«Прости», он шепчет прямо в губы, когда Чонгук отстраняется, чтобы посмотреть на Тэхена, на то, как он выглядит. «Прости, Чонгуки», Тэхен готов все оставшееся время извиняться, но Чонгук прижимает пальцы к его губам и просит замолчать, чтобы потом снова поцеловать.

Во второй раз он делает это спокойнее, глубже и чувственнее. Тэхен земли под ногами не чувствует, если бы не лавочка, он бы свалился уже давно.

Чонгук не ребенок совсем уже. Он жадный, он горячий и такой сильный и дерзкий, что Тэхен захлебывается всем этим.

— Я тебя люблю, Тэхен. Я так сильно люблю тебя, — Чонгук бормочет, цепляет его губы своими и обжигает дыханием. И если от счастья плачут, то Чонгук может смело поставить галочку. Выполнено.

========== 12 card. ==========

Можешь остановить время?

Когда этот момент пройдет, вдруг ты исчезнешь?

Забудешь меня?

Мне страшно, страшно, страшно.

У Шуги болят глаза. Горло царапает и руки ледяные. Он, может, заболевает посреди лета. Черт его знает. Шуга чувствует себя паршиво. Он на брата смотрит, который напротив сидит, закинув ногу на колено. Юнги на отца как никогда похож. Может, и Шуга тоже, но только Юнги хмурый и бледный, а Шуга изможденный и сонный.

Юнги кофе не пьет, Шуга его и приготовил-то неважно, так что невелика беда. Ему самому плевать, что в себя вливать и что скармливать, сигареты и пиво или соджу подойдет идеально.

Намджун, правда, говорит, что его в крематорий отнесут годам к тридцати, если так продолжит. Намджун ругается и ворчит как дед старый. Вроде забота, вроде приятно, что не похер, а на деле бесит.

— Ты меня что, взглядом испепелить хочешь? — Шуга цыкает языком, пепельницу к себе пододвигает и вытряхивает из пачки сигарету. — Валяй.

Юнги жестом просит кинуть пачку ему, Шуга только бровь приподнимает, зажимая фильтр губами, и бросает пачку брату. Старший из братьев прикуривает спокойно, затяжку делает глубокую, и прямо в кружку с кофе стряхивает пепел. Шуга думает, что, может, брат хотел этим его задеть, но ему действительно плевать. Кофе-то говно.

— Что у тебя с Чимином? — Юнги меняет ноги, закидывая теперь другую на колено, Шуга сигарету перехватывает и смотрит на его коленку, прежде чем ответить. Старший Мин не хочет ходить вокруг да около. Он хочет решить эту проблему, что появилась пару дней назад. Он хочет услышать теперь Шугу. Чимин очень невнятно, прерываясь на всхлипы, рассказывает.

— Я тебе сказал, а ты мне губу разбил. Это грубо, хен, — Шуга улыбается, затянувшаяся ранка на губе болезненно тянет, но младший даже не морщится. Это не так уж и больно уже.

— Когда? — на выдохе вместе с серым облаком табачного дыма спрашивает Юнги. У него пальцы, что сигарету сжимают, так напрягаются, что вот-вот да сломает ее пополам. — Когда это было?

— Тебе Чимин не рассказал что ли ничего? Зачем ты тогда побежал за ним?

— Когда, Шуга? — голос у Юнги сталью отдает. Такой твердый и холодный. И Шуга мог бы напрячься, возможно, немного заволноваться, но не в этот раз. Не в этой теме, не у себя дома и не с Юнги. Не в этот раз.

— Когда я написал тебе, помнишь? — Шуга зубами сигарету зажимает и чешет предплечье, красные полосы расчерчивают татуировку, Юнги неосознанно бросает на нее взгляд. — Он перепутал нас. Думал, что я — это ты. Даже спросил, покрасил ли я волосы, — Шуга усмехается, а Юнги губы в полоску тонкую сжимает и снова затягивается. — Он имя твое стонал, так что не парься, братец. Ты ему, может быть, чуть больше нравишься. Пока.

