Я переполнена головокружительным восторгом. Кладу телефон в сумочку, ощущая каждой

фиброй своего тела, как все внимание Норы приковано ко мне. Я пока не готова

встретиться с ней лицом к лицу. Мурашки начинают бежать быстрее по коже, все больше

распространяясь по моему телу. Она молчит и смотрит на меня, пока я изо всех сил

стараюсь казаться нормальной – борясь с широкой улыбкой, готовой расползтись на моем

лице.

– Итак. – Нора наклоняет голову. – Ты уезжаешь?

– Ага, – отвечаю я ей, незаметно наблюдая за ее реакцией. Как ни странно из всех

сотрудников, Нора – единственный человек, который не сказал ничего о внимании СМИ

или о моем недавнем назначении с должности стажера на нечто среднее между

корреспондентом, связанным с законодательной властью с обязанностями пресс–

секретаря. Это та дверца, которую мне бы хотелось открыть и узнать о чем она думает, но

я должна отступить.

– Лучше не заставлять его ждать, – шепчет она. – Он немного одержим, когда дело

касается тебя.

Мои глаза моментально встречаются с ее. Я напоминаю себе, что если Бен и я не

позволяли себе ничего большего, чем то, что было выложено в прессе, в этом нет ничего

принципиально нового. То, что мы вместе – это часть моей работы. Но я могу списать это

на то, что это СМИ все раздувают? Сложнее то, что офис Вице–президента

распространяет слухи о том, что связь между мной и Беннеттом основана на

романтических отношениях. Они ищут средства, чтобы рассказать историю любви, но

совершая все это, становится все труднее и труднее скрывать секрет за секретом, и я даже

не знаю, надо ли мне это еще.

– Э–э, у меня вопросик. Где находится задний выход? – Я отключаюсь от сервера Сената,

переводя свое внимание на экран компьютера, вместо того, чтобы привести бушующие и

кружащиеся в моей голове мысли.

– Я лучше провожу тебя. Иначе ты потеряешься. Готова? Прямо сейчас? – Она

направляется в сторону двери и я поднимаюсь, готовая следовать за ней.

Она оглядывается через плечо.

– Я только захвачу сумочку. Не волнуйся, я прекрасно знаю, что Беннетт сторонник «здесь

и сейчас», когда дело доходит до некоторых вещей.

– Прости? – Я чуть не роняю сумочку.

Она переводит свой взгляд, дергая подбородком в сторону дверного проема.

– Журналисты. Они расположились снаружи. Держу пари, он пытается их избежать.

Глава 15

ФРЕЙД – ДЕРЬМО.

– Какого х*я ты несешь? – Я смотрю на Арчера, вижу, что он мрачно усмехается, посылаю

его подальше, поднимаясь из кресла, готовый выброситься из окна рядом со мной.

– Единственный раз в своей жалкой засраной жизни, Габриэль Норт говорил правду.

– Расскажи мне все до мельчайшей гребанной детали. – рявкаю я. – Я плачу тебе неплохие

деньги и почему я только сейчас об этом узнаю? У нас не разрешено членам клуба иметь

свои собственные подземелья. Я мог бы быть готов к этому.

– Не было доступа к информации.

– И вот тебе на. – Я надеялся, что, возможно, возможно Норт блефует. Я никогда не

вернусь в свой кабинет. После настоящего шоу, устроенного днем, я разыскал Арчера и

устроил ему разнос в его же офисе. В промежутке между ответами на письма и

вовлечением в телеконференции, мне удалось встретиться с ним и попытаться разобраться

в том дерьме, которое творится между Анжелой Уорнер и президентом.

– Да. Я нашел источник. – Сидя, закинув ноги на стол, Арчер подбрасывает бейсбольный

мяч в воздух. Ловит его, прежде чем снова бросает его вверх.

– И? – Я смотрю как мяч закручивается, устремляясь вверх и сыплю проклятия себе под

нос. – Я плачу тебе не за то, что ты практиковался в бросании мяча.

