-Да, – сказано было в полсилы, но этого хватило, чтобы услышать и войти в комнату.

Мистер Скотт внимательно изучал инструкцию, сидя за фортепиано, крышка у которого уже была открыта. Сегодня гость лорда Элтби выглядел вполне отдохнувшим, а черты его лица обрели недостающую мягкость линий. Длинные пальцы отбивали по дереву инструмента неизвестную мелодию.

- Доброе утро, мистер Скотт, – она поставила поднос на столик у дивана, и наполнила чашку чаем.

Он нехотя оторвался от чтения и обратился к ней.

- Доброе утро, мисс… - и так, как мистер Скотт замешкался, она подсказала.

- …Оутсон.

- Да, мисс Оутсон, - он встал со стула и, сложив бумаги на подоконник, подошел к подносу.

- Вы будете чай с молоком? – она уже взялась за чайный кувшинчик с белоснежным напитком, когда он остановил ее жестом.

- Благодарю, но я предпочитаю черный чай без сахара и молока, – он взял чашку и втянул насыщенный запах свежезаваренного чая. – Я слышал, что в Британии принято наливать чай в молоко, не так ли?

- Верно, - она была удивлена таким вопросом. – Но в последнее время традицией пренебрегают, получить желаемый вкус значительно проще, добавляя молоко в чай.

- Забавно, – он принялся ходить по комнате.

- Возможно, вы еще что-нибудь хотите?

Ответа не последовало, и она уже было собралась покинуть комнату, как мужской голос нарушил тишину.

- Пожалуй, - мистер Скотт обернулся к ней, - не составите ли вы мне компанию, мисс Оутсон?

Вопрос гостя показался ей крайне неожиданным.

- Боюсь, это невозможно, - она попыталась как можно более деликатно отказаться от предложения, – прислуге запрещено пить чай с гостями лорда Элтби.

- Ну что же, в таком случае вы можете просто поддержать беседу, пока я расправлюсь со всем этим, – он кивнул головой в сторону подноса. – Не исключено и то, что мне может понадобиться добавка. Едва лишь я увидел свой завтрак, понял, как зверски голоден.

Она продолжала стоять, наблюдая за тем, как мистер Скотт намазывает на одну из булочек масло. Мужчина не спешил сесть на диван. Он стоял, слегка расставив ноги, и быстро поглощал предложенные ему вкусности.

- Мне трудно подолгу находится одному, – он самостоятельно наполнил свою чашку во второй раз, – у вас прекрасный чай, чего не скажешь о погоде.

Она молчала, ведь насколько можно было судить, речь шла о стране, и ничего ни добавить, ни опровергнуть в адрес сказанного она не могла.

- И хотя мне достался поистине любопытнейший собеседник, - мистер Скотт вернул чашку на поднос и приблизился к фортепиано, – порою все же не хватает общения с людьми. Как вам наш друг? – Он пробежался пальцами по клавишам, едва касаясь их, но вырвавшийся из инструмента звук невероятно удивил ее своей выразительностью.

- Он прекрасно звучит, – ей не терпелось услышать игру в полную силу.

- В Англии такое фортепиано еще нужно поискать. Вот, взгляните.

Она не спеша подошла к мистеру Скотту и заглянула внутрь фортепиано, последовав его примеру.

– Обратите внимания на струны и на их толщину.

Раньше ей не доводилось видеть фортепиано открытым, и, догадавшись об этом, мистер Скотт пояснил:

– Нынче, когда стало возможным производить фортепиано с литой чугунной рамой, начали использовать более толстые струны, которые и натягивают сильнее, в результате чего инструмент имеет такое мощное звучание.

Мистер Скотт вернулся к инструменту, и, вдохновленный своим рассказом, начал играть. Это была хорошо знакомая ей сороковая симфония Моцарта… И уже вскоре музыка заполнила комнату до отказа. Все требовательней становились звуки, сливавшиеся в неделимую и выдающуюся по своему звучанию мелодию, но и тем более ожидаемой казалась развязка. Она снова вернулась в далекое прошлое, к горам и долгим прогулкам по деревне. Все было так близко, что хотелось протянуть руки и дотронуться до родных сердцу пейзажей. Внезапно сорвавшаяся с черно-белых клавиш симфония пожелала покинуть пределы комнаты и выбраться наружу, в дождь с частыми порывами ветра и сухих листьев, и, как будто чувствуя и предугадывая этот осенний бунт, в тот же миг замерла.

