– Я вам дам одну подсказку, – продолжил мужчина. – Начинайте с шахматной доски. А уж потом ищите подсказки всюду. Помните, что они могут быть где угодно и что в квестах, как правило, нет бестолковых и случайных вещей. Есть вещи для интерьера, а есть вещи со смыслом. И все время думайте, думайте. Помните о том, какие вещи и предметы остались у вас за спиной, возможно, что вы просто прошли уже мимо подсказки, поэтому и не находите выхода.

– Ну, понятно. Давайте уж начинать, что ли, – предложил Крячко и посмотрел на удивленного Гурова. – Чего ты, Лева? Я вчера почитал про квесты, кое с кем переговорил, кто проходил нечто подобное. Справимся, чего стоять и время терять.

– Ну, гляди, – хмыкнул Гуров. – Тогда пойдешь первым, а я замыкающим. У вас тут, надеюсь, не предполагаются нападения каких-нибудь зомби или химических мутантов, от которых надо защищаться?

– В этом квесте нет, – засмеялся мужчина.

– И на том спасибо, – буркнул Лев и посмотрел на молчавшего и бледного Ивана Красовского. – Начнем, что ли. Раньше сядем – раньше выйдем, как говорят обитатели подобных помещений.

– Ага, – кивнул архитектор и вытер лоб тыльной стороной руки.

Железная дверь открылась, но в дверном проеме ничего, кроме вязкой темноты, не было видно.

– Слушай, Иван, а Красовская – это фамилия Анны, которую она получила от тебя? А я всегда думал, что это красивый псевдоним, – неожиданно проговорил Крячко и шагнул в темноту за дверью.

– Знаете, как в наших кругах шутят? – с показной веселостью сказал архитектор. – Говорят, что Анна вышла за меня ради красивой фамилии, а то у всех псевдонимы, а у нее законная.

Гуров молча подтолкнул его в спину, заставляя переступить порог, и вошел следом. Дверь за спиной немедленно захлопнулась, оставив троицу в непроглядной темноте, в которую снаружи не проникали даже звуки. Крячко явно не стоял на месте, а осторожно перемещался, выставив вперед руки. В воздухе пахло немного пылью, немного свежей краской. Затхлости не чувствовалось, значит, помещение изначально все же имело цивилизованное функциональное предназначение. Они приехали к бывшему заводу, а потом их проводили к какому-то зданию, пристроенному к основному административно-лабораторному корпусу. Или бывшие склады, или лаборатория какая-то. И сейчас они находились на втором этаже. Так что Гуров не исключал, что их «побег» может иметь направление и вниз.

– Станислав, не ходил бы ты никуда, – попытался остановить он друга. – Может, свет все же включат.

– А если нет? – зловещим голосом ответил Крячко.

– Да ладно, – усмехнулся Лев, ощутив даже в темноте, как напрягся архитектор. – Нас же предупредили, что начинать надо с шахматной доски. Как мы ее разглядим, если не включат свет?

– Вариантов масса! – оживился в темноте Крячко. – Блин, решетка какая-то толстенная… Варианты есть, Лева. Например, будем идти, пока не трахнемся башками о здоровенную шахматную доску. Или провалимся неожиданно в люк, а там пол раскрашен в виде шахматной доски. Вот и начало!

Свет загорелся неожиданно и беззвучно. Хорошо, что он был не яркий, не ударил по глазам, начавшим привыкать к темноте. Мужчины прищурились и опустили лица, чтобы зрение немного адаптировалось. Справа помещение оказалось разделено почти на две равные половины решеткой от пола до потолка. И если во второй половине комната имела вид помещения охраны, каким их рисуют в комиксах, со шкафами, старой шинелью на вешалке и сапогами под ней, старым столом посреди комнаты и другими атрибутами, то сама «камера» имела вид более убогий. Железная кровать с панцирной сеткой, застеленная старым шерстяным одеялом поверх матраца, один расшатанный стол и стул с ободранной спинкой. Шкаф у стены без дверей, а в дальнем углу знаменитая параша, которая произвела на Красовского неизгладимое впечатление.

– Вот, Иван, – кивнул Крячко на унитаз, забранный целиком в тумбу. – Так вот люди и сидят годами.

– Может, делом займемся? – спросил Гуров, присаживаясь возле встроенного шкафа. – Между прочим, здесь на полу лежит шахматная доска, повидавшая на своем веку многое.

