Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Консервативность схемы Владимирского-Буданова отчетливее всего проявилась в трактовке автором позднейшей судьбы иммунитета. Как и многие его предшественники, начиная с Неволина, Владимирский-Буданов утверждал, что иммунитет был уничтожен. Однако Владимирский-Буданов не просто присоединился к этому выводу. Он поставил его на фундамент лозунга православия, самодержавия и народности. В целях доказать преимущества самодержавной России перед «разлагающимся» Западом со всеми свойственными ему «язвами» (классовой борьбой прежде всего) автор утверждал, что в «Московском государстве» не могло быть и не было классовых противоречий. В «Московской» Руси классовые противоположности, согласно схеме автора, стирались на почве национального единства и службы государству, а власть великого князя или царя по отношению к подданным имела «патриархальный характер», проистекая «из древних оснований власти домовладыки и отца». Самодержавное государство «не допускало развития сословных прав в ущерб общегосударственным»[153]: поэтому, если на Западе иммунитеты из частных исключений превратились в общие права господствующего сословия, то в России этого не произошло: «из грамотчиков не успело выработаться привилегированное сословие»[154].

Работы 80-х годов занимают определенное место в источниковедении жалованных грамот. Здесь нужно различать два направления: первое – чисто буржуазное с экономическим уклоном (Ланге, Сергеевич), второе – буржуазно-националистическое, с уклоном в сторону культа монархической власти (Владимирский-Буданов). Промежуточное течение, представленное Мейчиком, в некоторых своих существенных положениях было ближе ко второму направлению. Обе концепции сходились на почве признания государства источником иммунитетных привилегий.

Положительное значение исследований Ланге и Сергеевича состояло, во-первых, в том, что в противовес историографии середины 50-х – начала 70-х годов, они попытались выяснить объективные причины выдачи грамот, не сводя все дело к воле и милости князей, к правотворчеству государства. Во-вторых, вместо идеи случайного характера жалованных грамот они выдвинули идею их всеобщего характера, основанного на известных закономерностях. В-третьих, была впервые высказана правильная мысль, что право вотчинного иммунитетного суда вошло в состав крепостного права. В-четвертых, отказ от идеи благочестия князей как стимула выдачи грамот сочетался с ростом интереса к жалованным грамотам светским лицам. В-пятых, в рассматриваемое время уже не наблюдалось двух крайностей историографии периода подготовки и проведения реформы: стремления видеть в феодальных привилегиях только частную собственность и попытки считать феодала не собственником, а наместником.

Вместе с тем историография 80-х годов больше тяготела к чичеринскому взгляду на иммунитет как частную собственность. Для буржуазной историографии периода господства капиталистических отношений характерен интерес к явлениям, имевшим значение институтов «закономерных» и «всеобщих». Это связано с экономическими теориями эпохи зрелого капитализма, когда буржуазная нация начинает осмысливаться как известное экономическое целое, и буржуазные идеологи пытаются усмотреть подобную же экономическую общность в феодальном обществе, которое в действительности было еще экономически раздробленным. Под влиянием дальнейшего развития капитализма в России буржуазная историография 80-х годов трактовала феодальную собственность на землю модернизаторски, не могла понять ее коренного отличия от буржуазной частной собственности и поэтому оказалась не в состоянии оценить иммунитет как неизбежное следствие и атрибут феодальной формы земельной собственности. Историография 80-х годов считала иммунитет по существу лишь довеском, прибавкой к землевладельческим правам, а всеобщий характер его объясняла либо финансовыми интересами правительства, либо «челобитной» теорией.

Таким образом, подобно историографии времени реформы, она усматривала источник феодальных привилегий в государственном законодательстве, осуществлявшемся в форме жалованных грамот.

Если первое направление обогатило науку новым тезисом о включении вотчинного суда в состав крепостного права, то второе течение в историографии жалованных грамот 80-х годов повторило в концентрированном виде как неправильный взгляд на происхождение иммунитета, так и неверное представление об его уничтожении. В схеме Мейчика и Владимирского-Буданова положительным моментом была мысль, что жалованные грамоты совсем не обязательно выдавались всем и каждому, однако из нее делались ошибочные выводы («не успело выработаться привилегированное сословие» и т. п.). Оба рассмотренных направления в историографии 80-х годов в значительной степени объединялись теорией надклассового характера русского самодержавного государства.

Глава 2

Проблема иммунитета в связи с вопросом о феодализме в России (конец XIX – начало XX в.)