– Боже, ты редкостный вид мудака. Хорошо, – мычит он. – У него есть дом в горах,

построенный словно крепость и мало кто о нем знает, он и Уорнер летают туда один, два,

три раза в месяц, проводя там, на вершине горы, вместе от нескольких часов до

выходных.

– Откуда ты знаешь об этом месте – ни с того ни с сего?

– Потому что я тесно общаюсь с его шеф–поваром, если хочешь знать. Никогда не

сбрасывай со счетов штатных работников; они те, кто знает больше дерьма, чем ФБР о

наших бесстрашных лидерах.

– Почему это место под пристальным вниманием?

Арчер подбрасывает бейсбольный мячик и ловит его, потирая большим пальцем вдоль

шва, как будто он тщательно обдумывает, что сказать.

– Слушай, откуда мне знать, что это неважно. Но этот факт подтверждается фотографиями,

видео, сообщениями электронной почты. Даже оплата счетов за услуги сварщика,

работавшего над оснащением тайной комнаты набором очень специфичного оборудования

для бондажа, которое Норт специально заказал. Он не глупый. Он берет свою жену и

внуков туда в качестве прикрытия.

Мудак. Не сомневаюсь, Норт будет использовать свою семью в качестве ширмы, когда

закует Уорнер в наручники.

– О каком количестве оборудования идет речь?

Арчер откидывается на спинку кресла и опускает ноги, громко стукая ими по полу.

– Взгляни. – Он быстро пробегается пальцами по клавиатуре и я встаю рядом с ним. На

его мониторе несколько схематических рисунков. – К темнице Норта есть доступ через

подземный туннель, соединяющий гостевой дом, находящийся на его территории на

расстоянии в четверть мили. – Арчер набирает несколько команд и я получаю полный план

его частной собственности.

– Он хитрый, сволочь, – отвечаю я.

– Я очень тесно пообщался с одним из дизайнеров интерьера и подергал за кое–какие

ниточки, чтобы заставить женщину говорить. У старины президента есть пунктик по

поводу горизонтального подвешивания, связывания партнеров... своих многочисленных

партнеров при помощи установленного им оборудования. Хочешь увидеть, на чем он

специализируется? – Я смотрю на него, но он вполне серьезен.

И опять же, только это может объяснить причину того, что Норт встретился со мной, а его

просьба понаблюдать за мной в действии – нелогична. Ной вполне способен помочь

президенту. Гораздо больше, чем я могу. Мне не интересны игры по перетягиванию

каната.

– Покажи мне, что ты нашел, – рявкаю я.

Он щелкает мышкой и открывается еще одно окно. На экране появляются зернистые

фотографии, но я четко могу увидеть Норта в сопровождении еще одного человека в

капюшоне. У обоих в руках кнуты. Уорнер связана и с кляпом во рту, рядом с ней еще одна

женщина в наручниках и также с кляпом во рту – обе грубо скованы. Я проверяю дату и

время, указанные на снимках, заполняющих экран. Сцены на фотографиях напоминают

методы, используемые ЦРУ для пыток заключенных – повод, по которому Уорнер и я в

прошлом году собирали множество слушаний в комитете Сената по расследованиям.

Когда она захотела посетить одну из тюрем, чтобы поприсутствовать в качестве свидетеля,

скрытого двухсторонним зеркалом, возникло препятствие. Забудьте об этом посещении, я

был решительно против некоторых из их методов, и благодаря слушаниям это дерьмо в

Гуантанамо прекратилось. Бля! Это подобие садистских наказаний, которые Норт и второй

мужчина вытворяют с этими женщинами, никогда не пройдет в Доме. Никогда.

Я брезгливо отворачиваюсь.

– Я достаточно увидел. – Многое становится ясным, почему он присутствует в Доме в то

время, когда Ной устраивает выступление вовлекающее в себя троих участников. То, что

мы предлагаем, должно показаться скучными по сравнению с тем развратным дерьмом,