— Постойте, — Шуга качает головой, пытается сообразить, какого черта вообще происходит, и Сондже терпеливо кивает и ждет. — Что значит хотите со мной поработать? С чего вдруг?

— Мы ищем талантливых реперов по таким вот местам, — Сондже обводит рукой непримечательный коридорчик во время фразы «таким вот местам». — Предлагаем им сотрудничество. Устраиваем что-то вроде прослушивания, если всех все устраивает, подписываем контракт, ну, а дальше как всегда.

— То есть? — Шуга по-прежнему продолжает тупить, смотря в такие добрые, даже немного улыбающиеся глаза. Мин Сондже добродушно улыбается.

— Записываем альбомы, снимаем клипы, даем концерты. Раскручиваем.

Шуга тянет такое понимающее «о», у него даже холодок по рукам проходит, пока он все это в голове пытается уложить. То есть ему сейчас предлагают воплотить его мечту? Вот так вот, после стольких лет, наконец, все сдвинется с мертвой точки? Шуга уже готов отвечать, как в кармане вибрирует.

— Извините, минутку, — Шуга смотрит на высветившееся «Чонгук» на дисплее и морщится, принимая звонок. — Мелкий, ты не вовремя…

— Хен, извини, — быстро начинает Чонгук и почему-то шепотом. — Я не уверен, что поступаю правильно, но боюсь, если ничего не сделаю, то все станет только хуже.

— Ты о чем? — хмурится Мин. — И почему ты шепчешь?

— Тэхен услышит, — как будто отмахиваясь, говорит Гук. — Чимин, хен. Кажется, ты нужен Чимину. Он… он как неживой вообще.

— С ним что-то случилось? Где он? — Шуга чувствует, как холод заполняет все его тело, а страх липкими щупальцами хватается за все органы разом.

— Нет, он в порядке, физически в смысле, он дома сейчас. Только, Шуга-хен, он страдает. Он ужасно страдает.

Чонгук ойкает на том конце, а Шуга так и не успевает собраться с мыслями. Гук бросает «черт, мне пора, пожалуйста, сделай что-нибудь» и кладет трубку. Тишина в трубке разрывает Шуге голову. Он вспоминает, что не один только когда его аккуратно трясут за плечо.

— Все в порядке? Вы выглядите неважно.

— Нет, то есть да, — Шуга качает головой, сжимает мобильник в одной руке, визитку — в другой, и смотри на Сондже, словно приходя в себя. — Я… извините, мне надо сейчас идти, я ведь могу подумать и потом позвонить, верно?

— Да, но…

— Я позвоню! Спасибо, извините еще раз, — Шуга кланяется несколько раз, крепко сжимая визитку вместе с телефоном, забирает свою кофту и выбегает из клуба. «Он страдает» звучит в голове как аварийный сигнал, оглушая.

Тэхен кладет трубку и оборачивается на идущего позади Чонгука, который догоняет, убирая что-то в карман.

— Ты с кем-то разговаривал? — спрашивает Ким, закидывая руку на шею младшему и чмокая его в висок. — Мне показалось, я слышал твой голос.

— Тебе показалось, — качает головой Чон, обнимает Тэхена за талию и в обнимку

они неторопливо поднимаются вверх по переулку к дому. — Ты звонил Хосок-хену?

— Да, сказал, что мы проведали Чимина, что он жив, и что мы его даже накормили,

— Тэ усмехается, но выходит грустно. — Я совсем в нем не узнаю своего друга. В Пусане он был другим, таким жизнерадостным и заводным, а сейчас как приведение ходит.

— Не всегда любовь приносит только счастье, — философски изрекает Чонгук, Тэхен смотрит на него с легкой насмешкой, но молчит, потому что сразу же понимает, что Чонгук знает, о чем говорит. Тэхен только крепче прижимает его к себе и не говорит ни слова весь оставшийся путь.

На другом конце города, Юнги наспех одевшись, под громкий лай Чичи, спускает вниз, где его ждет такси. Адрес, который называет ему Мин, точь-в-точь как адрес Чимина. Это он и есть. У Юнги в голове, словно на извилинах отпечаталось каждое слово, которое ему в трубку двадцать минут назад прорычал Хосок.

— Я не знаю, какой фигней вы занимаетесь, — звучал голос Хосока в трубке как гром, — но если вы угробите мне пацана, я угроблю вас двоих, понял, хен? Исправь все, Юнги. С Шугой или без, исправьте все немедленно. Верните мне Чимина.

========== 16 card. ==========

Комментарий к 16 card.

Прежде всего извините. За столь долгое ожидание, за обещания скорее дописать, за то, что не было слов, чтобы ответить на Ваши отзывы-просьбы.

Авторы меня поймут. Нет ничего страшнее потерять музу и вдохновение. А еще хуже перед самым финалом.

И огромное, невероятное спасибо всем, кто ждал, верил и надеялся.)

Особое спасибо моей онни, которая допинала меня до конца, выслушивая тонну отговорок и изменения сюжета с ног на голову ♥

Надеюсь, вы не разочаруетесь.

Еще раз большое спасибо и извините ~

Ты — плачущая, печальная оболочка.

Я прекрасно понимаю, как это больно,

И всё равно ты меня не впускаешь.

Что ты делаешь?

У Чимина пульсирует в висках, отчего кажется, словно по мозгам долбит маленьким молоточком. Может ему стоит перестать думать, плакать, может достаточно уже себя жалеть и пора начать приходить в себя?

Что ты делаешь, Чимин?

— Я не знаю, — бормочет Пак, убирая со стола различный мусор, которым заросла его крохотная однушка.

Ему противно от того, насколько жалким и убогим он выглядит. Ему противно, что он заставляет всех вокруг переживать за него. Чимин ненавидит, когда кто-то волнуется за него. Он ненавидит доставлять проблемы, но все, что Чимин делает в последнее время, приводит именно к ним. Одним сплошным проблемам.

Чимин, потонувший в своих мыслях, не сразу слышит торопливый различной интенсивности стук в дверь. Он смотрит растерянно на нее, словно не веря, ведь кто может прийти так поздно? Хосоку он отзвонился, Тэхен получил отчет о его состоянии в катоке.

Юнги, запыхавшийся и держащийся одной рукой за дверной косяк, а второй за бок, был самым последним в списке ожидаемых гостей на ночь глядя. Не потому, что Чимин не хотел его видеть, а скорее не ожидал бы.

— Юнги-хен? — Чимин едва губами произносит его имя, когда Мин поднимает на него взгляд. В глазах беспокойство и тревога. Вот, снова. Чимин прикусывает изнутри губу, сжимает дверную ручку и ждет. Ждет, потому что сам боится произнести хоть слово.

— Ты в порядке? — теплые руки ложатся на щеки Чимина, и Юнги уже прислоняется своим лбом к нему. Пак растерянно хлопает глазами. — Чимин…

— Д-да, — Пак кивает, сжимая чужие запястья своими подрагивающими ладонями. Внутри разливается обжигающее, словно лава, чувство неправильности и необходимости происходящего. — Я в порядке, хен.

Чимин не хочет говорить, что ему плохо. Ему ужасно плохо. Ему так больно от этого распирающего чувства тоски, от этой изнуряющей любви, что единственная мысль, которая вертится в голове, это ощутить чужое тепло. И ему не важно, кто это будет: Шуга или Юнги, потому что он одинаково сильно хочет обоих.

И если Юнги сейчас прикасается своими тонкими мягкими губами к его губам, значит, так тому и быть.