Карлоса же никто не боялся. Он не был слабаком, но в то же время ни в ком не вызывал страха. Он был снисходителен к чужим слабостям, так как хорошо сознавал свои собственные. Умел подбодрить человека, понять его до конца, был тактичен и внимателен ко всем, кто его окружал. Все в нем нравилось Хермансито, все было по сердцу, даже запах волос Карлоса казался ему родным. И если бы не мама, он бы с радостью уехал с Карлосом в Испанию. Но это было невозможно. Хермансито знал, что Ирена обожает его и он сам тоже любит маму, но для полного счастья ему все же не хватало Карлоса, — так, чтобы тот находился где-то рядом и с ним можно было видеться каждый день.
Теперь Карлос приехал в Каракас, но они еще не успели досыта наговориться. Все им кто-то мешал: сначала Карлосом завладела мама, потом Эстела, потом эта противная кривляка Клаудия, потом он улетел в Италию, а вернувшись, снова заперся с Эстелой и адвокатом Оливейрой для обсуждения какого-то важного дела. К тому же главной героиней в доме сейчас была Мартика, которой так повезло, что ее похитили — любая другая девчонка после такого приключения задрала бы нос. Но не Мартика! На тревожные расспросы Карлоса она отвечала вяло и односложно, точно уже позабыла о том, что с нею произошло. Карлос поручил Хермансито теперь совсем не разлучаться с Мартикой — ведь полиции не удалось поймать похитителей, и они могли повторить свою попытку.
Хермансито, скрепя сердце, согласился…
Глава 48
После возвращения Карлоса из Италии Хермансито не сразу удалось завладеть им. Но вот, наконец, он привел отца в свою комнату и плотно прикрыл за собой дверь.
— Скажи, папа, какие у тебя теперь планы, — совсем как взрослый, спросил Карлоса Хермансито, — ты останешься с нами или вернешься в Мадрид?
Карлос потрепал его по голове.
— Я пока еще ничего не решил, сынок. У меня есть срочные дела в Мадриде; мне удалось заключить в Испании несколько выгодных контрактов, поэтому я подумываю о возвращении. Но, с другой стороны, я должен выяснить, кто убил моего отца… Наконец, мне необходимо дождаться решения суда, которое, я надеюсь, окажется в пользу Ирены и Эстелы. Так что пока я побуду с вами.
— Папа, а почему бы тебе через какое-то время не жениться снова на маме? — Хермансито произнес эти слова с такой надеждой, что Карлосу сделалось не по себе. Но он почувствовал, что нельзя отделаться от Хермансито обычными фразами, мол, он еще мал, для того чтобы задавать такие вопросы или что этот разговор преждевременный.
— Дорогой мой, я отвечу тебе так, как подсказывает мне сердце, — осторожно подыскивая слова, начал Карлос, — то есть буду с тобой совершенно откровенен, как мужчина с мужчиной. Можешь ли ты выслушать меня, не перебивая?..
— Да, — коротко отозвался Хермансито.
— Наши отношения с Иреной с самого начала складывались непросто, — продолжал Карлос, — когда-то, в незапамятные времена, когда тебя еще не было на свете, я стал ее первой любовью. Первая любовь прекрасна, как радуга на небе, и она так же быстро тает под лучами солнца, как разноцветная радуга. Ирена полюбила моего отца, и полюбила его по-настоящему. Ее чувство к нему не было иллюзорным и полудетским, как ко мне… Я долго не мог смириться с этим. Мне казалось: стоит вырвать ее из рук отца, и она стряхнет с себя его чары, вновь обратится душою ко мне. Было время, я возненавидел своего отца. Мне казалось, он завладел Иреной обманом…
— Почему тебе так казалось? — перебил его Хермансито.
— Это очень длинная и печальная история. Когда-нибудь ты ее узнаешь. Мой отец, сам того не желая, нанес глубокую рану твоей матери. Я надеялся, боль эта отрезвит ее, и она вернется ко мне. Но чем безысходнее и сложнее складывались их отношения, тем глубже становилась их любовь друг к другу. Я добился своего, женился на Ирене… Думал, что теперь наконец-то буду счастлив. Но произошло другое: я видел, как Ирена чахнет, как тоскует о Хермане… Телом она была рядом со мною, но душа ее витала около Хермана, который в это время также был с другой женщиной… Наконец, судьба вновь соединила их и, казалось, навсегда. После стольких лет испытаний они снова были вместе… Теперь отца больше нет. Но я уверен, что Ирена всегда будет любить его!
