– Я сказала своей соседке по квартире и ее бойфренду, что поужинаю с ними, – честно я говорю.

 Прежде чем он что–то говорит, повисает очень заметная тишина, и я понимаю, что он ждет, чтобы я продолжила. Он ожидает, что я скажу, что изменю свои планы. Я могу это сделать, но Кассия была так добра ко мне с тех пор, как я переехала в Нью–Йорк, и воодушевление в ее улыбке было таким трогательным, когда я сказала, что хотела бы поужинать с ними.

– Тогда в другой раз. – Он делает шаг назад.

– Мне бы этого очень хотелось. – говорю я. – Еще раз спасибо за то, что принес мне мою скрипку.

– Наслаждайся своим днем рождения, Айла. – Он изучает мое лицо, прежде чем его глаза путешествуют вниз к моему платью. – Ты на пороге невероятного будущего. Я чувствую себя гордым тем, что прошлым вечером увидел, как ты играешь.

Эти слова означают гораздо больше, чем он когда–нибудь об этом узнает.

– Спасибо, Габриэль.

Призрак ухмылки расплывается на его губах.

– Ты слушала. Мне это нравится. Я буду на связи.

– Я с нетерпением этого жду. – я делаю глубокий, прерывистый вдох, когда наблюдаю, как он разворачивается и выходит из магазина.

На этот раз я знаю, без тени сомнения, что Габриэль Фостер приходил не только для того, чтобы меня проверить, он заинтересован во мне также как и я в нем. Это может быть лучшим днем рождения, который у меня когда–либо был.

Глава 18

Габриэль

В середине дня был доставлен букет цветов, который я заказал для Айлы. Я был настойчив при разговоре с флористом касательно того, какие цветы она включит в букет. Я не знаю о том, что предпочитает Айла, но знаю то, что нахожу красивым. Я хотел чего–то очаровательного и яркого, что вызовет улыбку на ее великолепном лице.

Так и было.

Она позвонила в мой офис вскоре после трех и попросила поговорить со мной. Я был на встрече, но Софья получила указания прервать меня в тот же момент, как позвонит Мисс Лейн.

 По телефону ее голос звучит также мягко, как и при личном общении. Я услышал искреннюю благодарность в ее голосе.

 Карточка, доставленная вместе с букетом, содержала в себе приглашение на праздничный напиток в мой любимый бар после запланированного ужина. Она сообщила мне по телефону, что согласна со мной там встретиться в одиннадцать часов вечера.

 Через шесть часов.

 Это риск, возможно, даже необдуманный. Прошлым вечером, в тот момент, когда мы целовались, я затерялся в ней. В потребности узнать ее, в сильном желании быть рядом с ней, и в постоянном и всегда присутствующем вожделении овладеть ею.

 – Ты сегодня собираешься провести время с мамой, или нет? – Калеб заворачивает за угол и проходит через открытые двери моего офиса. – Я только что из больницы, и мать сказала, что ты не показывался.

 Естественно, что она это сказала. Я заглянул туда после того, как был в бутике, чтобы вернуть скрипку Айле. Моя мать, выпрямившись, сидела в кресле у окна, болтая по своему смартфону с кем–то, кто явно симпатизировал ее тяжелому положению.

 Я целых двадцать минут сидел на краю ее больничной койки, ожидая, когда она закончит разговор, но она так этого и не сделала. Мой день был слишком загруженным, чтобы посвятить его тому, чтобы слушать рассуждения моей матери о выборе цвета лака для ногтей, так как ее маникюрша уже ехала к ней в больницу.

 После того, как быстро поцеловал ее в лоб, и поговорил с моим кузеном, Беном, об улучшении ее состояния, я уехал.

 – Я был там раньше. – я сильно ударяю пальцем по столу. – Она разговаривала по телефону.

 – Она ждет, что ты к ней заедешь. – Он игнорирует все, что я только что сказал. – Роуэн заглянет в больницу после работы. Ты можешь сесть ей на хвост.

 – У меня планы. – и это правда. Я собираюсь в спортзал, прежде чем принять долгий, горячий душ. После этого, я оденусь, а затем отправлюсь в бар, чтобы встретиться с Айлой.

 Он выгибает левую бровь.

– Она взбесится.

