Фотографирую все на мобильный телефон – на память. В конце концов, это ведь наш первый месяц супружества.

Переполненная счастьем оттого, что сейчас удивлю любимого, возвращаюсь в комнату. Соблазнительно подхожу к кровати. Ставлю поднос с одной стороны, а торт – рядом с собой, и напеваю песню, которую сочинила сама:

Счастливого… Счастливого месяца

супружества-а-а-а-а. Немец, женившийся на испанке, будь счастлив со мной

еще много-много месяцев подря-а-а-а-ад.

Эрик открывает глаза и, услышав меня, улыбается. Обычно он будит меня, но на этот раз наоборот. Его улыбка становится шире, когда он читает на моей красной майке надпись «Виват, Смугляночка». Я произношу:

– Поздравляю, сокровище мое! Сегодня тридцать дней, как мы поженились.

Он обхватывает меня руками и усаживает на себя, а затем, весело глядя на майку, читает со своим немецким акцентом, пытаясь повторить мексиканский говор:

– Виват, Смугляночка!

Мы вместе хохочем, и он, счастливый, ласково шепчет:

– Это были лучшие тридцать дней в моей жизни. Теперь я хочу, чтобы таких месяцев было бесконечное количество.

Его губы ищут мои и впиваются в меня. Невероятно. Он только проснулся, а у него свежее дыхание.

Он облизывает мою верхнюю губу… затем нижнюю и, наконец, восхитительно целуется… О да-а-а-а-а-а.

Обожаю, когда он так делает!

Его дыхание учащается, объятия сжимаются. Он быстро снимает с меня майку, которая летит на пол.

Прощай, «Виват, Смугляночка!»

Словно завороженная, я поддаюсь этой страсти. Внезапно Эрик встает с кровати, поднимает меня над собой и, прежде чем я смогу что-либо сделать, бросает на кровать. Слышится звук: пыр-р-р-р-р-р!

Он удивленно смотрит на меня, а я закрываю глаза и объясняю:

– Это не то, что ты думаешь. – Эрик весело поднимает брови, а я продолжаю: – Это пыркнул торт, который теперь прямо у меня под задницей.

Он опускает взгляд к моей попке и, увидев раздавленный бисквит с шоколадом, падает на кровать, заливаясь хохотом.

Я не шевелюсь. Если хоть немного подвинусь, то вся испачкаюсь в торте. Несколько секунд наблюдаю, как Эрик корчится от смеха. В итоге тоже начинаю смеяться. Что случилось, то случилось. Он успокаивается, и я говорю:

– Торт расплющен, но, по крайней мере, на подносе остался нетронутым кофе.

Эрик поворачивается, протягивает руку и, взяв одну чашку, абсолютно спокойно делает глоток. Я с открытым ртом смотрю на него и, нахмурившись, спрашиваю:

– Можно ли узнать, что ты делаешь?

– Завтракаю.

– Завтракаешь?!

Он кивает и добавляет, вызывая у меня смех:

– А теперь я хочу свой торт.

Понимая его намерения, я машу головой:

– Даже не думай.

Но видя его решительный настрой, я хохочу и теряю силы. В это мгновение он притягивает меня к себе, и я оказываюсь на кровати лицом вниз.

– Эрик, нет!

Но мои слова не в счет. Мой безумный любимый облизывает мои ягодицы и восклицает:

– Ммм… это самый лучший торт в моей жизни!

– Эрик! – возмущаюсь я, но он продолжает облизывать, наслаждаясь своей порцией торта.

Умирая от смеха, снова пытаюсь возмущаться, но слышу у себя за спиной:

– Какое изысканное блюдо!

– Это была часть подарка.

– Превосходно! Напомни мне потом, чтобы я отдал тебе твой.

– У тебя есть для меня подарок?

– А ты сомневалась? – И, прежде чем я отвечу, добавляет: – Как ты сказала, это наш первый месяц!

Радуясь его словам, хочу ему ответить, но он поворачивает меня лицом к себе и говорит:

– Малышка, я люблю тебя.

Моя рука лежит на торте. Беру кусочек и, продолжая игру, намазываю себе грудь. Затем опускаюсь к пупку и останавливаюсь на лобке.

Эрик наблюдает за мной с улыбкой, и тогда я, решив измазать нас обоих, беру еще немного торта и намазываю ему живот и плечи.

Кушать подано!

Глядя на это, любитель поиграть наваливается на меня и целует. Под таким весом торт окончательно размазывается по нашим телам и кровати.