— Как можно любить мертвого? — недоверчиво спросил Хермансито.
— Ты еще ничего не знаешь о любви, сынок, — ласково усмехнулся Карлос. — Для любви преградой не бывает ни ложь, ни предательство, ни разлука, ни даже смерть. Любовь становится твоей душой. Душа Ирены состоит из любви к Херману и к вам с Мартикой. Какое счастье, что Мартика так быстро нашлась!.. Не представляю, что было бы с Иреной…
— Но ведь ты еще любишь маму, по-прежнему любишь? — допытывался Хермансито.
— Нет, не по-прежнему, сынок. Я люблю ее как самую дорогую подругу, как сестру, и она любит меня, как брата. Тень моего отца будет всегда стоять между нами, и с этим ничего не поделаешь.
— Но неужели ты всю жизнь будешь один? — вырвалось у мальчика.
— Разве я один? — рассмеялся Карлос. — У меня есть замечательный, совсем взрослый сын, который меня понимает, есть дорогие и любимые люди, которых я люблю и которым безгранично доверяю… А сейчас давай вместе спустимся к маме, если она еще в гостиной. А то Ирена подумает, что у нас с тобой от нее завелись секреты.
— У тебя неприятности? — спросил Корхес Ану Росу. Незаметно они перешли на «ты». — Мне кажется, ты не в своей тарелке… Или я ошибаюсь?
— Нас всех выбила из колеи эта история с похищением Мартики, — уклончиво ответила Ана Роса.
Подозрение Федерико, что Ана Роса что-то скрывает от него, сменилось уверенностью.
— Но девочка, к счастью, нашлась, — возразил он, — а ты по-прежнему печальна. Скажи, что с тобой происходит? Может, я чем-то могу помочь тебе…
— Нет, не сердись, но я не нуждаюсь в помощи, — сухо ответила Ана Роса и, заметив огорчение на лице Корхеса, смягчилась. — Все дело в моем характере… только в нем…
Корхес решил направить разговор в нужную ему сторону.
— Мне кажется, тебя тяготит присутствие Ирены в вашем доме, — начал он. — Или я не прав?
— Почему ты заговорил об Ирене? — насторожилась Ана Роса. — Она тебе нравится?
Корхес принялся энергично отрицать это.
— Нет, нисколько. У меня всегда вызывали опасение женщины, которые заставляют всех вертеться вокруг себя, точно они и есть пуп земли. Ирена как раз такая.
Слова Федерико пришлись по вкусу Ане Росе.
— И я так считаю! — с жаром сказала она. — Всю жизнь все, кого я знаю, носятся с этой Иреной: мама, Херман, Карлос…
— Карлос? Почему Карлос?
— О, это длинная история. У Карлоса и Ирены когда-то была любовь, но позже Ирена переметнулась к Херману. Потом Херман бросил ее, и она вышла замуж за Карлоса. И тут же выяснилось, что на самом деле она жить не может без Хермана… Позже они все-таки поженились. Такая была катавасия. В эту историю было вовлечено множество лиц.
— Очевидно, Ирена Гальярдо любит зрителей, — со снисходительной улыбкой сделал вывод Корхес.
— Еще как! — подтвердила Ана Роса. — Кто-то прозвал ее «запретной женщиной».
— Это прозвище, наверное, льстило ее самолюбию, — предположил Федерико.
— Да, она самолюбива. Думает только о себе одной, Я уверена, сейчас она разыгрывает глубокое горе по поводу смерти мужа, а сама только и думает о том, чтобы вновь привлечь к себе Карлоса, — на самом деле Ана Роса так не считала, но говоря об Ирене, она не могла быть справедливой. — И не такая уж Ирена «запретная». Я думаю, ты мог бы завоевать ее.
Корхес был не настолько наивен, чтобы разделять мнение Аны Росы. Интуиция редко подводила его. Он хорошо понимал, что Ирена для него недоступна. Но, черт возьми, она ему и даром не нужна! Ему хотелось одного — побороть ее недоверчивость.
— Мне нравится другая, — многозначительно ответил он, — и я не собираюсь завоевывать Ирену Гальярдо.
