Точно раньше она дрессировала цепных псов, с пеной у рта бросающихся защищать хозяина.

— Простаивает без дела.

— Он простаивает именно потому, что стал Куперу гробом! — Блейн кричит, срывая голос, едва не брызгая слюной, зло. Перед глазами — непроглядная красная пелена, видно только силуэты да очертания. Он за брата был готов глотку перегрызть любому, а кайдзю — не получилось.

Жизнь — несправедливая сука.

— Молчать! — Сью выходит из себя и хлопает ладонью по столу, сдвигая брови нахмуренно. Андерсон захлопывает рот, но дышит тяжело, будто только что пробежал кросс. Грудная клетка прыгает вверх-вниз, сердце стучит внутри, как ненормальное. — Блейн, это вопрос всех наших жизней. Не твоей и моей. Всего мира, — женщина отводит взгляд. Она знает, что ей осталось не так уж и много — носовой платок в кармане украшен алыми каплями крови.

— Значит, я буду самым последним эгоистичным мудаком в истории, — шёпот Андерсона пробирает до мурашек, он смотрит исподлобья, снизу вверх, а после поднимается резко. — Разрешите идти, маршал Сильвестр? — Блейн улыбается издевательски, точно капитан Америка с плакатов далёких сороковых годов двадцатого века.

— Да пошёл ты, Андерсон, — огрызается женщина, потирая виски. — Вертолёт только через неделю. Так что тебе придётся побыть с нами немного. Заодно познакомишься с личным составом. Выбора-то у тебя нет.

Дверь за Андерсоном захлопывается с такой силой, что штукатурка едва не падает с потолка над нею.

Едва — потому что штукатурки нет, одни сваи.

--

Блейн стоит с подносом сомнительного качества еды посреди огромного зала и смотрит. Смотрит-смотрит-смотрит. Это очень похоже на старшую школу — столики, разбитые на компании, но все общаются меж друг другом неизбежно. Среди людей снуёт туда-сюда парнишка в очках и на коляске — он в белой рубашке, рукава которой закатаны до локтей и оголяют цветастые татуировки. Следом за ним с тростью ходит парень внешности что ни на есть азиатской, и Блейн с головой ныряет в безумный коктейль национальностей.

За дальним столом сидит разношёрстная компания — мужчина с выбритым ирокезом в военной форме, хрупкая блондинка в точно таком же комбинезоне, девушка с густой чёлкой, повисшая на мужчине раза в два её больше, и ещё человек пять, если не больше. У Блейна плохо с людьми после Купера, но один из присутствующих за столом чем-то цепляет.

Он светлокожий, точно фарфоровый, и глаза у него — точно светлое небо Калифорнии, которого Андерсон не видел так давно.

Мужчина улыбается ему и хлопает по месту рядом с собой, будто приглашая сесть. Блейн оглядывается — но никого рядом нет, а значит этот жест точно ему был. Андерсон вскидывает брови, придерживает поднос одной рукой и тыкает в себя указательным пальцем другой. Мужчина за столом кивает и улыбается снова.

Блейн пожимает плечами и принимает предложение, садясь рядом с ним. Компания на мгновение замолкает, но только на мгновение — потом все набрасываются с расспросами.

— Меня зовут Рейчел, я работаю в рубке, — девушка с чёлкой улыбается широко. — А это Пак, Куинн, Финн, Арти и Майк отошли, а ещё…

— Бог мой, Берри, ты же уморишь его, — мужчина, пригласивший Блейна за стол, тихо смеётся, и Андерсон улыбается против воли.

— Это она специально, чтобы он понял, куда попал, — Пак расплывается в улыбке, протягивает руку и пожимает протянутую в ответ.

— Блейн Андерсон, — представляется он всем присутствующим одновременно, даже не пытаясь запомнить имена. Потом.

— Курт, — мужчина с фарфоровой кожей улыбается, и Андерсон понимает, что-то, что ему хочется потрогать его лицо.

Губами.

— А ты здесь по какому вопросу-то, лысый? — Пак скалится, и Блейн думает, что он чертовски похож на школьного хулигана, но, знаете, Андерсон давно уже не в старшей школе. И это фривольное общение ему нравится.

— Это ты мне говоришь? — мужчина усмехается, кивая в сторону ирокеза Пака, и принимается за нехитрый обед. — Прислали на егеря, со стены сняли, — Блейн утыкается взглядом в тарелку.

