И всё же это не имело значения. На самом деле всё только упрощалось.

– Сейчас начнётся, – пробормотал он сам себе.

Из облака обломков появилась фигура. Пыль покрывала позолоченные доспехи, но нельзя было ошибиться в том, что это. Кто это.

Рогал Дорн выстрелил на бегу. На противоположной стороне Инвестиария один из диверсантов упал с постамента Ферруса Мануса. Ярко-красная кровь испачкала белый мрамор. Силоний уже спрыгнул из укрытия за саваном двадцатого примарха.

Очередь болтерного огня протянулась от ног великого Сангвиния. Взрывы расцвели на доспехе Дорна. Он даже не замедлился. Он снова выстрелил, и ещё одна фигура упала в брызгах расколотого черепа и кусочков мозга.

Архам услышал звуки выстрелов и побежал на них. Всё по-прежнему окутывало облако пыли. Экран шлема мерцал, пытаясь найти цели. Он ранен. Он чувствовал это теперь, когда мышцы ног сжимались вокруг осколков, которые нашли мягкое уплотнение между пластинами доспеха. Это ещё не боль, но станет ею. Он прорвался сквозь пыль.

Гулкая тишина приветствовала его. С ним вбежали два брата-хускарла. Дорн направлялся в центр Инвестиария. Архам махнул хускарлам и они сформировали наконечник стрелы с примархом впереди. Залп болтов взорвался перед ними. Осколки камня зазвенели, ударив в доспех Архама.

Дорн остановился, прицелился и выстрелил один раз. Встречный огонь оборвался.

Тишина снова вернулась в Инвестиарий. Ветер тянул дым.

Дорн покачал головой.

– Что-то не так, – сказал он.

– Повелитель? – спросил Архам. Адреналин всё ещё пылал в его венах. Глаза искали цели, но ничто не двигалось.

– Они заминировал вход, но и только, – сказал Дорн. – Если у них было время сделать это, они могли установить ловушки и в полу. Они не сделали это.

– Возможно, поставили, но заряды не сработали, – предположил Архам.

– Они не сделали это, – повторил Дорн, снова повернувшись. – Они всё ещё здесь. Пятеро мертвы, но остались другие. Минимум двое.

Архам снял шлем. Гул статики повреждённого вокса исчез. Тишина окутала его. Он ничего не чувствовал и вонь взрывчатки и пыли заполнила нос.

– Мы должны перекрыть выходы и вызвать десантно-штурмовые корабли.

Дорн посмотрел на Архама, и магистру хускарлов показалось, что в уголке глаза примарха блеснула жёсткая и яркая искра. Он покачал головой и Архам узнал выражение, которое давно не видел у своего повелителя.

Гнев.

– Нет, Архам. Никто не придёт в эту крепость и не заставит меня отсиживаться в дыре. Мы идём вперёд. Мы найдём их. – Он замолчал и Архам увидел, как желваки показались на скулах Дорна. – Последнего возьмём живым.

Архам кивнул, но Дорн уже двигался. Сверху на них смотрели каменные лица примархов, напоминая вершивших суд богов.

Силоний неподвижно лежал под саваном. Цвет брони и облегающего костюма стал бело-серым, как мрамор, к которому он прижался. Он слышал Имперских Кулаков, обходивших Инвестиарий. Он успокоил дыхание.

Четверо погибли, едва Дорн появился из облаков пыли.

Силоний почти чувствовал присутствие примарха, как лезвие меча прямо над кожей. Он осторожно повернул голову, пока не увидел небольшие заряды, прикреплённые к тросам савана. Последний ещё надо взвести. Как только он сделает это, его жизнь станет измеряться секундами. Дорн услышит шум, и болт прикончит Силония раньше, чем он до него долетит звук выстрела. Это проблема. Смерть не являлась частью параметров миссии. Как и неудача.

Он протянул руку к заряду и защёлкнул механизм взведения.

Очереди болтов устремились к Силонию, но он уже падал с закутанной статуи. Ещё в воздухе он сорвал ослепительные гранаты с разгрузки, приземлился и, перекатываясь, выдернул чеки. Он вскочил на ноги, бросил гранаты позади и впереди себя. Облако белого тумана вырвалось из первой гранаты, когда он покинул укрытие. Мир за облаком исчез.

