Альридд запрокинул голову и завыл. Услышав, что их бард всё ещё жив, и находится рядом с ярлом, выжившие Волки из Великой Роты Рагнара, оборванные и израненные, подхватили боевой клич.

Враги прибывали. Еще больше врагов умерло. Не было времени добавлять новые трупы к стенам баррикад. Тела убитых, эти новые куски строительного материала для стен укреплений, валились наземь под стон жатвенной песни цепных клинков Космических Волков, выгрызавших себе победу.

Рагнар чувствовал себя странно, вступая в бой без своей Волчьей Стражи в полном составе. Даже самый молодой и самый храбрый воин в Первой Стае, Тор, прозванный своими родичами 'Волчье Сердце', всегда был рядом в последних кампаниях. Сейчас вместе с Рагнаром бились только Альридд Погребальный Вой и Ульрик Убийца, а остальные братья находились в других отрядах. Их навыки и умения должны были вдохновить истощённых воинов и израненные стаи. Каждый Кровавый Коготь и каждый Серый Охотник будут сражаться сильнее в тени ближайших соратников ярла.

Рагнар завывал в пекле рукопашной, выпуская свой мучительный гнев в бессовестном очищающем крике. Его мышцы напрягались почти до разрыва под разбитыми слоями керамита, и он держался на ногах только благодаря силе долга и ярости, сложившихся вместе. Ярость от того, что вражеские воины, пока живые, верили, что способны оборвать его жизнь и легенду. Долг, ради которого он отказывался пасть, пока ещё дышали те, кто зависел от него.

Чёрная Грива убивал не мечом, не болтером, не своими кулаками или ботинками. Это были всего лишь инструменты. Рагнар убивал всем своим сердцем и душой, вкладывая их в каждое отчаянное движение, втягивая жизнь с каждым вдохом.

На первой баррикаде вокруг него сражались разные Волки. Он каждый час менял стаи, сохраняя их как можно более свежими, отправляя ходячих раненых на вторую баррикаду, откуда они могли быстро броситься вперёд в случае необходимости, чтобы помочь защитникам первой в наиболее тяжёлые моменты. Их назначение было двояким, хотя вторая цель была гораздо менее приятной - когда первая баррикада падёт, раненые Волки на второй баррикаде должны будут стать последней линией обороны.

Неизменными оставались только двое. Альридд мелькал размытым пятном, лезвие барда вращалось и летало, резало и потрошило. Булава-крозиус Ульрика вспыхивала кинетическим светом и издавала звон колокола каждый раз, когда врезалась в распадающуюся от силы её удара плоть врагов. Все Волки поблизости сражались с той же злобностью, далеко зашедшей за грань, когда свирепость становится дикостью. Прижатые спинами к стене, они стали зверями, в честь которых их и назвали.

Раздался ещё один вой над полем боя - задыхающийся, походящий на рваный лай, захлёбывающийся кровью. Без вокс-связи ярл не мог подсчитывать потери, и теперь его воины выли перед гибелью, подчиняясь приказу своего лорда, чтобы он мог вести счёт павшим.

Численный перевес - всегда угроза, даже если отдельные люди безопасны. На них наступали оборванные ряды солдат, когда-то служивших в Имперской Гвардии. Эти солдаты выбросили на ветер дисциплину и лояльность, но все ещё придерживались какой-никакой тактики и применяли хитрости. Они вешались на его лодыжки и запястья, запутывая ноги и заставляя опускаться руки. С бешеной регулярностью чёртовы глупцы приносили себя в жертву, бросаясь на его клинок и подставляя под его зубцы свои тела в тщетной надежде вырвать меч из рук Волка.

Одному из них, самому смелому, удалось пробраться между трупами, лежащими на полу, и избегнуть полудюжины топающих ботинков Волков. Женщина поднялась на ноги над линией фронта, и прыгнула на спину ярла. Голодные пальцы тянулись к собранным в охотничью причёску волосам лорда, чтобы найти ухватиться за них, и перерезать Рагнару глотку. Но мужество её сошло на нет, когда резкие удары меча Альридда снесли женщину со спины ярла. Одна из её рук осталась висеть на наплечнике Рагнара, сжавшись смертельной хваткой. Через несколько секунд конечность разжалась, упав в месиво тел, нагромождённых у ног Волков.

На поверхности планеты, погруженной в войну, наступили сумерки. Там, наверху, день и ночь ещё что-то значили. Под землёй же царили непроглядные нескончаемые сумерки. Тут, внизу, разложение разыграло свою стремительную игру, и гниющие тела добавляли прилипчивый сладковатый запах в грязный воздух коридоров.