- Браво, – в том восторженном возгласе и после всех тех воспоминаний, она не сразу узнала свой собственный голос. Однако ей достаточно было услышать неповторимую музыку – ноты, близкие и родные ее сердцу, как перед нею предстали столь же живые картины прошлого. Ей почудилось, что ход времени безвозвратно утерян. «Браво», - куда более осознанно и спокойно произнесла она про себя.

- Теперь вы понимаете мое восхищение?

Она была готова ответить мистеру Скотту, когда ее опередил голос вошедшего лорда Элтби.

- Джереми, ты снова собираешь аудиторию?

- Роберт, - мистер Скотт поднялся и направился в сторону лорда Элтби. Тот уже шел ему навстречу. Посредине комнаты они встретились и крепко пожали друг другу руки. Подобная форма обращения удивила ее не меньше, чем внезапное появление лорда Элтби. - Я надеялся увидеть тебя только вечером.

- Мои планы изменились, – лорд Элтби обернулся в ее сторону. – Мисс Оутсон…

- Милорд.

Такое зловещее приветствие лишь усугубило и без того неприглядное положение, в котором она оказалась.

- Мисс Оутсон осталась по моей просьбе, – похоже, ее растерянность передалась мистеру Скотту. – Ты же знаешь, как на меня действует одиночество, – он пытался все перевести на шутку.

- Да, - согласился лорд Элтби, - но знаешь, в последнее время этот человеческий бич охватывает все новые и новые территории.

Это был явный упрек в ее адрес. Выходило так, словно и она, пренебрегая своей новой работой, ищет компании, и, что самое ужасное, на сей раз ее собеседником предстал ни кто иной, как один из уважаемых и почтенных гостей лорда Элтби. Воцарившуюся тишину нарушил мистер Скотт, который успел вернуться на свое место.

- Я предоставил мисс Оутсон возможность первой оценить преимущества нового фортепиано, – и мистер Скотт стал наигрывать незатейливую мелодию. – Ты правильно сделал, что выбрал именно этот инструмент.

Она понимала, что отношения между мужчинами выходят за рамки просто дружеских, и, чтобы позволить подобное обращение к себе, лорд Элтби пренебрег рядом принятых в обществе правил. Но кто как не он, прямо высказывавшийся против такого положения дел, мог без зазрения совести их преступить.

- Вы не смогли бы найти более опытного и тонкого ценителя музыки, чем мисс Оутсон? – Он перешел на «вы». В его тоне пробуждались уже хорошо известные ей нотки негодования, а в глазах читалось нескрываемое недовольство.

- Роберт, дружище, - мистер Скотт ничуть не изменился в лице, а, напротив, искренне улыбнулся в ответ, - как же я по тебе скучал. В Америке мне не хватало твоего задора. Мужчины предпочитают выпивку и женщин, а изысканные беседы им, видишь ли, не по нраву.

За все это время она ни на шаг не отошла от фортепиано, и ей с трудом удавалось следить за ходом беседы.

- Мне кажется, - мистер Скотт тем временем продолжал, - ценителем музыки может оказаться человек и без соответствующего образования. Это же нечто неосязаемое и высокое, ты не согласен?

- Боюсь, что нет, – лорд Элтби перевел взгляд на нее. – В музыке, как и во всем остальном, есть свои критерии оценки. Позволь же узнать, как можно говорить о том, о чем не имеешь ни малейшего представления. – Он прервался лишь для того, чтобы подойти к фортепиано, - мисс Оутсон, что вы скажете на это?

Он взял несколько аккордов.

- Что конкретно вы хотите услышать, милорд? – Она боялась выдать свое замешательство.

- Как вы находите звучание? В исполнении я более чем уверен.

- Более совершенное, нежели то, что мне приходилось слышать прежде.

- Да, это определенно оценка, – лорд Элтби насмехался над ней.

Она выглядела смешно в этом квакерском платье, болтавшемся на ней, как флаг Британии на ветру, с заломленными за спину, как того не подобает, руками, и нелепым ответом на его вопрос.