Она отошла от окна.

— Я видела северное сияние много раз, но такое красивое — впервые. А теперь идем отсюда. Здесь никого нет.

Хан неохотно отошел от окна, собрал несколько книг и манускриптов. Он не знал, что будет с ними делать, но раз уж он вошел сюда, как взломщик, значит, должен что-нибудь украсть.

Устеин ничего не взяла — она не нашла ничего, что могло бы ей пригодиться. Хан видел, что ей не по себе в этом замке и она хочет побыстрее покинуть его.

Они пошли к Палленберу через вереницу холодных пустых коридоров и холлов и снова не увидели ничего нового: трупы, сломанная рухлядь, брошеное оружие.

Весь путь они проделали осторожно, прячась в тени выступов стен, как бы чего-то ожидая: нападения, крика, звона стали, укола слепящей боли. Но в холодной тишине не было слышно ничего, кроме биения их пульсов. Во дворе их ждал корабль с выключенными огнями и открытым люком — таким же, каким они оставили его. Все вокруг казалось мирным и безопасным. Все, кроме неба над головой, где пылало, торжествовало, буйствовало северное сияние. Хан посмотрел на Устеин. Ее красивое лицо больше не выражало священного трепета, а лишь ожидание. Хан вздохнул: Эвинг сбежал от них и, возможно, спасся, так как у них не было возможности обшарить всю планету в поисках его. Он мог скрываться где угодно.

Они стали подниматься по лестнице — впереди Хан, за ним Устеин с пистолетом наготове. Она была напряжена, хотя Хан не видел причин для этого. Устеин все время озиралась, как будто чего-то ожидая. Хан взобрался на корабль и сказал Устеин, что прикроет ее, пока она будет подниматься по лестнице. Они уже были готовы войти в корабль, как Устеин остановилась и сказала:

— Подожди. Минуту. Я хочу в последний раз посмотреть на мой мир. Я ведь больше никогда его не увижу.

— Хорошо. Но поторопись. Очень холодно. Когда войдешь во вторую дверь, нажми кнопку — и люк закроется.

— Я только на минуту.

Хан пошел вперед. Устеин, возможно, наплевать на мороз, а он уже начал ощущать его укусы. Он не мог понять, как она ходит по снегу голыми ногами. Странно, она сказала, что они никогда не вернутся на эту планету, что она видит ее в последний раз. Но они же должны прилететь за клешами, за людьми, чтобы увезти их. Ведь через пять лет планета сгорит в ужасном пожаре. Планета зловещая, скрывающая новую тайну вселенной. То, что случилось здесь, не было вызвано дьявольскими устремлениями Воинов или манипуляциями Эвинга — нет, сама планета как-то воздействовала на умы, вытесняя из них все величественное и оставляя только низменные инстинкты.

Хан прошел через коридор и подошел к рубке управления. Как только он открыл дверь, он услышал крик Устеин. Он остановился и, оставив дверь приоткрытой, устремился назад.

— В чем дело?

— Хан! Снег! Что-то неладно. Я чувствовала это. Ты и я. Мы пришли и ушли. Четыре следа на снегу — твои в сапогах и мои босые. Четыре! А здесь пять! Лизендир вышла из корабля? Нет? Кто-то вошел в него!

Хан сразу узнал этот голос еще до того, как слова дошли до него. Это был голос не Лизендир, но и не лера, вообще голос не человека.

Из громкоговорителя раздался приказ:

— Я держу под прицелом твою бывшую любовницу. Прикажи клеш повиноваться, пусть поднимается сюда и входи сам. Оружие оставь у двери. И побыстрее, у нас мало времени, а дел еще очень много.

Хан повернулся к Устеин:

— Входи.

Он старался придумать план действий, но ничего утешительного не приходило на ум. Во всяком случае, лучше войти в корабль, а не оставаться замерзать здесь. Все-таки у них троих может появиться шанс на спасение. Какой, он пока не видел.

Устеин вошла в рубку управления, возбужденная и испуганная, и проговорила:

— Хан, там чьи-то чужие следы на снегу. Это не наши… О! — она замолчала и спокойно вошла в рубку. Затем закрыла за собой дверь, встала рядом с Ханом и сбросила с себя одеяло.