— Подожди, — недоверчиво тянет, кажется, Рейчел. — Так ты Андерсон?

Блейн кивает, не поднимая взгляда. Этого не нужно — он у него сейчас злой, затравленный, таким можно металл резать, не то что людей отпугивать.

— У нас сейчас всего три егеря. На четвёртом никто не ходит, — как ни в чём не бывало, продолжает девушка, и Андерсон ей благодарен. — Ходит Пак и Финн, ещё Холли и Эйприл из наших. Есть ещё русские, — Рейчел едва заметно кивает в сторону седоволосого мужчины, и женщины, уложившей голову ему на плечо. — Хворостовские.

Блейн вежливо кивает, чувствуя, как отпускает.

Всего неделя.

Что может случится за неделю?

--

Вода в душевых доков отдаёт металлом — повышенное содержание железа никому на пользу не идёт, но когда ты не знаешь, доживёшь ли до конца месяца, становится плевать на качество воды. Блейн стоит под душем, закрыв глаза, и думает. Думает, как этим ребятам удалось сохранить какие-никакие отношения. Как им не страшно?

Вода стекает по шрамам на спине — живого места нет, грубые рубцы пересекают друг друга, словно спешат-торопяться, но замирают во времени навечно. Блейн помнил, как говорил его брат о шрамах.

«Если ты хочешь что-то сказать миру, ты делаешь татуировку. Но если мир хочет что-то сказать тебе, он дарит тебе шрамы.»

Блейн думает, что пора бы миру заткнуться.

Шрамы на сердце не затягиваются.

Андерсон отфыркивается от едва тёплой воды, трёт кожу грубой мочалкой с остервенением и отчаянно хочет сбежать отсюда. Не нужно было садиться с ними обедать, можно вполне было поесть в одиночестве. В этом помощь окружающих нужна едва ли. Блейн выключает воду и прислоняется лбом к кафелю, закрывает глаза и думает. Он разворачивается, сползает спиной по стене и сидит на корточках, пока ноги не сводит.

Вернее, пока в душевой не появляется кто-то ещё.

— Если ты перемёрзнешь, то заболеешь. С медикаментами у нас тут плохо, а с гробами ещё хуже.

Блейн открывает глаза — над ним стоит Курт, протягивая ему полотенце. На нём чёрный комбинезон, не сковывающий движения, и Андерсона в шкафчике ждёт точно такой же. Тренировочный костюм пилота егеря.

— С кем ты ходишь? — Андерсон проходиться по ёжику полотенцем, а после разгибается и завязывает полотенце на бёдрах.

— Ни с кем.

— Но почему тогда ты носишь эту форму? — Блейн приподнимает бровь вопросительно.

— Я ищу дрифт-совместимого.

Андерсон щурится.

До Андерсона доходит.

— Сильвестр вызвала меня для тебя, верно?

В голове звучало лучше. Вслух — Блейн теперь словно проститутка. Но разве не так?

— Ты единственный, кто смог довести егеря в одиночку, — вместо ответа выдаёт Курт. На нашивке на комбинезоне значится «Хаммел К.»

— Не единственный, — Блейн не отводит взгляд, буравит насквозь.

— Сью, — полувопросительно выдаёт Хаммел, точно неуверенный в своём ответе прилежный ученик.

Блейн кивает и выходит из душевой, стараясь отделаться от мысли, как было бы хорошо, познакомься они при других обстоятельствах. Он бы совершенно точно подарил ему все звёзды с неба, увёз подальше на континент, укутывал в шарфы, они бы пели в караоке дурацкие песни…

Всё ломает разлом.

— Постой, Блейн, — Курт следует за ним в раздевалку, но Андерсон уже успевает натянуть трусы — серые выстиравшиеся боксеры не самое сексуальное зрелище, но скажите спасибо, что не «семейники» по колено. — Одна тренировка. Пожалуйста, — Хаммел едва не умоляет, и Блейн мимолётно думает, что он не против бы посмотреть на Курта такого.

Умоляющего.

— Одна, — вздыхает Блейн, просовывая руки в рукава и застёгивая молнию на груди.

Хаммел едва не прыгает от радости. Андерсон думает, что он это зря.

--

Блейн не знает, что происходит, но он будто предугадывает текучие движения Курта, ловко прикасаясь палкой к ногам, торсу и шее. Хаммел не отстаёт, контролируя силу удара с трудом.