– Я позвоню ей, чтобы пожелать спокойной ночи. – я указываю жестом на свой телефон. – Она с этим справится, Калеб. Она всегда справляется.

***

Я пью второй стакан скотча, когда вижу ее, входящую в бар. Ее руки удерживают на месте юбку короткого черного платья, которая задирается из–за сильного ветра, который начался поздно вечером. Ее волосы, вероятно, свежевымытые и политые лаком перед тем, как она вышла из своей квартиры на ужин, сейчас лежат вокруг ее лица спутанной беспорядочной массой.

Она выглядит растрепанной в самом заманчивом виде, который только возможен.

 Ее глаза сканируют слабо освещенное пространство в тот момент, когда я встаю. Я вижу на ее лице мгновенное узнавание и, возможно, облегчение, когда ее рука поднимается и слегка машет.

 Она подходит ко мне. Решительно и устойчиво двигаясь на своих каблуках. Хотя, они добавляют ей несколько добрых дюймов роста, я все еще возвышаются над ней.

 – Габриэль. – Ее язык выскакивает и увлажняет ее нижнюю губу. – Мне очень жаль, если я опоздала.

 Она не опоздала. Я битый час расхаживал по своему пентхаусу, прежде чем я позвонил водителю, чтобы он меня сюда привез. Это было вскоре после девяти часов вечера.

 Я сидел в этом кресле, просматривая электронную почту на телефоне, пока ждал ее. За короткое время я разделил стол с дизайнером, с которым работал три года тому назад, а затем дважды с женщинами, которые сами подсаживались, чтобы присоединиться ко мне.

 Я незамедлительно ясно дал понять, что берегу свое время и внимание, для кое–кого другого.

 В любую другую ночь я бы купил выпить одной женщине или им обеим. Я бы слушал, как они рассказывали мне о своей жизни и недостатках мужчин, с которыми они были раньше. Затем, я бы заплатил по счету, сопроводил их в отель и через несколько минут, я бы вытрахал каждую последнюю унцию стресса из своего тела.

 Не сегодня. Сегодняшний вечер только для Айлы.

 – Ты не поздно. – Я хватаю ее за предплечье, когда наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в щеку. – Ты сегодня прекрасно выглядишь.

 Хватка моих рук заставляет ее застонать. Ее губы раскрываются, когда она смотрит снизу вверх на мое лицо.

– Ты тоже привлекательно выглядишь.

 Такие комплименты, как этот, являются частью моей жизни. Я принимаю их с благодарностью, но я никогда не придаю им значения. Нью–Йорк наполнен красивыми, успешными людьми. Я это знаю.

 Но слышать эти слова от Айлы, это совсем другое. И это понятно, так как она невероятно от всех отличается.

 – Как прошел ужин? – спрашиваю я, выдвигая за спинку стул, стоящий рядом с тем, где я сидел.

 Она на него садится, кивая головой в знак признательности.

– Ужин был восхитительным. Они отвели меня в ресторан в Гринвич–Виллидж. Там было так хорошо.

Я снова сажусь, но перед этим придвигаю свой стул ближе к ней.

– Как называлось то место?

 Ее глаза скользят по моим бедрам, прежде чем она смотрит на меня.

– Я не уверена. Мы все вместе ехали туда в такси. Хотя у меня есть фотографии моего ужина.

 Она протягивает руку к своему клатчу, лежащему на столе. Движение туго натягивает перед ее платья, а в низком вырезе видна полнота ее груди.

 Я заказываю выпить. Мне, возможно, потребуется еще один стакан скотча.

 – Он был действительно хорош. – Она прокручивает изображение на своем телефоне. Я мельком увидел несколько фото: ее рядом с темноволосой женщиной ее возраста, голубя, который ест хлебные крошки с тротуара, а затем тарелку пасты.

 Она пихает телефон в мою сторону.

– Я сделала несколько снимков. Ты можешь увидеть, что я имею в виду. На вкус это так же, как и выглядит, божественно.

 Ее восторженность заразна. Я не могу не улыбнуться, когда смотрю, как она говорит.

 Бросаю взгляд от ее лица к ее телефону, лежащему на столе передо мной. Я смотрю на экран и чаша пасты, которую она считает достаточно достойной того, чтобы пленить воображение, плохо видна на фотографии.