— Чуть больше? — Юнги фыркает, на что Шуга улыбается и плечами пожимает.

— Ну, не подарил я ему тонну романтики на блюдечке и белоснежного Чичи, но неужели ты думаешь, что, если бы Чимин ничего ко мне не чувствовал, то скрывал бы от тебя, что между нами было? Он так восхитительно краснеет, когда я к нему прикасаюсь.

— Заткнись, — Юнги замирает и смотрит на Шугу так пронзительно. Но младшему вообще плевать, он не собирается так просто отступать. Не он начал этот разговор и дележку Чимина.

— Он мне нравится. Чимин нравится мне, и я не хочу отступать в сторону. Все-таки из нас двоих, я был у него первым.

— Нравится? Тебе? Да ты кроме себя не любишь никого.

Шуга замирает и смотрит брату в глаза. Звучит отвратительно. Шуга бы очень хотел разукрасить лицо брата в красные тона и синие оттенки, но почему-то продолжает сидеть и просто смотреть на него.

Чимин, наверное, так же подумал о нем. Никто не верит, что Шуга может чувствовать. Что внутри не только пустота сотканная табаком и выпивкой, что там внутри сердце есть тоже, что чувства иногда в нем появляются. И что поделать, если Чимин каким-то образом все там расковырял, а потом смылся, оставив Мина одного со всей этой фигней, что влюбленностью называется.

Этот чертов Пак Чимин, с глазами своими до умилительного милыми и улыбкой яркой, очень добрый и отзывчивый, ласковый и страстный, как же бесит он Шугу. Он его не должен был даже запомнить, он брату насолить хотел и только. А теперь встрял, и пытается выторговать парня, как торговка на рынке.

Это отвратительно и унизительно.

— Давай Чимин сам выберет, с кем он хочет быть, что скажешь?

— Это не игра. Перестань с ним как с игрушкой обращаться, Шуга. Может, уже хватит?

— А ты у нас в рыцари заделался? — Шуга бровь приподнимает, туша окурок. Горько. Так горько во рту, на языке, внутри тоже горько. У Шуги даже кровь горчит, скорее всего. Чимин игрушкой ни разу для него так и не стал. — Если ты в нем так уверен, если ты думаешь, что Чимин ничего не чувствует ко мне, то в чем дело? Я же вижу, ты не веришь ему до конца.

То, что они отлично знают друг друга, было совсем не на руку. Юнги и, правда, сомневается в Чимине. Он ведь не просто так Чимина спросил о брате в тот вечер возле клуба. Он все это время видит, какой Чимин в присутствии Шуги, как он меняется, и, возможно, это страх был в его глазах, но и странный трепет. Трепет извращенный, Чимин весь дрожит рядом с Шугой, он смотреть на него боится, от его фраз теряется, краснеет чертовски быстро.

С ним Чимин таким не бывает. Более спокойный, расслабленный — да. Нет того чувства пойманной добычи, загнанного кролика. И Юнги чувствовал, что что-то не так.

Черт возьми, даже то, что Чимин плакал во время их секса, было не от чувств. Юнги не может объяснить, он просто чувствует, что Чимин что-то скрывает. Что, может, он сам запутался в своих же чувствах.

— Не веришь, — кивает сам себе Шуга.

— Это глупо, Шуга, — тихо говорит Юнги и на брата смотрит. — Ты хочешь, чтобы он выбрал? Как?

✘✘✘

Чимин у автомата стоит, опираясь о него рукой. Голова кружится очень сильно и пульсирует в висках, словно сосуды полопаются. Ему воды надо, чтобы выпить обезболивающее.

У Чимина бессонница. Он плохо соображает, он истощен. У него под глазами можно склад хранения устраивать. Мешки черные почти. Чимин выглядит, как мертвый, чувствует себя так же.