Самое ужасное, что эти люди совершенно не торопятся.
Один из них налетает на острый угол и больно ударяется об него мягкой частью тела. Он рявкает:
— Черт возьми!
— Тише, а то на твои крики сбегутся Преданные.
— Да имел я этих Преданных.
— Фу-у. Вот уж ни за что на свете.
— Ну ты же меня понял. — Все смеются.
— Убавь громкость, разбудишь эту тюлениху.
— Ну и что же она тогда сделает, окажет нам сопротивление?
— Да чтоб мне провалиться, мало ли что.
Ну надо же!
Энни понимает по глазам Келли, что та уже знает свое будущее. Они пришли за мной. Шепотом она спрашивает:
— Что будем делать?
Хлопая рукой по каталке, Келли шепчет:
— Залезай.
— Ну что, — говорит один из мужчин. — За дело.
У Энни не остается выбора. Стараясь не задеть занавеску, она забирается на огромную каталку.
Кто-то хватает каталку через ткань, собирается катить.
— Вот эту?
— Наверняка ее. Ты посмотри, какая она огромная!
Энни корчит гримасу. И что теперь?
Келли приподнимает простыню, — расстегнув на ней ремни, Энни снова ее накрыла.
— Залезай сюда.
— Ну, за работу. Вот это, наверно, и есть наша тюлениха.
Келли морщится, но не позволяет себе заплакать.
— Быстрее, — торопит она.
Вот так Энни Аберкромби и ее лучшая подруга, Келли Тейлор, попадают в грузовой лифт клиники Преданных Сестер в Веллмонте и поднимаются все выше и выше. Счетчик этажей щелкает больше десятка раз, но, когда лифт останавливается на верхнем этаже, оказывается, что они находятся на уровне земли. Подглядывая в щелочку, там, где простыня приподнимается над огромным телом Келли, Энни, сама оставаясь незаметной, видит горизонт, освещенный лунным светом. Бригада грузчиков выкатывает их к краю грузовой платформы, и девочки, которых «ради их же блага» собственные родители сдали Преданным Сестрам, впервые за долгие недели вдыхают свежий воздух.
Один из рабочих говорит:
— Знаешь, сколько раз я здесь был, и все равно у меня мурашки бегут по коже.
Другой отвечает:
— Только двинутые могут захотеть постоянно находиться под землей.
— Или совсем уж уродины.
— Слушай, подогнал бы ты лучше грузовик.
Не успели девочки понять, что происходит, как каталку уже вытолкали с платформы и по наклонной плоскости закатили в фургон. Грузчики зафиксировали колеса каталки, снисходительно похлопали Келли и закрыли за собой дверцы.
Келли долго не шевелится, Энни тоже. Они молчат, хотя слышат, что парни уже ушли, и теперь они одни. Грузовик трогается. Их повезли. «Ну что, — думает Энни, — сейчас они все в кабине, дрыхнут или чем еще занимаются. Мне кажется, пора вылезать». Не говоря ни слова (вдруг здесь есть подслушивающее устройство), она осторожно подбирается к краю гигантской каталки и спускается на пол. Грузовик подпрыгивает на ухабе, и она ловит ртом воздух. Чтобы не упасть, она хватается за кровать. Никогда ей не было так трудно удерживаться на ногах. Она тяжело шагает в круг света, падающий от светильника.
Кто-то ахает.
— Что они с тобой сделали?
Перепуганная Энни оборачивается.
— Что? — вскрикивает она, вглядываясь в тускло освещенный угол фургона. — Кто здесь?
Оказалось, в кузове грузовика был еще кто-то.
— Деточка, ой, девочка ты моя милая!
Интересно, как все-таки действует на человека тюремное заключение, пусть и в такой дорогостоящей тюрьме. Энни съеживается.
За какие-то секунды женщина преодолевает расстояние, отделяющее ее убежище из коробок от девочек. Она кладет руки Энни на плечи, но почти тут же залезает в сумку и достает оттуда пончик.
— Ты выглядишь ужасно, — произносит она. — Скушай вот это.
Энни говорит громче, но голос ее дрожит, и в нем слышится неуверенность.
— Мама?
Глава 27
— Вы понимаете, — убедительным тоном говорит Глория, — что мы любой ценой защищаем нашу систему.
— Систему?!
— Ну, вы понимаете. Это такие люди, как мы.
— То есть?..
