- Да вы взгляните, взгляните, черти! - восклицал Беньёвский. - В рай какой привез я вас! Иль-де-Франс - французский остров, а значит, все устроено здесь как подобает нации благовоспитанной, ученой, богобоязненной и в то же время легкосердечной и приятной. Порт здесь отменный, пристанище дающий многим судам купеческим, больницы, школы, сооруженные попечительством французской академии. Тутошние дикари посредством сих новаций могут приобщаться к культуре европейской, как приобщитесь и вы, конечно. Но на Иль-де-Франсе вас я не оставлю, а двинем на Мадагаскар, недалече отсель лежащий. Там природа ещё пышнее здешней произрастает, птицы дивным опереньем блещут, цветы гигантские благоухают так сладко, что дыхание стесняется, плоды растут там круглый год, а злаки за одно посеянное зерно возвращают пятьдесят.
Громко сморкнулся Суета Игнат. Нос вытирая рукавом рубахи, сказал спокойно:
- Государь хороший, ей-Богу, где-то песню оную я уж слыхал. Кажись, в избе артельной нашей, оставленной, покамест как бы и зазря, поелику все плывем, плывем и всю жизнь таперя плыть, наверно, будем, как вечные жиды по свету таскаясь.
- Игнат, - широко разулыбался предводитель, - упрека твоего не принимаю. Все, что от меня зависит, я исполняю справно. Едва причалим, сразу же пойду к здешнему правителю, с коим обо всем договорюсь. Вы даже корабль сей можете не покидать - через три дня уже уходят сии фрегаты.
В разговор вступил Волынкин Гриша:
- Ваша честь, ты токмо, как пойдешь к правителю, долго-то у него не вгащивайся, чтоб не пришлось тебя оттуда с мешком рогожным на голове назад тянуть.
Мужики рассмеялись сдержанно, но Беньёвскому шутка не понравилась, нахмурился и только буркнул, уходя:
- Не беспокойтесь...
Покуда стояли у Иль-де-Франса "Делаверди" и "Дофине", мужики все время жили лишь на кораблях и о квартире даже слышать не хотели, хотя Беньёвский им неоднократно предлагал устроиться удобней. Ивашка же Рюмин, не забывая свой журнал, чиркал в нем порой аистиным перышком, промысленным в Кантоне у китайцев вместе с бутылицей отменнейших чернил, добытых из пуза каракатиц:
"Находились в пути марта по 6 число, а того числа прибыли в город Мориции благополучно, где и стояли на якоре по 24 марта ж. Исправлялся капитан корабля водою и съестными припасами.
[1] - Святого Маврикия. Так назывался Иль-де-Франс голландцами, владевшими островом прежде, в честь принца Морица.
Мы были в оном городе раз до пяти, который стоит на морском острову, и имеется там порт, в который приходят по большей части французские военные и купеческие фрегаты, следующие из Франции в китайские города Кантон и Макао, а других государств хотя и заходят, но только для взятия одной пресной воды, которые через три дня обратно уходят в вояж.
В том городе находятся жители французы и арапов немалое число, строение каменное и деревянное, в покоях по теплому воздуху печей нет. В нем жилья не особо много, потому как они завелись назад тому лет за двадцать с прибавкою, ибо оный остров, взятой был голландцами у арапов, где было их селение. Но как те голландцы увидели, что он для них неспособен, так они отдали французам и с пленными арапами.
В оном городе командует французский генерал-губернатор, у которого в доме означенный предводитель Бейноск имел квартиру и состоял на его трактаменте.
Оный остров с пристанями со всех сторон укреплен и покрыт батареями и имеет на себе множество высоких гор, також и для скота хорошие луга и разный к строению годный лес, и прочий лес дровяной. Произрастают же там плоды, ананасы, стручки, каковы и в Макао, и прочих фруктов довольно.
У того острова жив и исправясь совсем, отправились марта 24 числа..."
9. ВИВАТ, ЗЕМЛЯ ФРАНЦУЖСКАЯ!
Вышли из гавани Порт-Луиса в ясную, ветреную погоду, в госпитале портовом оставив четырех залихорадивших, так что плыло теперь ровно сорок большерецких беглецов, включая предводителя, двух офицеров, Хрущова да Винблана, и лекаря Магнуса Мейдера. Тридцать человек уж сожрало предприятие.
А морское счастье хранило корабли французские - покуда плыли, ни единой бури их не тревожило. Матросы, офицеры были беззаботны, веселы, команды отдавались хоть и строго, но без брани, почти что вежливо, а исполнялись охотно, споро. Отчего же у французов, задумывались мужики, все иначе, и нет такого озлобления, и не собачится один на другого, и не понукает, и не оскорбляет, а все же дело делается, и даже куда скорей, чем делалось у них на корабле? Не понимали много они, а поэтому сторонились непохожих на них французов, угрюмились, не отвечали на приветствия, не принимали их угощенья, не пели, не плясали с ними, когда они порой пением и плясками себя забавляли. Стояли обычно в стороне, сгуртившись вместе, табором, но чем дольше плыли, тем реже выходили на палубу, кисли в трюме, потеряв интерес и к морю, и к цели плаванья, и к жизни, и к самим себе. И казалось им теперь, что влекомы они вперед какой-то независящей от их воли силой, подчинившей своей неумолимой, жестокой власти все их былые желания, стремления, хотения, способности и силы.
А июля 7 дня при салютации, что отдавали батареи фортов проходящим мимо кораблям, подплывали "Делаверди" и "Дофине" к городу портовому Лориану, на берегу Бретани расположенному, во Франции. Матросы, офицеры приоделись, были веселы сверх обыкновенного, целовались, обнимали мужиков, показывали на берег и говорили:
- Voeyez-vous? C'est la France, notre belle France! [1]
[1] - Видите? Это - Франция! Наша прекрасная Франция! (фр.)
Но мужики освобождались от их объятий и хмуро глядели на густо застроенный берег, где их, должно быть, ждали другие, куда более тяжкие невзгоды. К ним подошел Беньёвский, такой же довольный, как и моряки французские, говорил:
- Да вы токмо взгляните, дети мои, что за город чудный пред вами! Лориан! Здесь и крепость первоклассная, и гавань знатная, а рейд какой удобный! Сей порт во Франции наипервейший. Со всей земли суда здесь пристань себе облюбовали. А вон и верфь корабельная, а сколько судов рыбачьих - сардинку ловят. Эх, братцы, счастливы же вы! Ну кто из ваших братьев-русаков, вас окромя, такое видеть может? Да никто!