Когда третий день подошёл к своему мучительному кровавому концу, Ульрик сорвал с головы Шлем Русса, и шумно вдохнул вонючий воздух подземелья.

- Мы не можем выстоять, - сказал он, пользуясь затишьем в резне.

- Я знаю, - Рагнар, стоя в избитых и окровавленных доспехах и вытирая механизмы Морозного Когтя от крови волчьей шкурой.

- Выведи Терминаторов из битвы. Используй их, чтобы пробиться через заваленные туннели.

- Это займёт целую вечность. Они нужны нам на баррикадах.

- Это наш единственный шанс, Чёрная Грива. Отдай приказ.

Убийца редко, крайне редко считал нужным приказывать Маленькому Королю. Рагнар покачал головой, включая свой меч, радостно завывший очищенными частями механизмов.

- Нет, Старый Отец. Ты сам говорил, что мы никогда не доберёмся до Лавока. И если мы поручим Серой Пряди и остальным рыть землю, как крысы, это ничего не изменит. Думаешь, они согласятся? Убийца, ТЫ пытаешься рассказать лучшим воинам роты, что они должны отказаться от сражения и вонзить когти в грязь? Смотри, как они выполняют такие приказы.

Ульрик окинул взглядом баррикады, заваленные кучами трупов, доходящих местами до пояса космодесантника. Его глаза сузились, и он спросил:

- Где Ночной Клинок, ярл?

- А куда посылают скаутов? Ходить в одиночку, там, где не пройдёт армия. Я отправил его обратно в Каср Беллок.

- Враг удерживает Беллок, с севера до юга и с запада до востока. Появиться на поверхности там означает смерть, даже глубоко в тылу врага. Даже если он и сможет выбраться из павшего города, остальные не смогут. Зачем ты сделал это?

- Он не будет искать путь к бегству, - сказал Рагнар. - Я отправил его исследовать источник изломанных вокс-передач.

- Мой ярл, - вздохнул Ульрик, - ты отправил его на смерть тогда, когда мы больше всего нуждаемся в каждом клинке. Это пустая трата жизни.

Рагнар холодно взглянул на своего наставника. Вместо ответа он вернулся на баррикаду и приготовился к следующему нападению солдат врага.

Прилив пришёл, чтобы снова разбиться о них, и отступил прочь спустя одиннадцать долгих горьких часов.

Непросто подсчитать и сопоставить потерянные в жатве плоти жизни. Умирал ли один Волк на каждый пятьдесят человек? Один на сто? Кто мог знать наверняка? Путаница и ошибки в таких обстоятельствах были простительны даже космодесантникам, этой генетической элите человечества. Эйдетическая память тоже может давать сбои, особенно когда воины слишком устали, чтобы обновлять свои воспоминания и вести счёт, одной за одной, отнятые ими жизни. Время могло творить разные трюки с умами тех, кто сражается в стене щитов.

Под сапогами Рагнара текла река крови, и это была не поэтическая метафора. Он стоял по пояс в расчленённых телах, раздвигая их и отбрасывая от баррикады.

В время этой короткой передышки Волки остались на месте, слишком уставшие, чтобы пробраться сквозь море трупов врагов, и забраться на укрепления. Многие упали там, где стояли, бормоча молитвы старым богам, которые были их предками. Другие обратили свои слова к Императору, но не в мольбе о спасении - такие молитвы считались признаком трусости и никогда не произносились - а с требованием, чтобы Всеотец обратил Свой святой взгляд на них, став свидетелем их последних минут, наполненных подвигами и славой.

Рагнар остался стоять, повинуясь исключительно силе воли. Он опустил голову, позволяя крови и поту стечь с лица. Когда он закрыл глаза, колющая боль в них смягчилась до сладкого облегчения. Через несколько ударов сердца он уже не был уверен, что когда-нибудь сможет открыть их снова. Но уже слышен был приближающиеся шаги многочисленных врагов, их отдающиеся эхом голоса превращались в мучительную мешанину звуков. Это не были звуки кожаных сапог гвардейцев-предателей, или шелест тряпок лохмотьев оборванных культистов. Тяжёлый, хрустящий звук керамитовых ботинок по камню невозможно было не узнать. Когда собирается много воинов, это становится похоже на громовой оркестр, и это была та буря, которую хорошо изучил Рагнар.