После этого все возмущающиеся, когда капитан гнал в обход и несколько дозоров сразу на гребни высот, прежде чем двигаться дальше навсегда заткнулись. Такой любви солдат к офицеру мне еще видеть не приходилось. А все дело в том, что они прекрасно поняли – комбат спас их шкуры. Смерть стояла за углом и уже приготовилась, а он ее надул. Лучше лишний раз пройти по горам, чем грудью на свинец.

Самое паршивое случилось даже не со 112-м батальоном. Обходить и маневрировать тоже неплохо уметь. Карты и связь совсем не лишние. А то почти двести убитых под конец операции появились при сшибке двух отрядов, не подозревающих друг о друге. Восемь часов перестрелки с применением артиллерии, прежде чем разобрались и обнаружили собственных товарищей. Оба старших офицера под суд пошли. Даже если спустят дело с оправданием, пятно на всю жизнь. Не дай Бог. И не разобраться случайность это или лигисты в очередной раз специально устроили. Кто первый открыл огонь так и не обнаружили. Хотя возможно солдаты просто скромничают, не рвутся под трибунал.

– Нас обменяли на сидящих в тюрьме лидеров Лиги, – говорил между тем Гох. – Я имею в виду офицеров. Голова на голову. Офицеров раз сразу не пристрелили, выгодно использовать. А солдат, кроме тяжело раненых, оставленных нашей армии для отчетности: «мы победили и освободили столько-то человек», угнали куда то. В принципе к призывникам относятся неплохо и не притесняют. Но не отпускать же просто так.

– А к кому плохо?

– Специальная Полицейская Стража, – пожав плечами, ответил Гох. – Они ведут себя исключительно агрессивно, расстреливая и избивая членов Лиги. С ними тоже не церемонятся. Особенно если обнаруживают происхождение из местных. Я дважды видел. Поставили перед строем, зачитали список преступлений, уж не знаю все ли правда, но очень вероятно и залпом. Демонстративно. Показательно.

– Э… сколько мы скота конфисковали в долинах, а лейтенант? – обернулся Джилли к начальнику штаба.

– Щас, – листая записную книжку, пообещал тот, – ага! 1205 голов крупного рогатого скота, 1861 овца, 940 свиней. В смысле нам тоже лучше не попадаться?

– Патраны говорят: «Боље изгубити краву него у главу», – ответил майор Гох. – В смысле: лучше корову, чем голову. Просто чем больше это станет продолжаться, тем выше накал ненависти. Пока на той стороне еще помнят – не так давно дрались вместе против врага. Придет срок и кровь смоет былые связи.

Вмешательство Интендантства в экономику Свободной зоны было вызвано в первую очередь необходимостью создать акцент в отраслях необходимых для военных действий. Многие предприятия перепрофилировали для производства боеприпасов и других необходимых вещей. Предприниматели занимающиеся ремонтными работами или расширением производства получали налоговые льготы.

Этот пункт был крайне важен для понимания будущих реформ. Уже тогда внедрялись начатки новой системы с прогрессивным налогообложением. При этом Интендантство стремилось сохранить заработную плату и цены на прежнем уровне. Во многом это удалось.

Именно для обеспечения заметно выросшего городского населения (беженцы) и военных были введены продовольственные карточки. Распределение таким образом обеспечивало адекватное питание, но военная диета была достаточно однообразной. Некоторые базовые продукты, такие как картофель поначалу не распределялись, а продавались свободно.

Мясо, масло, сахар, яйца и молоко с самого начала жестко лимитировали. Чай и кофе были доступны только в виде эрзацев. Достаточно понятно. В горах с колониальными товарами очень скоро стало плохо. Повышенные нормы выдачи продуктов были связаны с более тяжелой работой или особыми, вызванными состоянием здоровья потребностями. В целом недостатка в пище не имелось.

Территория Свободной зоны с самого начала имела два уровня подчинения. Военная власть выполняла функции правительства, почти не вмешиваясь в функции местного самоуправления. Зато очень серьезно руководство Национальной Лиги отнеслось к созданию новых медицинских пунктов, культурных мероприятий и молодежному воспитанию. Печаталось несколько газет, выходили всевозможные брошюры и справочники. Слушали и обсуждали передачи радио. Не только новости, но и культурные программы.