Грохот и рёв болтерного огня эхом отлетали от камня, когда выстрелы свистели в воздухе вокруг него. Он свернул, меняя ритм бега, и в этот момент сработали ещё две гранаты. Появились новые завесы белого газа. Он мчался по коридору прозрачного воздуха между растущими облаками. Искажённо звучали выстрелы.

Из тумана вырвался болт и взорвался у его ног. Осколки рассекли ткань на бёдрах. Кровь текла из раны, пока он бежал.

Он сорвал с пояса пульт взрывателя. Это был чёрный цилиндр в руку шириной. С одной стороны располагались диски с выгравированными цифрами, с другой – простой переключатель. Остальные выжившие диверсанты поступят точно также и сделают всё на пути к отступлению.

Он добрался до стены вокруг амфитеатра, и побежал вдоль неё, пока не нашёл сливную решётку. Это была грубая пласталь, покрытая бронзой и приваренная к раме. Он прикрепил к ней мелта-бомбу и шагнул в сторону, когда металл превратился в пар. Он посмотрел вверх. Над пылью и дымом возвышались статуи примархов. Выстрелы гремели в темноте. Он не знал, какими путями отступления воспользуются остальные. Это не имело значения. Он повернул диск на основании взрывателя.

Из тумана выбежала фигура.

Силоний резко ушёл в бок. Палец надавил на спусковой крючок болтера.

Он замер.

На него смотрел другой диверсант, целясь из оружия. Тёмная броня разведчика закрывала тело, плечи и голени. Тёмно-зелёная и синяя ткань обматывала голову. Кровь свёртывалась в разрывах ткани на руках. Он тяжело дышал от травматического шока.

– Заряды… установлены… – закашлялся диверсант и покачнулся.

Силоний медленно кивнул.

– Хорошо, – сказал он и выстрелил.

Воин упал, где стоял, его череп рассыпался красными осколками по полу. Силоний шагнул к сливной решётке и оглянулся в последний раз. У него был чёткий маршрут из Дворца к следующему этапу задания. Он не ответил сразу, когда другой диверсант назвал параметр миссии Эвридика. Хотя его разум всё ещё оставался взаперти за глухими дверьми, одним из первых, что вернулось ему, была причина, почему он здесь. У него было задание, окончания которого он не видел, но которому будет следовать, и параметром этой миссии была не Эвридика, а Орфей.

Он активировал взрыватель и прыгнул во тьму, когда над ним задрожала крыша Империума.

Первый взрыв прорубил звуки выстрелов, словно удар топора плоть. Архам повернулся в ту сторону. Статуя Льва Эль’Джонсона зашаталась. На вырезанной из камня броне появились трещины. Лицо первого примарха раскололось и трещины протянулись по клинку, который он прижимал к груди. Затем у основания статуи раздался второй взрыв.

Она упала.

Резная ткань и плоть разбились. От удара полетели осколки. В воздух поднялась волна пыли.

Ещё взрыв, и ещё один, и Хан превратился в обломки на каменном полу, и Русс упал, а грохот всё рос, приветствуя восходящее солнце. Взрывы прокатились по кольцу статуй, повергая с постаментов и разрушая при падении. Архам успел только надеть шлем, прежде чем взрывные волны накрыли его.

Мир снова превратился в пыль. Земля дрожала под ногами, и грохот взрывов всё катился и катился, становясь всё громче и громче, пока, наконец, не исчез.

Куски мрамора дождём стучали по шлему.

– Повелитель?! – крикнул он. Экран шлема вышел из строя.

– Я здесь, – произнёс Дорн рядом.

Пыль медленно исчезала. Сначала стало видно небо, прорвавшийся сквозь облако свет распался на разноцветные лучи. Затем показались другие очертания: высокие ярусы чаши Инвестиария, высокие башни Дворца, вершина столба Единства.

Потом по одной появились фигуры двух уцелевших статуй.

Восемь предателей упали. Ветер развевал обрывки саванов среди обломков, в которые они превратились. Местами виднелись узнаваемые фрагменты: вытянутые когти Кёрза, единственный глаз на гордом лице Магнуса, рука Гора на навершии меча.

Из девяти братьев, сохранивших верность Императору, среди разразившегося опустошения уцелел один. Рогал Дорн, примарх VII легиона, Преторианец Терры стоял на фоне неба, наблюдая за восходящим солнцем.