Глубоко и часто дышат глухие ламповые колпаки. Они вздыхают каждый раз, когда внутри зажигается и гаснет горячая электрическая лампа.
Вдох — выдох, вдох — выдох: вещи дышат, дышит каждая щель. Вместе с воздухом внутрь вдыхается пыль. А обратно выдыхается чистый воздух — пыль оседает внутри.
Злобная пыль
Империалисты столько злобы накопили ко всему миру, что готовы насытить ею все, даже пыль.
Американские империалисты выдумали бактериологическую войну. Они разбрызгивали по земле капли бульона, зараженного бактериями страшных болезней. Капли подсыхали, бактерии смешивались с пылью. С земли подымалось пыльное облако и несло заразу и смерть.
Империалисты готовят радиоактивную войну. Они делают радиоактивными пылинки и собираются пускать по ветру клубы ядовитой пыли.
Империалисты стараются сделать еще более злобной и без них злобную пыль.
Взгляните на пыль в микроскоп и увидите собрание всех родов оружия: крючья, копья, кинжалы, ножи, кристаллики ядов. Пыль впивается в легкие тысячами ножей, тысячами крючьев раздирает ткани.
Пыль угрожает жизни людей, и люди объявляют войну пыли.
В этом деле впереди советские ученые.
Люди в пыльных цехах надевают маски, похожие на противогазы.
Все автомобильные моторы тоже работают в противогазах, потому что для моторов пыль также вредна, как для людей. Острые пылинки, более твердые, чем сталь, засасываются в цилиндры, где впритирку взад и вперед ходит поршень, и царапают, режут, истирают гладкие стенки — губят мотор. И моторам приходится дышать сквозь особые защитные фильтры.
В больших городах сотни моечных и уборочных машин чистят, скребут, моют мостовые.
Пыль приклеивают к земле ежедневной поливкой улиц.
В заводских цехах у пылящих машин на страже стоят пылесосы.
Пробуют ловить тучи угольной пыли, вылетающей из фабричных труб.
Это большая хитрость. Нельзя заткнуть ватой заводскую трубу. Тут помогает… гребешок. Гребешок, которым расчесывают волосы, заряжается электричеством и начинает притягивать легкие бумажки. В заводские трубы вставляют гигантские подобия гребешков.
Гребешки постоянно заряжают электричеством, и они притягивают к себе пролетающие мимо пылинки.
Так попадает в ловушку злобная пыль.
Динамит вприкуску
Что бы вы сказали, если бы кулек с сахаром взял и снялся бы со стола и пошел летать по воздуху?
А ведь что-то в этом роде и бывало на сахарных заводах, особенно в цехах, где распиливают сахар.
Сахарная пыль, словно снежная пороша, крутилась в воздухе. И если бы подождать, пока уляжется эта сахарная пурга, а затем смести весь сахар, как сметают снег с улиц, намелась бы немалая куча.
Никаких особенных запретов не было в цехе, одно не разрешалось — курить.
За курение — увольнение. Строжайше запрещалось курить.
Как на грех, пришел в цех новичок. Такой заядлый курильщик, что и часу не мог прожить без табаку.
А тут — ни затяжки: работай и терпи. Терпит час, терпит другой, мочи нет терпеть! Огляделся кругом: пол — каменный, машины — из железа, вроде и гореть нечему.
«Эх, — думает, — зря людей мучают!.. Затянусь разок».
Папиросу в зубы… Спичку.
Бах!
Стекла вдребезги! Двери вон!
Будто снаряд в цехе разорвался.
На заводе кричат: «Авария! Пыль взорвало! Взорвалась сахарная пыль!»
Может быть, и чай опасно пить вприкуску — вдруг да взорвется во рту кусок?
Не пугайтесь. Если даже специально жечь сахар, то и тогда ничего не случится. Он спокойно расплавится, а затем сгорит тихим голубым огнем.
В сахаре — крупные кристаллы, и лежат они тесно друг к другу. В толщу огонь проникнуть не может. Он там задохнется от нехватки воздуха, в тесноте между кристаллами. Сахар горит снаружи, медленно, слой за слоем.
