– В большинстве случаев ты видела нечисть. Но нечисть, которая, слава Гадюке, даже не подозревала об этом. И значит, могла быть как атеистичной, так и истово верующей. Все эти кухонные ведьмы, энергетические вампиры и оборотни в погонах. Понимаешь, к чему я клоню? Неважно, какому богу ты молишься, – важно, о чем просишь, что из себя представляешь и как живешь. Мы в ордене знаем, кто мы, чему мы призваны служить, и стараемся соответствовать своему призванию. Наши славные времена уже близко. Полгода наказания промчатся быстро. А мне пора мчаться в аэропорт. Честно скажу, я ужасно соскучилась по Марио, но зимой в Амальфи тоска смертная. И еще эти штормы. Они меня просто бесят. Морская стихия, стихия Первородных, не подвластна никаким нашим заклинаниям. Зато мы живем прямо над расщелиной, где есть прямой выход в Астралию. Так что если соскучишься, милости просим.

– Ба, ты издеваешься? Ты же знаешь, что мне на год запрещен вход в Астралию.

– Уже на десять месяцев, Вики. И поверь моему нюху, я чую, что срок наказания скоро может значительно сократиться.

– Как это?

– Увидишь. Все. Давай обниматься, целоваться. Я гриппа не боюсь, уже переболела. А когда я вернусь через две недели, ты должна быть бодрая и здоровенькая.

– Значит, тебя и на Новом году не будет?

– Детка! Новый год – семейный праздник. Марио теперь моя семья. Зато потом я снова буду летать с тобой до марта над дышащими на ладан петербургскими крышами!

– А ты папу с днем рождения поздравила?

– Германа? Естественно! Мой отлет – это лучший подарок, который я смогла для него придумать. Шучу. Просто рейсов на Милан до Рождества больше не будет.

Да, чуть не забыла. Сегодня, в самый короткий день в году, день рождения у моего папа. Профессора Германа Адамсона (в прошлой жизни Павла Войтова). Вот пока, пожалуй, и все, что я хотела записать.

А, нет. ПыСы. Вчера в интернете во всех новостных лентах выложили какой-то мрак и ужас про убийство молодой тетки на Васильевском острове. Я обычно такое пропускаю, но тут не смогла. Ее сбросили с многоэтажки в одной ночной рубашке. Именно сбросили, потому что руки и ноги у нее были связаны. А на ее ночнушке убийца написал красными печатными буквами: «Я не ведьма! Ведь я не умею летать. Жаль…» Вот ведь сволочь. А самое главное, что она действительно была ведьмой, эта тетка. Я видела ее в октябре на моей коронации. Теперь, пожалуй, точно все. Пойду поздравлю папу с днем рождения.

Десять своих последних дней рождения профессор Герман Адамсон отмечал в башне на улице Бармалеева со своей семьей. Обычно приходили его институтские коллеги, было шумно и весело. Но сегодня все было по-другому. Папа никого не позвал под предлогом Викиного гриппа. На самом деле он просто не хотел никого видеть. Получился тихий семейный праздник, самый грустный из всех папиных дней рождения, которые помнила Вики. За круглым кухонным столом сидели Герман, Ма-Маша и Вики в белой марлевой повязке, на которой она намалевала черную улыбку. На столе сидел огромный филин Фил. А над столом висело чучело дракончика, переделанное под светильник. Папа зачем-то перевесил его сюда из спальни, но веселья он посиделкам не прибавлял. Разговор о папиных заслугах не клеился, и Вики, пользуясь моментом, решила поговорить на актуальную для себя тему:

– Па, Ма! Вы видели новость про ведьму? Правда, ужас?

– Вики, ты ни в чем не виновата. – Такого ответа Вики от отца не ждала. – Никто не может уберечься от подобных случаев. Преступление могло произойти, даже если бы на страже города стояли мы. Я уверен, что люди Авессалома и его орден Розенкрейцеров во всем разберутся. У них есть очень сильные витчхантеры. Так что не бери в голову.

– Вообще-то я никак не увязывала это происшествие с собой, пока ты мне об этом не сказал. Но ладно, все равно спасибо за заботу.

– Другое дело, что, пока мы стояли у руля, подобные происшествия не просачивались в прессу. Шкатов четко следил за этим, – сказала Ма-Маша.

– Наши спецы были лучше во всем, – сказал филин, заглотив дохлую мышку. Вики наколдовала ему их целую кастрюлю в честь папиного дня рождения. Ну не торт же ему есть, в самом деле.

