Лоуренса окатило ощущением тревоги. Оглядевшись, он склонился к намного более низкорослому, чем он, Ланде и кивнул.

- К нам в палатку пришел покупатель, который желает расплатиться за пшеницу рудой.

Намерение Марка Лоуренс понял мгновенно. Марк имел в виду, что если Лоуренс захочет заплатить за этот пирит деньгами, то он примет это предложение покупателя.

- Сколько денег это стоит? – спросил Лоуренс.

То, что Марк специально послал к Лоуренсу мальчика, означало, что сумма немаленькая.

Лоуренс сглотнул, ожидая ответа Ланде. Тот раскрыл рот.

- Двести пятьдесят.

Ошеломленный столь неожиданным поворотом событий, Лоуренс стиснул зубы, чтобы не закричать.

Да, богиня урожая бросила Лоуренса, но богиня удачи его не оставила.

Не медля ни секунды, Лоуренс пихнул в руки Ланде мешочек, который ему передал Амати, и сказал:

- Давай, и как можно скорее!

Ланде кивнул, словно гонец, получивший боевой приказ, и поспешил прочь.

Цена пирита продолжала колебаться.

Число табличек покупателей то взлетало, то падало. Ясно было, что цена не будет расти вечно.

Одного взгляда хватило бы, чтобы понять, что покупки и продажи шли вровень.

При той цене, что была сейчас, те, кто считал, что продавать не помешает, начинали потихоньку избавляться от своих запасов; те же, кто надеялся, что цена еще вырастет, старались покупать.

Время от времени Лоуренс кидал взгляд на стоящего в толпе поодаль Амати. Тот, скорее всего, тоже исподтишка наблюдал за его действиями, мелькнуло у него в голове.

Более того: то, что Амати наблюдал и за палаткой, и за действиями Лоуренса, означало, несомненно, что он все еще не заработал свою тысячу монет.

Нет, одернул себя Лоуренс.

Не исключено, что Амати давно уже достиг нужной прибыли, но учитывал, что при нынешних колебаниях цены, если он решит продать весь свой пирит, малейшая ошибка приведет к обвалу цены еще до того, как ему удастся продать все.

Кроме того, Амати ведь заключил с Лоуренсом договор на продажу в долг. Если он случайно обрушит цену на пирит, из-за этого договора он окажется в немалом убытке.

И было еще кое-что важное.

Пирит на пятьсот серебряных монет, которым владел Амати, существовал лишь на бумаге.

Разумеется, это была совершенно законная долговая расписка, которую можно было покупать и продавать; но, так или иначе, Амати должен был дождаться вечера, чтобы получить сами камни.

Сейчас, когда цена на пирит перестала расти непрерывно и начала колебаться, и ее падение стало выглядеть вполне реальным, что скажут Амати люди, которым он захочет продать эту долговую расписку?

В сделках наподобие продажи в долг между передачей денег и передачей товара всегда был какой-то промежуток времени.

В ситуации, когда цена могла рухнуть, расписка о продаже в долг, подразумевающая оплату на месте, а доставку товара потом, была чем-то вроде карты с ехидно улыбающимся джокером.

Если цена и вправду рухнет, последний, у кого на руках окажется этот джокер, встанет на путь к разорению.

Медленный яд, на который возлагал свои надежды Лоуренс, начал действовать.

Амати беспрестанно оглядывался.

Наверняка он разыскивал Хоро.

Он разыскивал ту самую Хоро, которая разгадала план Лоуренса и давала Амати советы.

Сейчас, когда в воздухе витало предчувствие скорой смены направления ветра, разница между защитой и нападением тоже становилась очень зыбкой.

Если Лоуренс не перейдет в атаку немедленно, это будет все равно что позволить проскользнуть между пальцев чуду, какое случается лишь раз в тысячу лет.

Толпа металась перед палаткой торговца рудой, точно стадо овец; деревянные таблички на доске объявлений сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой.

Лоуренс стиснул хранимый под одеждой мешочек с пиритом, нетерпеливо ожидая скорого возвращения Ланде.

Добежать отсюда до палатки Марка и обратно – это ведь не должно было занять много времени.

И вдруг –

- Кто-то покупает! – разнеслось по всей площади.