Развитие российской историографии в 80-х годах XIX в. привело к новой постановке вопроса об издании жалованных грамот. Получив признание актов, устанавливающих не случайные изъятия, как это полагали исследователи периода реформы, а общие порядки (концепции Н. Ланге, В. И. Сергеевича), жалованные грамоты снова оказались в центре внимания археографов. Издания второй половины 90-х годов поражают своей многочисленностью[155]. Особенный интерес представляет сборник А. Юшкова, в котором помещалась основная масса ранее неизвестных жалованных грамот светским лицам[156]. В сборнике М.А. Дьяконова было напечатано значительное число указных грамот, касающихся иммунитета светских лиц[157]. Это вполне согласовалось с тематикой исследовательских работ рубежа ΧΙΧ-ΧΧ вв., занимавшихся главный образом обсуждением проблемы светского иммунитета, внимание в которому стало усиливаться уже в 80-х годах. В годы, предшествовавшие революции 1905–1907 гг., и во время революции печатались жалованные грамоты как духовным феодалам, так и светским лицам[158]. После поражения революции, воцарения реакции, в обстановке массового увлечения буржуазной интеллигенции богоискательством наблюдается большой уклон в сторону издания жалованных грамот духовным учреждениям[159].

В конце XIX – начале XX в., в связи с переходом от капитализма к империализму, в русской буржуазной историографии возникло течение, пытавшееся выяснить специфику феодального строя, чтобы не смешивать его с буржуазным, как это делалось в работах предшествующего периода. Однако представители нового течения (П. И. Беляев, Η. П. Павлов-Сильванский) увидели специфику феодализма только в его политическом характере и по существу отбросили вопрос о роли экономической основы феодализма – феодальной собственности на землю.

П.И. Беляев, оставаясь на почве концепции, считавшей иммунитетные грамоты формой «изъятия, lex priva», начал рассматривать их как документы, преследовавшие чисто управленческие цели («регулирование финансовых отношений населения» и «упорядочение судопроизводства»). Подобно Сергеевичу и Ланге, он писал, что жалованные грамоты «отменяли государственное нестроение, усовершенствовали правовой порядок», но аспект у него получался иной. Если Сергеевич и Ланге делали акцент на выполнении правительством экономических требований грамотчиков, то Беляев отмечал здесь лишь форму политического управления с оттенком льготности. Поэтому Беляев зачислял жалованные иммунитетные грамоты в одну группу с уставными, земскими и губными[160].

Шире подошел к этому вопросу Павлов-Сильванский[161]. Будучи одним из немногих историков, отстаивавших мысль о существовании феодализма в «древней» и «удельной» Руси, Павлов-Сильванский обратил особое внимание на однородность содержания русского и западноевропейского иммунитетов[162]. Этот правильный тезис он сочетал с выводом «о самобытном происхождении иммунитета» светских землевладельцев. Автор неоднократно подчеркивал «принадлежность светским вотчинникам иммунитетных привилегий по обычному праву, независимо от пожалований»[163].

вернуться

153

Владимирский-Буданов М. В. Указ. соч. С. 93, 132.

вернуться

154

Там же. С. 175.

вернуться

155

См., например: Вахрамеев И. А. Исторические акты Ярославского Спасского монастыря / изд. И. А. Вахрамеевым. М., 1896. Т. I; Шумаков С. Тверкие акты. Тверь, 1896; Он же. Угличские акты. М., 1899; Он же. Обзор «грамот коллегии экономии». М., 1899. Вып. I.; М., 1900. Вып. II, и др.

вернуться

156

Акты XIII–XVII веков, представленные в Разрядный приказ представителями служилых фамилий после отмены местничества / изд. Александром Юшковым. М., 1898.

вернуться

157

Акты, относящиеся к истории тяглого населения в Московском государстве / изд. М. Дьяконовым. Юрьев, 1897. Вып. II.

вернуться

158

Материалы для истории Владимирской губернии / собрал А. В. Смирнов. Владимир, 1901–1907. Вып. I–V; Акты исторические / описан. И.М. Катаевым и А. К. Кабановым; под ред. М. В. Довнар-Запольского. М., 1905,и др.

вернуться

159

Веселовский С. Б. К вопросу о пересмотре и подтверждении жалованных грамот // Чтения ОИДР. 1907. Кн. 3. Смесь; Добронравов В. Г. История Троицкого Данилова монастыря в г. Переяславле-Залесском. Сергиев Посад, 1908. Прил.; Попов Η. П. Собрание рукописей Московского Симонова монастыря. М., 1910 (То же // Чтения ОИДР. 1910. Кн. 2) и др.

вернуться

160

Беляев П.И. Источники древнерусских законодательных памятников // ЖМЮ. 1899. Ноябрь. С. 136, 139.

вернуться

161

Павлов-Сильванский Н.П. Иммунитеты в удельной Руси // ЖМНП. 1900. Декабрь. С. 318–365. Эта работа вошла в его книгу «Феодализм в удельной Руси».

вернуться

162

Павлов-Сильванский Η. П. Феодализм в удельной Руси. СПб., 1910. С. 281–282.

вернуться

163

Там же. С. 298; см. также с. 291–298.

13
{"b":"578739","o":1}