Иное дело пыль.
Тонкие пылинки плавают в воздухе, и сгорают они в один миг — какое там! — в одну тридцатитысячную мига. В тридцать тысяч раз быстрее, чем успеет мигнуть человек. В одну стотысячную секунды превращаются пылинки в крепко сжатый раскаленный газ.
Расширяясь, бьют взрывные газы по сторонам — вышибают окна и двери. Происходит взрыв.
Есть еще одна грозная пыль — мука. И порою на мельницах громыхают страшные взрывы.
Из муки пекут булки, и мы их храбро едим за обедом.
Не считайте, что жуете подрывные шашки.
Хлеб и сахар не взрываются, но только до тех пор, пока не превратятся в пыль.
Пушка против взрыва
Пушками обычно пробивали бреши и дыры, и, наверное, шутником признали бы пушкаря, который попытался бы той же пушкой эти бреши и дыры латать.
Впрочем, такие пушки существуют.
В конце плавки в стенке домны проковыривают ломами лётку, и оттуда горящей, неукротимой струей вылетает поток расплавленного металла.
С такой яростью бьет струя, что, казалось бы, ничто неспособно укротить ее напор, и доменщики, расступившиеся по сторонам, подобны чародеям, вызвавшим духа и бессильным загнать его обратно.
Но это только кажется.
Тут же рядом стоит пушкарь и хладнокровно нацеливается пушкой в самую лётку домны. В дуле пушки ядро из сырой глины, большое, как снежок великана.
Внимание! Пли!
И ядро, перешибая струю, залепляет лётку, как снежок дырку в скворешне.
Пушки служат для того, чтобы делать взрывы, и, наверное, никому не взбредет в голову попытаться пушкой взрывы гасить.
Впрочем, и такие пушки существуют.
Туча угольной пыли клубится в шахтах. Поднимают ее врубовые машины и комбайны, грызущие, дробящие уголь. С пылью борются, смачивают уголь водой, но совсем избавиться от пыли пока что нельзя. А пока клубится в воздухе угольная пыль, постоянно висит над шахтой угроза взрыва.
Неосторожность, оплошность, искра в электропроводе, — и вот грохочет подземный взрыв и огненной бурей летит вдоль шахтного коридора горячая взрывная волна.
Тут-то и встречается взрыв с пушкой.
Пушка стоит посреди коридора, поджидая взрыв.
У нее в дуле вместо картечи заряд негорючей известковой пыли.
У этой пушки ушки на макушке. Приближение взрывной волны ей становится известным заранее. Перед пушкой в начале коридора поставлен и соединяется с нею проводами электрический спуск.
Когда волна долетает до спуска, включается ток в запал, и пушка бьет навстречу взрывной волне целым облаком мертвой негорючей пыли.
Негорючая пыль забирает столько тепла, что горячая взрывная волна охлаждается и уже неспособна дальше поджечь горючие пылинки.
Происходит воздушное сражение негорючих и горючих пылинок.
Побеждает негорючая, мирная пыль.
Бывает, что пыль становится для людей грозою, но тогда на защиту они поднимают ту же пыль.
Пыль и пламя
Химики делят мир на органическую и неорганическую его части и стараются научиться искусственно делать органические вещества.
Иначе делят мир теплотехники. У них одна забота: «Горит или не горит». Теплотехники ставят своей задачей увеличить горючую часть мира.
Они многое прибрали к своим рукам, многое сделали топливом — от светильного газа до навоза-кизяка.
Все же оставалось еще не у дел низкосортное топливо, которое хотя и сгорало и давало много тепла, но горело исключительно плохо. Как ни старались инженеры обратить его в пищу для печей — перестраивали топки, гнали воздух в поддувала — все бестолку.
Тут вспомнили о взрывчатой пыли и предложили такую штуку:
— Давайте перемелем это низкосортное топливо в пыль, а затем вдунем его в топку. Тут уж оно непременно загорится и сгорит дотла.
Опыт удался.