– Давай посмотрим, что нам советовали с ней сделать, – оживился Крячко, возвращаясь к столу. – Архитектор, ты в шахматы играешь?

– Тут фигур нет, – потряс сложенную доску Гуров.

Подойдя к столу, он положил доску, раскрыл ее, и она действительно оказалась пустой. Красовский явно приуныл. На его лице было написано, что он представления не имеет, что делать дальше. А еще ему явно подумалось, что, окажись он тут один, то жизнь его тут бы и закончилась. И нашли бы его труп на этой вот кровати спустя годы, приехав дезактивировать территорию после химической аварии.

– Тут дело явно не в фигурах, – склонился над столом Крячко.

– Это точно, – отозвался Гуров, крутя доску на столе. – Смотри, вот покрытие немного отстало. Может, там записка какая-нибудь?

Он осторожно отогнул отставшую фанеру крышки шахматной доски, и Крячко ногтем вытянул оттуда клочок бумаги, сложенный вдвое. Все уставились на листок. Стас аккуратно развернул его, и стало видно одно-единственное слово – «магнит».

– Вариантов много, – развеселился Крячко. – Первый – надо послать гонца в сетевой магазин «Магнит». Выпьем, обмозгуем и дальше двинемся.

– Ключи, – коротко бросил Лев.

– Думаете, что решетка запирается на магнитный замок? – проявил эрудицию Красовский.

– Нет. – Гуров подошел к решетке и показал вниз, под стол. – Видите, там лежит связка ключей. Один, самый большой ключ вполне соответствует типу замка, которым заперта решетка.

– Нужен мощный магнит, чтобы подтянуть их сюда, – вздохнул архитектор. – Наверное, где-то есть выключатель.

– Давайте смотреть, что тут есть еще, – предложил Гуров, простукивая заднюю стенку встроенного шкафа. – Материей обтянуто, а под ней дерево. Доски, наверное.

– Прикроватная тумбочка пустая, – заявил Красовский, выдвигая ящик.

Крячко молча прощупывал постель. Пройдя всю ее руками через одеяло, он стащил его, отбросил на спинку, прощупал подушку и замер.

– Тут что-то есть. На ощупь будто чугунная, я ватных подушек сто лет уже не видел. Раритет, конечно, но в ней что-то есть продолговатое.

Гуров и Красовский подошли и стали смотреть, как Крячко шарит в недрах старой подушки через дырку в ткани. Наконец Станислав извлек на свет ржавый, поцарапанный и чуть погнутый ключ с крестообразными бороздками. Все сразу повернулись к замку на решетке. Нет, все же там была замочная скважина под обычный ключ с двумя «бородками».

– Здесь нет такого замка, – заметил Лев. – Такие замки ставятся на современные железные двери высокого уровня защиты.

– А не зря он имеет форму крестообразной отвертки, – задумчиво проговорил Стас, разглядывая ключ. – И даже вроде бы подпилен немного. Что здесь можно им отвернуть? Какие винты или шурупы?

– Замок на решетке приварен намертво, – отозвался архитектор. – Стул и стол клееные, без винтов. Кровать тоже сборная и без винтов. При царе Горохе произведена.

– А как рычаг его использовать можно? – Гуров стал осматривать помещение. – Давайте исходить из того, что ключ, образно говоря, – это возможность открывать доступ к чему-то, и не обязательно с помощью открывания замка.

– Шкаф явно только гвоздодером разбирать, – с сомнением сказал Крячко. – Полы бетонные, решетку этими зубчиками не перепилить…

– Унитаз, – перебил его Лев, разглядывая постамент. – Никаких винтов или шурупов я не вижу, но вот небольшая щель и следы какого-то инструмента, который в эту щель совали, есть. Посмотрите.

Все трое присели возле тумбы, Крячко, подсунув ключ в щель, нажал, и, к удивлению всех троих, фанера легко отошла. Он склонился, заглядывая внутрь тумбы, и с довольным видом изрек:

– Есть!

Затем просунул руку внутрь и извлек из тумбы цилиндрический кусок металла, который был подвешен там на бечевке.

– Магнит! – первым догадался Красовский. – Это же магнит. Магнит от обыкновенного старинного акустического динамика, которые у музыкантов в колонках устанавливаются, в выносных колонках музыкальной аппаратуры.