- Это похоже на обвинение, брат мой, - Нальфир казался спокойным и собранным, как всегда. - Ты должен рассказать ярлу о своей несколько наигранной подозрительности. Может быть, мне будет назначено испытание. И когда меня признают невиновным - конечно, ведь у тебя же нет никаких доказательств! - тогда ты будешь целовать мои ботинки перед всей Великой Ротой, чтобы вымолить у меня прощение.

Рагнар бессильно зарычал от невыразимой словами ярости. Это только сделало ещё шире улыбку на лице Нальфира.

- Норов! Вспыльчивость, Чёрная Грива! Смотри, куда завели они тебя. Вспомни Тёмных Ангелов.

- Я не пойду с этим к ярлу, - прорычал Рагнар. - Я сам справлюсь со своими чувствами. Но я буду следить за тобой. 'Брат'...

- Делай все, что ты только пожелаешь, - Нальфир наконец опустил болтер. - Мы не должны были ничего здесь трогать, знаешь. Посмотри, какое месиво ты тут устроил.

VII

Неделей позже восемь душ собрались на суд. Семеро были воинами в сине-серых доспехах цвета летнего шторма, один носил одеяния, словно сотканные из темноты абсолютной ночи. Они встретились в зале совета Берека, где не было ни одного сидения, как не было командного трона на мостике 'Хольмганга'. Все собирались стоять в присутствии своего Лорда. Все были равны. Но один оказался равнее. Последняя фигура, облачённая в священное чёрное, ничего не сказала остальным, даже слов приветствия. Этот человек смотрел и, казалось, ждал чего-то.

Чтобы войти в зал, нужно было прошествовать через личный музей и оружейную палату ярла. Знамёна Великой Роты и сокровища, добытые её бойцами, размещались по всему 'Хольмгангу' и выставлялись с праведной гордой хвастливостью. Здесь же, среди темных железных стен, были собраны личные трофеи Берека: знамёна сражённых им вражеских командиров и множество сломанных и разбитых реликвий, взятых из безжизненных рук ксеносов. Все они были очищены жрецами Ордена, и только после того их выставили на обозрение.

Все в Роте отлично знали, что Берек хранит трофеи подальше от глаз воинов не от излишней скромности. Несмотря на всю свою грубость, Берек-Однорукий, прозванный своими сородичами 'Громовой Кулак', не был лишён такого нужного для военачальника качества, как коварство. Он предпочёл окружить своих элитных воинов своей личной славой, так как именно они могли, согласно традициям и законам, могли бросить ему вызов, и попытаться взять власть. Его Волчья Стража была теми близкими родичами, которым нужно было постоянно напоминать о его, Берека, доблести, и о том позоре, который обрушится на них в случае, если они провалят испытание.

Воины стояли в молчании вокруг центрального стола. Его гранитная поверхность была гранитной копией Орденского аннулуса, с вырезанными на камне символами волчьих голов, отмечавших правящих ярлов всех двенадцати Великих Рот. Каждое из рычащих изображений скалило зубы в типично фенрисийском вызове, с гордостью запечатлённом в камне.

Берек открыл собрание, с глухим лязгом возложив топор на символ Волка-Который-Охотится-Среди-Звёзд.

- Братья, мы собрались вместе для того, чтобы решить судьбу корабля Расчленителей, висящего там, снаружи, в пустоте. Кто из вас будет говорить?

Все взгляды обратились к фигуре в чёрном, и почти моментально Волки отвели глаза, когда со стороны гостя не последовало ни слова, ни жеста. Трое Волчьих Стражей потянулись к своим шеям и высвободили свои железные гривны, бросив их на каменный стол. Это означало, что они хотят говорить. Рагнар был среди них. Его лицо исцелили, но кожа все ещё оставалась обесцвеченной вокруг глазницы и на скуле.

- Серая Прядь, - Берек указал на первого из воинов. - Твой ярл слушает.

Уллер, которого все прозывали 'Серая Прядь', был настоящей горой в облике воина. Он получил прозвище за прядь седых волос, растущих среди светлых локонов на его голове - наследство, доставшееся ему от топора, раскроившего череп в упрямые дни его племенной юности. Он веско определил судьбу боевого корабля двумя короткими словами:

- Сжечь его.