Похоже, кто-то был настолько возбужден происходящим, что не сдержал возгласа.

И тотчас, словно в попытке придать устойчивость кораблю, начавшему раскачиваться под переменчивым ветром, вся атмосфера на площади поплыла в одну сторону.

Кто-то только что приобрел большое количество пирита, и цена заметно подросла.

При виде этого колебания толпы разом успокоились.

Ланде все еще не возвращался.

Время шло, и царившая вокруг палатки горячка начала постепенно затухать.

Впрочем, именно сейчас, если воспользоваться тем, что желающих покупать стало поменьше, можно было продать то количество пирита, которое у Лоуренса имелось, и тогда от этой атмосферы не останется и следа.

Тогда, пусть даже ненадолго, таблички покупателей, возможно, исчезнут с доски объявлений.

И после этого, если добавить сразу много – это может произвести невероятный эффект.

Лоуренс решил действовать.

Протолкавшись сквозь толпу, он извлек мешочек из-под одежды и подошел к палатке.

- Я хочу продать!

Под взглядами собравшихся Лоуренс протянул мешочек владельцу палатки.

Владелец и помогающие ему подмастерья в первый миг были ошеломлены, но тотчас принялись за работу.

Камень, брошенный на уже успокоившуюся было водную гладь, сделал свое дело.

Весь пирит был проворно измерен, и несколько подмастерьев, держа в руках таблички покупателей, разбежались от палатки во все стороны, чтобы доставить камни новым владельцам.

Лоуренс тут же получил причитающиеся ему деньги.

Не озаботившись даже тем, чтобы их как следует пересчитать, Лоуренс сжал деньги в кулаке и вновь ринулся в толпу.

На бегу он поймал взглядом Амати; лицо его было исполнено муки.

Лоуренс не ощутил ни капли сочувствия; впрочем, и ощущения, что Амати пожинает то, что посеял, у него тоже не было.

Все, что у него сейчас было в голове, – собственные дела и собственная цель.

Лоуренс продал весь свой пирит; теперь он должен был дождаться пополнения запасов, лишь потом он сможет вновь броситься в бой.

Почему же до сих пор нет ни Ланде, ни посланника Дианы?

Если бы именно сейчас пришел тот пирит на четыреста серебряков от Дианы, уж конечно, цены пошли бы совсем в другую сторону.

Перекресток судьбы – здесь и сейчас.

До ушей Лоуренса донесся голос.

- Господин Лоуренс.

Это Ланде позвал его из глубины толпы; он весь взмок. Лоуренс тотчас ринулся к нему и выхватил у него из рук мешочек.

В мешочке лежал пирит на двести пятьдесят монет.

Лоуренс заколебался. Он разрывался между стремлением вновь кинуться к палатке, чтобы продать только что полученный пирит, и желанием дождаться сперва появления человека от Дианы, чтобы быть уже полностью уверенным.

И тут он мысленно выругал себя.

Разве он не отбросил совсем недавно все надежды, связанные с Дианой?

Переговоры тянулись уже так долго. Не слишком ли оптимистично было ожидать, что Диана добудет ему пирит, как он того желает?

Ну а раз так, все, что оставалось Лоуренсу, – это броситься вперед и сыграть свою последнюю карту.

Он развернулся и приготовился бежать.

Внезапно разнесшиеся над площадью радостные возгласы заставили Лоуренса застыть на месте.

- О-хо-хо-хо-хо-хо!

Толпа заслоняла Лоуренсу обзор, и он не смог сразу разобрать, что произошло.

Но едва услышав радостные крики, Лоуренс понял – сработало чутье торговца, – что случилось худшее, что только могло случиться, и пора ему бежать прочь, крича от тоски.

Не без труда протолкавшись сквозь толпу, Лоуренс добрался наконец до той точки, откуда можно было разглядеть доску объявлений.

Невольно он ощутил гордость за самого себя – потому что сумел заставить собственные колени не подкоситься на месте.

Высшая цена на доске обновилась.

Цены вновь поползли вверх.

В следующее мгновение, казалось, сразу все, кто решил, что изменения последних минут – не более чем обычные колебания цены, собрались покупать.