— Консолидированные родственные умы, — объясняет Глория, и Бетц остается только догадываться, что означает «консолидированные».
— Консолидированные.
Не буду же я спрашивать, что это такое. Да ну ее. Бетц считает, что школьные уроки уже позади, и настало время получить ответы на вопросы. Она, Дэнни и Дэйв прыгнули в тяжелый внедорожник этой Глории Кац, поверив ей, как будто все происходящее совершенно понятно и не требует объяснений! За рулем сейчас Дэйв, а Глория заняла его место на заднем сиденье рядом с Бетц. А она-то за минуту до этого размечталась, что будет целую вечность вот так ехать рядом с парнем, в которого уже окончательно влюбилась. Они это еще не обсуждали, но ей кажется, что он тоже в нее влюблен. «Готов поспорить, что ты больше думаешь обо мне, чем я — о тебе», — заявил ей однажды парень, с которым она встречалась, так что, возможно, все зависит от пола. Она не уверена, но надеется, что, когда все закончится, Дэйв скажет, что это она, Бетц, а не Энни, помогла ему выдержать все испытания. Они с Дэйвом столько проехали вместе, через такое прошли…
Глория коротко поясняет:
— Это конвергенция!
Внезапно Бетц понимает, что на некоторое время забыла о главном. Долг требует вернуть Глорию к теме разговора.
— Я думала, что вы и есть «подземная железная дорога».
— И это тоже, — подтверждает Глория. Внедорожник направляется на юг по индейской дороге, которую трое подростков из совершенно другого штата сами, без посторонней помощи, не нашли бы никогда. Они отправились в путь с восходом луны, и по мере необходимости Глория посвящает их в новые подробности.
— Дорога. — Бетц отлично знает, что такое «подземная железная дорога», но Глория так зациклилась на своих сложных словечках, что нужно срочно добиться от нее чего-нибудь более простого. — Что и куда вы перевозите?
— Мы перевозим не вещи, а людей.
— А каких?
— По-разному, — нетерпеливо отвечает Глория. Объяснять она больше не собирается. — Так что, вы с нами заодно?
— Почему вам это так важно?
— Я должна в этом убедиться перед тем, как вы познакомитесь с остальными.
С консолидированными умами. У Бетц так и вертятся в голове эти слова. Машина катится настолько плавно, что трудно уловить направление движения.
— С остальными?
— Ну, пока что с одним человеком.
— Всего с одним? Я думала, что вы найдете тех, кто нам…
— Кто вам поможет. Наша сеть мала, и эта нить настолько тонкая, что не видна глазу, но она прочнее платиновой проволоки. — Теперь Глория выражается образно, и яснее ее слова от этого не становятся.
— Хорошо, но что же такое консолидированные умы?
— Поверьте мне, это залог нашего выживания. — Пусть эта энергичная и отважная женщина с роскошными волосами и не выглядит на свой возраст, но сейчас она кажется очень уставшей. В неярком свете морщинки на ее лице становятся глубокими, резко очерченными. У нее вырывается вздох, похожий на стон, и, чтобы скрыть это, она бодро добавляет: — Как бы то ни было, Ахмед вам понравится.
— Кто это?
— Мой новый мужчина. Он мулла.
«Фи, — думает Бетц. — Безобразно. Она же слишком старая, чтобы иметь любовника». От этой мысли ей становится так неловко, что она начинает придумывать что-нибудь, что уместно было бы сейчас сказать.
— Мулла, — вежливо говорит она, хватаясь за это слово, как за нарядный платочек. — Муллы бывают у арабов, да?
— У мусульман.
— Так значит, ваш… хм… Этот человек мусульманин, а вы…
— Я еврейка. Почему я, по-вашему, в курсе всего происходящего? Согласитесь, наш народ прошел тяжелые испытания, но в Америке евреи добились больших успехов. Мы умны, трудолюбивы и процветаем, а к некоторым вещам подходим особенно продуманно. Мы откладываем деньги, чтобы обеспечить себе счастливую старость, и вот поэтому мы первыми начали покупать отличные квартиры в кондоминиумах, не требующие больших расходов по обслуживанию и ремонту, первыми поехали в долгие круизы по Карибскому бассейну и первыми стали ездить в Европу на юбилейные годовщины свадьбы. Поэтому мы первыми и заподозрили… — голос Глории замирает. Она кашляет, будто поперхнувшись.