– Почему были, магистр? – удивилась Ма-Маша. – Я слышала, что Шкатов и сейчас прекрасно сотрудничает с действующими орденами. Такого опытного сыскаря и ассасина в городе днем с огнем не сыщешь. Он, кстати, звание капитана недавно получил, за раскрытие дела с пропавшими школьниками. Дали ему звездочки, несмотря на то что преступницы в розыске. Так что, как минимум, одному члену Уробороса ты помогла, Вики.

Прямо на этих словах раздался звонок в дверь.

– Я открою, – обрадовалась Вики.

А вдруг это Ваня с Цоем вспомнили про папин день рождения и решили по этому поводу с ней помириться? Но в дверном проеме стоял капитан полиции Шкатов собственной персоной. Как говорится, помяни черта, он и явится к тебе. В руках у брутального капитана было два букета роз. Один он, молча улыбаясь, с поклоном протянул открывшей дверь девочке в маске. А второй, галантно встав на одно колено, вручил Ма-Маше.

– Приятно, что кто-то еще соблюдает субординацию даже в распущенном ордене, – одобрительно пробормотал Филин.

– Господин Адамсон, разрешите мне от всего ордена Уробороса поздравить вас с тридцатисемилетием! – Шкатов склонил мощную спину в поклоне перед отцом Вики.

– Андрей, – сказал папа, и Вики в первый раз услышала имя бравого полицейского, – бросьте вы этот цирлих-манирлих и садитесь с нами пить чай. Торт у нас сегодня замечательный, Вики сама наколдовала. Вы просто обязаны его попробовать. Тем более что мы вас только что вспоминали.

– Что же, я с большим удовольствием.

Шкатов сел напротив Вики, и она стала его внимательно разглядывать.

Наверное, можно было сказать, что Шкатов был красивым мужчиной. Если бы, конечно, он не был таким старым, а на глаз Вики дала бы ему лет тридцать пять. У капитана был темно-русый ежик волос, точеный римский профиль, массивная нижняя челюсть и ямочка на подбородке. Прибавьте к этому фигуру пловца – и вы получите словесный портрет суперполицейского Шкатова.

– Мы все очень переживаем за вас. За последние десять лет орден стал вам семьей и главным делом жизни. Старики говорят, что вы с Марией были лучшими главами ордена. Мне тоже всегда очень комфортно служилось под вашим руководством. – Шкатов будто бы говорил длинный тост с чашкой чая, спрятавшейся в большой ладони. – А вы, ваше высочество, были бы лучшей королевой Уробороса. Я уверен в этом.

– Все еще будет, Шкатов. Какие-то десять месяцев потерпите, ребята, и наше изгнание закончится, – произнес Фил.

– Я так всем и говорю, многоуважаемый магистр. Но, – все настороженно уставились на Шкатова, услышав это зловещее «но», – кто-то, похоже, очень сильно хочет помешать нам вернуться.

– Я сразу понял, Андрей, что ты зашел к нам не чаю попить, – сказал посерьезневший Герман, – докладывай обстановку.

– Если коротко, то все очень плохо. Кто-то решил основательно подпортить Петербургу Новый год. Город атакован с трех сторон. Витчхантеры Авессалома не справляются, что вроде бы нам на руку, и это как раз-таки и плохо. А теперь подробнее. Начну с наименьшего зла. Сегодняшние свежие новости. Ночью в центре в районе Таврического сада патрулем ордена Розенкрейцеров были замечены зомби. Причем не один, не два, а не меньше десятка.

– Зомби? Откуда? У нас их отродясь не было, – поразилась Ма-Маша. – Ну еще ладно там упыри, убыры, вурдалаки или умертвия, но чтобы зомби – верится с трудом.

– Мы же не на Гаити! – поддержал жену Герман. – Да и вообще зомби – это же просто продукт масскультуры, киношный штамп.

– Зомби и один живой мертвец с ними, типа вожак, – невозмутимо продолжил Шкатов, – я ребятам из патруля доверяю. Они их пытались догнать, но зомби просто растворились в воздухе. Исчезли у них на глазах. Похоже, что в городе появился новый неподконтрольный колдун-одиночка, влюбленный в хоррор-фильмы. Но это, как я уже говорил, меньшая из опасностей. Десятую ночь подряд на автобусных остановках находят голые обескровленные тела молодых ребят.