холодном свете. Онемение парализовало тело.

– Ты – упорный, – произнёс голос вне поля зрения. – В этом тебе не откажешь. – Сероглазый апотекарий подошёл ближе. – Даже удачливый. Претенденту с твоими ранами обычно позволяют умереть или превращают в сервитора. Но, похоже, удача на твоей стороне.

Кай вздохнул и почувствовал изменчивый хрип в горле.

– Архам… – прошептал он. – Йоннад…

– Другие двое из твоей тройки? Один погиб. Один жив.

Слова погружались на него, холод в море онемения. Апотекарий смотрел на него, не мигая.

– Кто? – наконец спросил Кай. Апотекарий выгнул бровь. – Кто погиб?

– Тот, кто был ближе всего к тебе, когда в тебя попали. Я не знаю его имя. Он покинул свою позицию и погиб.

“Архам”, – подумал Кай.

– Мы отсеиваем не только слабых телом, – произнёс апотекарий. – Но и слабых разумом. Он не был достаточно силён, чтобы стать тем, кем должен, и поэтому он погиб.

– Это был я, – сказал Кай. – Он должен был оставаться на позиции. Это из-за меня он покинул её.

– Тогда он погиб из-за твоей слабости, – ответил апотекарий и ушёл, оставив Кая со словами, отзывавшимися эхом в мыслях.

IX

Он лежал в темноте и чувствовал фантомы потерянных конечностей. Болезненная дрожь пробегала от правого плеча до кончиков пальцев. Он чувствовал боль в правой ноге, когда лежал неподвижно. Энергетический взрыв испарил руку чуть выше локтя и вырвал кусок плоти и костей из туловища. Второй взрыв пришёлся в колено. Чтобы упростить установку бионики они удалили оставшуюся плоть и кости до плеча и бедра.

Сразу после операции он смотрел на бронзовые поршни и провода новых конечностей, и чувствовал, как новые пальцы и мышцы подёргиваются где-то в неподвижном металле. Теперь он лежал в темноте своей камеры и ждал, сжимая правый кулак, одно движение за один раз.

Чего ты боишься? Слова вернулись вместе с лицом человека, которого он видел в камере. Чего ты на самом деле боишься? Он спросит тебя.

Темнота не ответила.

Дверь в камеру открылась. Яркий и золотой свет упал на него. Глаза мгновенно приспособились к изменению освещения.

– Пора, – произнесла фигура за дверью. Он не узнал голос, но размер и гул активной силовой брони сказали достаточно. Как он и думал, фигура оказалась гигантом, но когда он встал, их глаза оказались на одном уровне. Соединения в позвоночнике всё ещё чесались, но он даже не думал о твёрдом чёрном панцире под кожей или ударах второго сердца или каналах, по которым текли его мысли. Только вопрос – заданный человеком, которого не было здесь, мальчику, которого уже не было – волновал его.

– Чего ты боишься?

Он шагнул к двери и лучше рассмотрел воина. Тот был облачён в жёлто-чёрную броню и белый сюрко. Меч в ножнах висел на поясе, а лицо было холодным и неподвижным, словно вырезанным изо льда.

Воин махнул Каю идти вперёд, и они пошли по длинному коридору. Двери камер по обеим сторонам оставались закрытыми.

Им потребовался час, чтобы дойти до оружейной. Там сервы дали ему последнюю кожу. Нервы загудели, когда активировалась броня. Он стоял молча и воин в жёлто-чёрном доспехе наблюдал за ним, не мигая. Когда сервы закончили, ему вручили болтер. Световые сигналы готовности засветились на оружии, когда пальцы сжали рукоять.

“Полностью вооружён”, – отметил он. – “Теперь я на самом деле стал оружием, как они и хотели”. Призрачная боль вспыхнула в правой руке, и он подавил её. Он посмотрел на другого воина.