— Это лучевой пистолет, — сказал Эвинг. — Он очень хорош на небольшом расстоянии, как здесь. Я поставил его на максимальный радиус поражения. Конечно, он не убьет с первого выстрела, но ожоги будут очень сильными, смерть наступит не сразу. Я знаю, эта девушка натренирована для войны, и чтобы нейтрализовать ее, буду держать под прицелом вас двоих.

Он замолчал, дав им время на обдумывание. Они не сомневались, что Эвинг не будет говорить зря. Лизендир спокойно сидела в кресле пилота, ничего не говоря и не двигаясь.

Эвинг, увидев, что его поняли, продолжал:

— А теперь за дело. Программа проста. Ты переправишь нас в мой мир, где и останешься. Высший Совет обсудит создавшуюся ситуацию и попробует найти выход. Помните — сон мне не нужен.

Хан отчаянно пытался найти хоть какую-то возможность спасения и, чтобы выиграть время, спросил:

— Значит, я был прав относительно ситуации на планете?

— Да. Воины не понимали ее. Они были слишком примитивны. Но мы недооценили способности людей — тебя, например, или этого Хетруса с Сибрайта. Он что-то заподозрил с самого начала. Я смог только добиться, чтобы изучить положение двоих некомпетентных людей. Естественно, вы не должны были что-либо обнаружить здесь, и совет ничего не узнал бы от вас. Если бы вы что-либо обнаружили, то должны были бы просто исчезнуть. Но ты оказался более пронырливым и изворотливым. И девушка хорошо дополняла тебя. Да, я недооценил вас обоих. Во всяком случае, тебе удалось исключить эту планету из наших расчетов, основать здесь базу для дальнейших операций. Ты понял с помощью измерений, что звезда этой системы скоро взорвется, но к этому времени мы надеялись закончить подготовку к установлению правильного порядка будущих событий.

— Каких?

— Тебе это теперь неинтересно.

— Удовлетвори мое любопытство.

— Пожалуй, это не повредит. Ты все и сам предполагал. Мы надеялись вызвать войну между людьми и лерами. Ты сам знаешь, что нет войны более жестокой, чем между родственниками. Конфликт должен был ослабить и людей, и тогда мы спокойно завоевали бы ваш мир. Мы — старая цивилизация и не можем представить себя среди пионеров новых миров. Снова воевать с дикими, зверьми? Вырубать леса?..

— Твоя внешность настоящая или это просто маскарад?

— В основном, настоящая. Но, разумеется, с небольшими ухищрениями, чтобы не возбуждать подозрения у Воинов. Вообще-то мы похожи на леров. Но хватит! Поговорить можно и по дороге. Садись, или стой, если хочешь, но давай трогаться в путь. Помни, жизнь людей этой деревушки — это цена за любое подозрение, которое ты вызовешь у меня.

— Я буду стоять и говорить Лизендир, что включать.

Хан лихорадочно соображал:

— Они по образу мышления больше похожи на людей, чем на леров. За это можно зацепиться! Идея! Она должна сработать!

Чем больше Хан думал, тем больше утверждался в мысли, что идея должна сработать. Во всяком случае, она поможет выбить пистолет из руки Эвинга. А там посмотрим!

Хан подошел к панели управления, Эвинг спросил:

— Тебе не нужен курс?

— Пока нет. Ты когда-нибудь летал на наших кораблях?

— Нет. Только на своем.

— Тогда позволь объяснить кое-что. Я не хочу возбуждать никаких подозрений своими действиями. Когда мы путешествуем в пространстве, то ориентируемся на заранее установленные точки, координаты которых заложены в памяти корабля. Я не знаю, где твоя планета, поэтому мне придется пользоваться ручным управлением. А сейчас я должен определить точные координаты корабля по теории Гейзенберга.

— Хорошо. Только делай это побыстрее и без фокусов. Ты знаешь, что будет иначе. Сначала эта девушка, а потом рыжеволосая клеш. Ты же не хочешь, чтобы они страдали? Тогда поторопись… Время бежит…