- Простое решение, - признал Берек.

Талисманы из волчьих хвостов, свисавшие с пояса Уллера, качнулись, когда он переступил с ноги на ногу всем своим огромным весом.

- Сжечь его, - повторил он. - В бездну Расчленителей. Какими бы благородными они не были раньше, сейчас это не так. Их инстинкты отравлены. Чёрная Грива видел это сам - первой реакцией после выхода из стазиса стало нападение на него, и он правильно поступил, что увидел смерть этой шавки. Сожжём этот корабль. И давайте заканчивать с этими разговорами. У нас много войн для сражений, ярл. Войн, в которых мы уже должны биться с врагом, вместо того, чтобы стоять здесь и разговаривать. Расчленители знают, что корабль пропал в пустоте. Они ничего не теряют из того, что ещё не потеряли.

Некоторые воины в подтверждение его слов стукнули по столу костяшками пальцев. Серая Прядь взял с камня свою гривну, и снова застегнул на шее. Берек кивнул, и проговорил:

- Серая Прядь советует сжечь его в пустоте, и забыть об этом. Острый Язык, ты следующий. Твой ярл слушает.

За исключением Рагнара, бард был самым молодым из присутствующих на собрании, и все они услышали горячую кровь, звучащую в его голосе.

- Мы должны привести 'Барионикс' на Клык.

Молчание встретило эти слова. Нальфир усилил давление, повысив голос.

- Мы попросим Железных Жрецов восстановить достаточно функций корабля, чтобы он добрался до Фенриса. И, едва он пристыкуется к небесным платформам Клыка, как сразу начнётся очищение, заправка, починка и капитальный ремонт. Через год 'Барионикс' сможет возродиться к новой жизни, посвящённой служению нашему Ордену.

Никто не прикоснулся к столу.

- Мы не воры, бард, - сказал Берек.

- Нет, - спокойно согласился Нальфир. - Мы - победители.

- Тогда почему же ты говоришь о краже?

- Я говорю о захвате приза. Я говорю о военной добыче. Если хотите, называйте это трофеем.

В рычании Берека чувствовалась улыбка.

- Ты играешь словами.

- Разве я не скъялд? Игра словами - мой долг.

Рагнар больше не мог молчать.

- Ты, который отстаивал мою дуэль до смерти с Темными Ангелами во имя чести, сейчас предлагаешь украсть боевой корабль другого Ордена?

Нальфир оставался невозмутим. Во всяком случае, протесты Рагнара его забавляли.

- Темные Ангелы - наш старинный соперник, и наши с ними родословные идут рядом с момента основания Империума. Они дураки, все вместе и поодиночке, но я их уважаю. Они верны Трону Всеотца. По сравнению с ними, Расчленители - ублюдки и мутанты. Каннибалы, пьющие кровь невинных. Разве тот, с кем ты сражался, не обвинил тебя в предательстве? 'Предатель', как он тебя называл. Они ненавидят нас, и наши души.

- Я слышал ваши слова, - остановил их Берек. - Но в этом случае, воровство - это воровство. Это ниже нашего достоинства.

- Мой ярл, -- отрезал Нальфир, - я знаю, что ты слышал мудрость, скрытую в моих шутках. Я знаю, что вы все слышали. Может быть, это нарушает традицию, о, да. Я согласен и даже не сопротивляюсь. Но если мы вернём корабль в Когтю, мы можем претендовать на него по праву военной добычи. Может ли кто-то из вас сказать, что это мудро - отбросить прочь такой приз? Даже один фрегат усилит армаду нашей Великой Роты...

Он позволил своим словам выплеснуться наружу, и, хоть они и были невоспитанными и нахальными, но обладали одним неоспоримым качеством. Слова были правдивы. Практичность сражалась с гордостью во взглядах многих Волков сейчас. Даже один фрегат представлял собой монументальное дополнение к флоту любого Ордена, не говоря уж о корабле, который может находиться в личном распоряжении ярла. Сначала неуверенно, костяшки пальцев начали стучать по камню.

- Особенно теперь, - добавил Нальфир, - когда Чёрная Грива и злополучная команда 'Верегелта' оставили этот гордый корабль в столь плачевном состоянии.

Рагнар обнажил клыки.