Лекции общества «Знание» проходили в самых дальних и малодоступных районах, как и посещения горных поселков специальными «летучими» медицинскими отрядами с целью профилактики и лечения заболеваний. Во многих местах местные жители впервые увидели заботу о себе на государственном уровне.

Собственно уже здесь мы можем отметить основные принципы и методы будущей власти. Государственные органы экономического развития, применяющие разнообразные стимулы для проведения запланированных мероприятий. Создание основ налоговой, культурной и социальной политики, получивших в дальнейшем развитие, но выросших в те годы. И естественно армия. Это принципы формирования, снабжения и вооружения.

Взяв рычаги управления в свои руки и сделав экономику страны регулируемой государством Шаманов серьезнейшим образом изменил ее характер. Мало кто в курсе о существовании в те времена, к примеру законов, согласно которым «хозяину дозволялось унимать приказчика мерами домашней строгости». Проще говоря, бить подчиненных не только не возбранялось, а прямо разрешалось.

В коридоре не ко времени застучали сапоги и лязгнуло, открываясь «окошко». Знакомая усатая морда осмотрела камеру, будто надеясь обнаружить в ней множество дополнительного народа. Форточка захлопнулась и заскрежетал замок.

Уна поднялась в некотором недоумении, не дожидаясь стандартного окрика. Происходило нечто странное – нарушение обычного порядка. Подобные вещи всегда заканчивались нерадостными известиями. В прошлый раз ее перевели в одиночку. Кто четвертый месяц не сидел так, не представляет насколько приятно увидеть даже собственного недоброжелателя.

В дверь ввалилось сразу четверо. Один – прекрасно знакомый охранник. Трое остальных в общевойсковой форме. Капитан и трое рядовых.

– Собирайтесь, Клейменова, – объявил офицер. – Одеяло, матрац и прочее барахло не брать! Только личные вещи.

Куда переводят, она переспрашивать не стала. Все равно не ответят. Проверено неоднократно. В соседнюю камеру переводили и то изображали ужасную тайну. Да и, если честно, любые перемены ей по душе. Сколько можно сидеть без малейшего понятия о происходящем в одиночке. Даже на прогулку выводят отдельно. Ничего не поделаешь, заботятся. С ребенком в общую камеру запрещено, выпустить – это нарушение инструкции, да и не позволила бы она забирать маленького. Подумала и в очередной раз горько усмехнулась. Будто кто спросил бы ее мнения. Расстреливать без суда запросто, а здесь вдруг заинтересуются материнскими желаниями.

Почему нельзя хотя бы отцу вручить (не Лайсу, а ее папаше), она так и не выяснила, а задавать лишние вопросы остерегалась. Лишний раз о себе напомнишь – где-то в канцелярии откроют дело и заинтересуются. Засунули ее в тюремную больницу и намертво забыли. Наверняка к лучшему. И на допросы всего пару раз в самом начале таскали и жизнь здесь не особо тяжкая.

– Это как-ж, господин капитан? – в недоумении спросил военный. В руках он вертел полный набор наручников. Ручные и ножные. – У нее дите, да еще и вещи, как нести станет в цепях?

– Или ты вещи сам потащишь, – со смешком сказал охранник, – или заодно и бабу понесешь.

– На руки не крепить, – вынес вердикт офицер, – с ножными не побежит. – А ребенка и сумку сама. Еще не хватает носить за подследственной.

Уне очень хотелось поинтересоваться, с каких пор она стала подследственной, а не административно задержанной по указу военного командования, но это не имело смысла. Ругаться без особых причин ей не хотелось. А, кроме того, натурально наденут цепь и будешь мучиться, будто дура. Спасибо надо говорить доброму человеку, а не устраивать скандалы. Мальчишка у нее здоровенький с хорошим аппетитом, нормальным стулом и не крикун. Тем не менее, доверять неизвестно кому нести совсем не хочется.