– Смугляночка, ты всегда была для меня сладкой, но сегодня ты слаще, чем когда-либо.

Я счастливо улыбаюсь. Теперь он облизывает мои соски, и я чувствую шоколадный аромат. Эрик следует по нарисованному мной следу и опускается к пупку, а когда доходит до лобка, вдыхает мой аромат и, безумно меня желая, сразу же дегустирует. Он разводит мне ноги, и его язык проникает в меня.

Я вздрагиваю и выгибаюсь, чувствуя мурашки по телу, а он, словно голодный волк, хватает меня за бедра и пошире их раздвигает, чтобы поглубже в меня погрузиться.

– О да… да… – блаженно вздыхаю я.

Эрик снова и снова водит языком по моей влажной киске. Его шаловливые пальцы быстро находят вход в мою лагуну, и два из них начинают двигаться во мне. Язык тем временем играет с клитором, поднимая во мне волны наслаждения.

Подо мной двигается кровать, и я, обезумев от блаженства, сжимаю простыни, пытаясь не завизжать. Не хочу разбудить весь дом. Упираюсь каблуками в матрас и отодвигаюсь назад, пока моя голова не свисает с одной стороны кровати.

Эрик придерживает меня и передвигает в центр постели. Теперь я не могу двигаться. Мой герой-любовник полон сил. Он бодр и жаждет секса, который мы так любим. Становится на колени и закусывает нижнюю губу, обхватывает меня за талию и разворачивает.

Обожаю, когда он управляет мной в постели. Балдею от его властности. И поскольку знаю, чего он хочет, немного приподнимаюсь, чтобы стать на четвереньки. Он помещает свой упругий член у моей влажной киски, а затем медленно и нежно погружается в меня.

– Еще… – требую я.

– Ты хочешь еще?

– Да…

– Хищница, – смеется он.

– Мне нравится быть хищницей, – и умоляю: – Глубже.

Слышу его смех. Обожаю его смех.

Он делает звонкий шлепок по моей попке и, сжав ягодицы, дает то, что я прошу, – врезается в меня, заставляя вскрикнуть. Я закусываю простыни.

А он наклоняется и прямо у моего уха шепчет:

– Тсс… не кричи, а то разбудишь гостей.

Он еще и еще врезается в меня, а я глушу крики, впиваясь зубами в простыни. Как приятно… Как же приятно то, что он делает. Мне нравится наш животный инстинкт. Я прогибаюсь в поисках его члена, моля, чтобы он не останавливался.

От такого безумного столкновения мы громко вздыхаем, почти рыча.

Вдруг он останавливается. Вынимает из моей вагины свой мощный пенис, разворачивает меня, и наши глаза встречаются. Он снова проникает в меня и шепчет:

– Смотри на меня.

Я приковываю взгляд к нему – к моему царю, к моему солнцу – и начинаю резко поднимать таз, заставляя его тихо стонать. И тут он опасно ухмыляется.

Вау-у-у-у-у-у… проснулся Айсмен!

Он требовательно заводит свою руку под меня, тем самым обездвиживая, и, навалившись сверху, начинает целовать и безостановочно таранить, пока наши пылкие губы сдерживают стоны.

Наслаждение…

Страсть…

Желание…

И любовь…

Именно это я чувствую, когда он входит в меня тысячу раз подряд, а я все шире раскрываюсь для него. Наконец мое тело пронзает сладостный спазм, от которого я вся изгибаюсь и кончаю. Несколько мгновений спустя он нанизывает меня в последний раз и, изнеможенный, падает на меня.

Моя киска обволакивает его член. Она дрожит, и я чувствую, как и его тело содрогается на мне. Наполняюсь его семенем и прижимаюсь к нему.

Двумя минутами позже Эрик скатывается в сторону, чтобы не раздавить меня, и увлекает за собой. Я оказываюсь сверху. Ему это нравится. Он балдеет, когда я лежу на нем.

Мои волосы липкие от торта, и теперь я замечаю, что мы оба полностью испачканы.

– Когда сестра спросит, понравился ли тебе торт, скажи, что понравился, иначе она меня убьет.

Эрик, все еще прерывисто дыша, с улыбкой отвечает:

– Не волнуйся, смугляночка. Убежден, что это был самый лучший торт в моей жизни.

Мы хохочем, а минут через пять, когда совсем уж липнем от сладкого, встаем с постели и идем в душ. Там, вместе нежась под струйками воды, мы снова поддаемся страсти. Я опять занимаюсь любовью со своим немцем.